Московичи, Серж. Век толп: Исторический трактат по психологии масс. М.: Академический проект, 2011. 396 с. 2000 экз. Анализ и разработка психологических теорий толпы Г. Лебона, Г. Тарда, З. Фрейда и др. Пишет психолог, с исторической точки зрения достаточно наивно.

Фулье А. Психология французского народа // Революционный невроз. М.: Институт психологии РАН, изд-во КСП+, 1998. С. 11-252. «Выбор народных героев — факт великой важности в психологии народов. Действительно, герои представляют собой одновременно типических представителей данной расы и ее идеализированное представление о самой себе. Один немец справедливо сказал, что никогда не могло бы существовать нации Наполеонов, но что был момент, когда тайным желанием каждого француза было сделаться Наполеоном. Этот идеальный Наполеон далеко, впрочем, не походил на грубого и вероломного исторического Наполеона, которого даже в настоящее время, после стольких разносторонних исследований, мы еще не знаем достаточно. Верцингеторикс, Карл Великий, Людовик Святой, Жанна д’Арк, Винцент де Поль, Байярд, Генрих IV, Тюрень, Конде, д’Ассас, Мирабо, Наполеон — вот герои Франции, истинное или воображаемое лицо которых всем знакомо. Наиболее популярны — Жанна д’Арк и Наполеон, причем из последнего сделали олицетворение французской революции и французской славы. Несомненно под влиянием классического направления великие люди Франции претерпели большие изменения и приблизились к условным героям корнелевских и расиновских героев; но во всяком случае они действовали обаятельно на простое и непосредственное народное воображение своим мужеством и презрением к смерти, неудержимым порывом и всепокоряющей откровенностью, величием души и рыцарским духом, преданностью отечеству или человечеству, любовью к «свободе», «просвещению» и «прогрессу». Это — символы скорее идеала, живущего в народной душе, чем исторической действительности; но нельзя отрицать, что если вы захотите характеризовать этот идеал одним словом, вы назовете его идеалом великодушия. В глазах некоторых наций, быть великодушным — значит быть «дураком». Без сомнения, великодушие должно быть просвещенным и «идеи» являются силами лишь в том случае, если они не противоречат действительности. Но народы грешат в настоящее время вовсе не избытком любви и преданности к идеям; напротив. Скептицизм, утилитарные заботы, нечестность в денежных делах, узкая политика партий и интересов, эгоистическая борьба классов — вот с чем необходимо теперь повсюду бороться во имя идей. Если бы Франция отреклась от своего культа идеала, от своего бескорыстного служения обществу и человечеству, она утратила бы, без всякого возможного для нее выигрыша, то, в чем всегда заключалась ее истинная моральная сила. Не будем насиловать наших способностей» (с. 249-250).

1. Аксенова Н.В. Семантика примет о деньгах: приемы управления денежной энергией // Этнографическое обозрение. 2009. № 2. Март-апрель. С. 6-12. Антропология денег.
2. Алексеева Е. В. Европейская культура в имперской России: проникновение, распространение, синтез. Екатеринбург: УрГИ, 2006. 263 с. Библиогр., с. 235-254 (325 названий). 300 экз. Диффузия инноваций и усвоение европейской культуры в ХVIII-начале ХХ в. Проблемы: каналы диффузии; российские ученики; европейские заимствования в повседневной жизни; западное влияние на лексический состав русского языка.
3. Андреева И.Н. Азбука эмоционального интеллекта. СПб.: БХВ-Петербург, 2012. 288 с. 2000 кз. Книга посвящена пониманию эмоций, саморегуляции и развитию эмоционального интеллекта. Разные авторы трактуют и интеллект, и эмоции по-разному, не говоря уже об их сочетании. Психолог И. Андреева предлагает компактный и представительный обзор моделей эмоционального интеллекта (4 зарубежные и 3 российские), соотносит это понятие с другими (с эмоциональной компетентностью и эмоциональной креативностью), отмечает гендерные различия в выражении эмоций и управлении ими (например, у мужчин сильнее запрет на страх, а у женщин – на гнев), объясняет, зачем развивать свой эмоциональный интеллект. Автор предлагает методики для изучения эмоционального интеллекта и эмоциональной креативности, а также техники для использования эмоциональной сферы в целях повышения эффективности учебной и профессиональной деятельности. Книга позволяет перейти от теории к практике, делая упражнения на распознавание своих и чужих эмоций и вызывая у других положительные переживания. Издание адресовано тем из нас, кто не боится терминов, готов обдумывать новую информацию и хочет составить максимально полное представление о существе вопроса.
4. Антропология власти: Хрестоматия по политической антропологии: В 2 т. / Сост. и отв. ред. В. В. Бочаров. СПб.: Изд-во СПбУ, 2006. 800 экз. Т. 1. Власть в антропологическом дискурсе. 518 с. Т. 2. Политическая культура и политические процессы. 518 с. Хрестоматия включает тексты отечественных (преимущественно) и зарубежных авторов.
5. Ароматы и запахи в культуре / Сост. О. Б. Вайнштейн. М.: НЛО, 2003. Ч 1,
   2. 608+664 с. Как классифицировать запахи? Что такое «синдром Пруста?» Как
   связаны духи «Красная Москва» и «Букет Императрицы»? Все эти и другие
   не менее захватывающие темы обсуждаются в сборнике «Ароматы и запахи в культуре».
   Книга — сборник опубликованных статей и фрагментов из книг, посвященных исследованию
   запахов как аспекта нашей повседневной жизни. Авторы статей — отечественные
   и западные парфюмеры, биологи, лингвисты, психологи, антропологи — стараются
   расшифровать символические смыслы ароматов, понять, почему запахи интимно
   связаны с человеческим телом, с работой интуиции, памяти и воображения. Для
   ясности приведу названия нескольких статей из сборника: Левинсон А. Повсюду
   чем-то пахнет (ч. 1, с. 7-39); Кабакова Г. Запахи в русской традицуионной
   культуре (ч. 1, с. 50-61); Кирсанова Р. Аромат родного дома и запах счастья
   (ч. 1, с. 270-279); Вигарелло Ж. Чистое и грязное: телесная гигиена со времен
   Средневековья (главы из книги) (ч. 2, с. 519-556).
6. Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта (Социокультурная
   динамика России). В 2 т. Новосибирск, 1997, 1998.
7. Балашов Е. М. Школа в российском обществе 1917-1927 гг.: становление
   нового человека. СПб.: Дм. Буланин, 2003. 238 с. В монографии исследуется
   процесс формирования первого послереволюционного поколения школьников. Сопоставляя
   характер детских социальных представлений до и после революции, автор стремится
   выявить сходства и различия в них. Рассмотрено влияние всей совокупности факторов,
   формировавших детское сознание: школьного воспитания, семьи, социальной среды,
   полосы экстремальных событий и социальных потрясений — мировой и гражданской
   войн, революций, голода. Изучены различные аспекты явлений детского сознания:
   отношение к прошлому, складывание нового языка, религиозные, антирелигиозные,
   этические и социально-политические представления, представления о труде и
   будущей профессии. Использован широкий круг педологических, социологических,
   медицинских обследований детей, школьные сочинения, детские дневники, записи
   и высказывания, описания игр детей, наблюдения педагогов, воспоминания и др.
   В Приложении (с. 191-233) приводятся результаты социологических обследований
   школьников в 1912-1913 и 1920-е гг. 54% школьников Москвы и Подмосковья в
   1921-1923 гг. полагали, что страна управляется единолично вождями Лениным
   (28.4%) и Троцким (21.3%), другими (4%) (с. 197). В 1928 г. 87% школьников
   ответили, что ГПУ нужно, 0.2% — не нужно, 12.8% — не ответили (с. 218). В
   1927 г. 30.4% школьников ответили, что в теперешних порядках ничего не надо
   менять, 46.6% — продолжить революционные преобразования; за возврат к прошлому
   2.6% (с. 213).
8. Баринова Е. П. Власть и поместное дворянство России в начале ХХ века.
   Самара: СУ, 2002. 364 с. Социальная эволюция и психология, взаимоотношения
   с властью. Кризис идентичности. Разработка дворянскими обществами программы
   обновления России. Системный характер кризиса российского общества. Интересны
   две схемы: (1) представления дворянства о своей роли в общественной жизни
   (оскорбленные, опальные, пессимисты); (2) образ крестьянского сословия в сознании
   дворянства (мужики, подлые, бунт, толпа и пр.). Схемы отражают бытовавшие
   среди дворянства мнения, но не являются результатом контент-анализа документов
   или литературы.
9. Белгородская Л.В. Образ российской империи на страницах британский и американских справочно-энциклопедических изданий ХХ века. СПб.: СПбГУ, 2009. С. 40. В 1901-1917 гг. Россия имела образ страны западной модели развития, переживающей период модернизации (с. 22). Образ страны во втором (1971-1945 гг.), третьем (1945-1985 гг.) и четвертом (1985-2000 гг.) периодах четко автором не идентифицируются. Но оценивая весь ХХ век, автор указывает, что «Россия представала как страна догоняющей модели развития или являла пример специфической модели развития» (с. 34-35). Образ Российской империи создавался под влиянием: (1) характера отношений между Россией, Великобританией и США, (2) численности и роли русской диаспоры в жизни западных государств, (3) развития научной исторической мысли историками-эмигрантами, (4) смены поколений историков-русистов, (5) развития американской и британской школ россиеведения (с. 33). «Западные справочно-энциклопедические издания представляют собой удивительный сплав сугубо-научных сведений, мастерских приемов политической пропаганды и инструмент трансляции господствующих в обществе коллективных этнических и политических стереотипов обыденного сознания, средство формирования общественного исторического сознания. .. Энциклопедическим изданиям как источникам в большой степени свойственно действие эффекта исторической аберрации, когда масштабы событий, личностей и процессов вольно или невольно искажались и в подобном виде транслировались в течение длительного времени» (с.34).
10. Беляева Л.А. Эмпирическая социология в России и Восточной Европе:
    Учебное пособие. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2004. 408 с. 1500 экз.
    Пособие посвящено истории развития эмпирической социологии в России и странах
    Восточной Европы с XIX в. по настоящее время. Развитие эмпирической социологии
    рассматривается в контексте социально-политических изменений в этих странах.
    Представляются и анализируются социологические исследования, проведенные как
    всемирно признанными российскими учеными — М.М. Ковалевским, П.А. Сорокиным,
    А.В. Чаяновым, С. Г. Струмилиным, так и сегодня малоизвестными, но осуществившими
    в свое время первоклассные исследования — Е.И. Анучиным, С.Н. Велецким, И.А.
    Гурвичем, Д.П. Журавским, С.Н. Прокоповичем, А.И. Хрящевой, С.Н. Южаковым
    и др. Эмпирическую социологию стран Восточной Европы представляют работы Ф.
    Знанецкого, Т. Масарика, П. Махонина, Ф. Эрдеи и других крупных социологов.
    Учебное пособие включает курс лекций и хрестоматию, в которой представлена
    часть анализируемых текстов. Пособие может служить справочником для социальных
    историков России 19-20 вв., так как в нем не только дается оценка важнейших
    работ по ключевым проблемам социальной истории (административная, ведомственная
    и земская статистика, сельская община и социология села, этносоциальные исследования,
    социальная и профессиональная структура и стратификация, колонизация и миграции
    населения, социальные проблемы демографии и быта, социология общественного
    мнения), но приводятся фрагменты из этих работ.
11. Блок, Марк. Феодальное общество. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2003.
    504 с. Книга известного французского исследователя представляет концептуальный
    взгляд на исторические процессы, эволюцию сословий, анализ развития и структуры
    отношений собственности, истории права, актуальные для современного понимания
    общества в его развитии.До настоящего времени российскому читателю эта фундаментальная
    работа (в 2-х томах) была знакома в основном по множественным ссылкам из других
    исторических работ. Первая полная публикация на русском языке восполняет этот
    пробел.
12. Богатырев С.Н. Грозный царь или грозное время? Психологический
    образ Ивана Грозного в историографии // История и историки. 2004. Историографический
    вестник / Отв. ред. А.Н.Сахаров. М.: Наука, 2005. С. 62-81. Обзор литературы
    от Н.М.Карамзина до современности. Автор защищает психоаналитический подход;
    в статье упоминаются и авторы (Р.Хелли и Р.Крамми), использующие такой подход,
    но ссылки на их работы отсутствуют.
13. Богатырев С.Н. Психоистория и вспомогательные исторические дисциплины
    // Вспомогательные исторические дисциплины: Высшая школа, исследовательская,
    общественные организации. М., 1994.
14. Бодрийяр, Жан. Общество потребления. М.: Куль-турная революция,
    2006. Опубликованная во Франции еще в 1970 году, вскоре после того, как французы
    «узнали, что они живут в обществе потребления», эта книга стала
    одной из базовых и самых широко цитируемых книг в области исследований общества
    и культуры потребления. Его книга — скорее манифест, попытка охватить это
    новое общественное и символическое устройство, которое не существовало до
    второй половины XX века. Наслаж-дение, расточительность, новое отношение к
    сексуальности и телу, огромная роль СМИ, идеология потребления, потребление
    потребления — в «Обществе потребления» автор по-своему написал
    обо всем том, что продолжают обсуждать до сих пор, благодаря чему во многом
    развивается социология потребления, которая в российской науке приобретает
    все большую популярность. Без этой классической книги не будет полноценным
    ни одна хрестоматия по социологии и никакой «интеллектуальный багаж»
    в целом.
15. Боенко Н. И. Экономическая культура: проблемы и тенденции развития.
    СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005. 182 с. В книге определяется сущность
    общей и экономической культур; раскрывается их взаимосвязь и роль экономической
    культуры в развитии общества. Рассматриваются вопросы методологии изучения
    экономической культуры. Особое внимание уделяется таким аспектам экономической
    культуры, как экономическое сознание и поведение. Значительное место в книге
    отводится анализу динамики дореволюционной, советской и постсоветской форм
    российской экономической культуры.
16. Бриленкова А. В. Коммерческая реклама в России (1861-1917 гг.). Автореф.
    : канд. ист. наук. СПб.: СпбГУ, 2007. 328 с. «Исторически первым каналом рекламной
    коммуникации в России было «выкрикивание» рекламных сообщений, т.е. устный канал.
    Второй по времени возникновения стала «печатная реклама» в форме лубков. Затем
    в первой четверти ХVIII в. практически одновременно в России появились еще два
    канала — вывеска и газета. Однако говорить о сложившихся стилях применительно
    к рекламе можно только с конца ХIХ-начала ХХ века, когда она вследствие развития
    промышленности и других сфер экономической и социальной деятельности стала действительно
    заметным явлением российской жизни». (с. 22).
17. Бринтон К. Истоки западного образа мысли / Пер с англ. М.: Моск.
    школа полит. исследований, 2003. 432 с.
18. Булдаков В.П. Красная смута: Природа и последствия революционного насилия. М.: Росспэн, 2010. 967 с. 2000 экз.
19. Быкова А.Г. Социальная аномалия в истории больших городов Западной
    Сибири: 1880-1914 гг. Омск: Омский юридический институт, 2004. 96 с. Исследуется
    феномен проституции (организационная структура, социально-экономический и
    культурный профиль проституток, административный, общественный и санитарный
    контроль, общественное мнение).
20. В поисках сексуальности: Сборник статей / Под ред. Е. Здравомысловой и А.
    Темкиной. СПб.: Дм. Буланин, 2002. 612 с. Библ. С. 587-608. 800 экз. В сборнике
    представлены результаты социологических и культурологических исследований
    сексуальной жизни, проведенных в последние годы. Авторы анализируют изменения
    представлений о сексуальности и опыт интимной жизни представителей разных
    поколений и социальных групп современного российского общества. В книге рассматриваются
    различия сексуальной жизни женщин и мужчин, принадлежащих к разным возрастным
    группам, социальным средам; анализируются разнообразные сексуальные опыты:
    дебют, беременность, материнство, насилие, однополая любовь и пр.; репрезентации
    сексуальности в литературном дискурсе и в масс-медиа. Авторы обсуждают методические
    и теоретические проблемы изучения сексуального опыта и его осмысления в обществе,
    где еще недавно «не было секса». Содержание
21. Валлерстайн И. Миросистемный анализ // Время мира / Н. С. Розов (ред.).
    Новосибирск, 1998. Вып. 1.
22. Валлерстайн, Иммануил. Социология и история // Розов Н. С. (ред.).
    Время мира: Альманах. Вып. 1. Историческая макросоциология в ХХ веке. Новосибирск,
    2000. С. 124-127. «Я не могу себе представить, что какой-либо социологический
    анализ может иметь силу без помещения данных внутрь исторического контекста;
    точно также я не могу себе представить, что можно проводить исторический анализ
    без использования концептуального аппарата социологии».
23. Вахтин Н.Б., Головко Е.В. Социолингвистика и социология языка.
    СПб.: Гуманитарная Академия, 2004. 336 с. Для социального историка особенно
    интересны главы «Языковая политика», «Язык и власть»,
    «Межличностная коммуникация», «Дискурс и дискурсивный анализ».
24. Вебер М. Избранные произведения. М.,1990.
25. Вебер М. Социальные причины падения античной культуры // Избранное.
    Образ общества. М., 1994.
26. Вишневский А. Г. Русский или прусский? Размышления переходного
    времени / А. Г. Вишневский. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2005. 384 с. Имен. указ.:
    с. 378-383. 1000 экз. Что происходило с Россией за последние двадцать лет?
    Двигалась ли она вперед или откатывалась назад? Как сочетались между собой
    процессы модернизации и контрмодернизации, какие из них брали верх? Какие
    экономические, демографические, социальные, этнические проблемы возникали
    в это время в России, а отчасти и на всем постсоветском пространстве, как
    они решались? Приближалась ли Россия к Европе или удалялась от нее? Существует
    ли особый «русский путь», или в главном Россия идет по тому же
    историческому пути, что и все западные страны? Необратимы ли либеральные и
    демократические реформы последних десятилетий, или сохраняется возможность
    тоталитарного реванша? Автор предлагает оригинальную интерпретацию советской
    истории с точки зрения теории модернизации.
27. Внешние чувства в американской истории: круглый стол в американском журнале «The Journal of American History». 2008. September. Vol. 95. No. 2. P. 378-451.
28. Возьмитель А. А. Социология религии в России: проблемы и перспективы
    // Социологические исследования. 2007. № 2. С. 110-116.
29. Возьмитель А.А., Осадчая Г.И. Образ жизни в России: динамика изменений // Социс. 2010. № 1. С. 17-27. «Приоритетность дела на благо общества, других людей преобразуется в приоритетность дела ради личных интересов. В современной России в условиях кризиса и нестабильности культуры формируется модальный тип личности с преобладание ориентации на индивидуально-личностные нормы поведения и деятельности, формируя новый, западный Habitus, отмеченный по мнению Ю. Хабермаса, индивидуализмом, рационализмом и активностью. <…> Поскольку трансформация образа жизни россиян происходит путем сращивания традиционных и новых ценностей и институтов, это приводит к изменению свойств и структуры традиций, к гибридизации разделяемых ценностей, представлений, которая формирует адекватные ей практики» (с. 26). «Вряд ли позитивно повлияет на развитие российского общества дальнейшая либерализация отношений россиян к добрачным сексуальным связям, гражданскому браку, разводам, гомосексуальным отношениям. Активному, социально-ответственному образу жизни не способствует отчуждение россиян от политики, равнодушие и апатия к происходящему в стране. Разрушительными для повседневной жизни будут недостаточная динамика повышения уровня жизни россиян, недоступность для всего населения дефицитных ресурсов и благ общества, нарастание негативных оценок качества жизни, с вязанных с неудовлетворенностью различными сторонами жизни, неуверенностью в завтрашнем дне, чувствами беспокойства, отчаяния, безысходности». (с. 27).
30. Война и геополитика / Под ред. Н.С.Розова (Время мира: альманах современных
    исследований по теоретической истории, макросоциологии, геополитике, анализу
    мировых систем и цивилизаций. Вып. 3. Новосибирск, НГУ, 2003. 571 с. Альманах
    представляет разнообразные современные подходы к анализу принципов геополитики,
    природы, происхождения и динамики войн в мировой истории, проблем безопасности,
    механизмов смены мирового лидерства, связи мобилизации военной силы с экономическими
    и культурными факторами. Впервые на русский язык переведены наиболее яркие
    работы последних 10-20 лет по таким темам, как природа войны (С. Браун, Р.Коллинз),
    социальная антропология войны (М. Харрис, П. Кили, К. и М. Эмберы), современная
    война и принципы геополитики (Р.Глоссоп, Э.Хобсбаум, П. Диль и Г. Гоэртн,
    Дж. Тернер, А. Стинчкомб, Р. Коллинз), геополитика и марксизм (Р. Блэкбери,
    Д. Додни), геополитика и контексте миросистем и цивилизаций (Дж. Тернер, Э.
    Кик, М. Мелко), всеобщие войны и долгие циклы мировой политики (Дж. Модельски,
    Дж. Арриги, К. Раслер и В. Томпсон). Книга предназначена прежде всего для
    специалистов в области мировой политики, военной истории, геополитики; для
    всех, изучающих историю войн и колонизацию в России, дает свежие идеи и подходы
    к старым проблемам.
31. Вульф К. К генезису социального: Мимезис, перформативность, ритуал / Пер с нем.. СПб.: Интерсоцис, 2009. 164 с. 3000 экз. Генезис социальною относится к тем сложным и трудноразрешимым вопросам, среди которых мы обнаруживаем проблемы происхождения сознания, культуры, языка. В книге излагается оригинальная концепция происхождения социума, обобщающая результаты исследований, проводившихся в последние два десятилетия в Центре исторической антропологии Свободного университета Берлина: миметические основы культурного обучения и теория перформативных практик, принципиально связанные с телесными представлениями, а также роль языка, образа и воображения в генезисе социального. Социальное — продукт взаимодействия миметических, перформативных и ритуальных процессов; без осознания важности их взаимодействия оно, согласно автору, не может быть ни понято в полной мере в прошлом, ни сформироваться в настоящем. Историческая и локальная культурная обусловленность телесных процессов создает все многообразие социальных действий. К. Вульф не только развивает теорию, но и применяет ее на практике, остроумно трактуя инаугурацию американского президента как архаический ритуал, в ходе которого победитель выборов «перенимает воображаемое политическое тело президента Соединенных Штатов Америки».
32. Гайдар Е.Т. Долгое время. Россия в мире: очерки экономической истории.
    М.: Дело, 2005. 656 с. Из рецензии Д.Травина // Дело. 19.09.2005 (№387): «Ядром
    книги является раздел, в котором речь идет о России. Там есть два интересных
    момента. Для начала Гайдар показывает, почему нашу страну надо рассматривать
    как страну европейскую со всеми присущими именно этому региону особенностями.
    А затем автор демонстрирует, каким образом Россия прошла длинный путь развития
    от Рюрика до самого Гайдара. На фоне чрезвычайно модных сегодня «теорий»
    о неспособности русских к цивилизованной жизни и о том, что наша империя —
    не более чем восточная деспотия, концепция Гайдара выглядит явным интеллектуальным
    прорывом. Сам автор во введении определяет одной фразой цель книги: «на
    основе опыта развития лидирующих стран выявить ключевые проблемы, которые
    в ближайшие десятилетия предстоит решать странам догоняющего развития (в том
    числе России), отстающим от лидеров примерно на 1-3 поколения». Обрамляет
    центральную «отечественную» тему гайдаровский взгляд на траекторию
    экономического движения всего человечества. В начале книги автор анализирует,
    как и почему мир пришел к капитализму. В конце он показывает, какие проблемы
    нашему миру придется решать в XXI веке. Если «русскую часть», скорее
    всего, интересно будет прочесть каждому интеллектуалу (правда, подготовленному
    к пониманию серьезных гуманитарных проблем), то «обрамление» — это
    уже работа ума для тех, кто хочет понять «высокие материи». Здесь
    Гайдар переходит от узко экономического к философскому осмыслению мира. Но
    осмыслению, основанному на фактах и логике, а не на схоластическом теоретизировании,
    традиционно навязывавшемся нам отечественным марксизмом. Кстати, любопытно,
    что и Маркс входит в интеллектуальный мир Гайдара, прекрасно знающего классику.
    «Долгое время…» можно рассматривать в качестве теоретической базы,
    объясняющей смысл практических действий российских реформаторов 90-х гг. Думается,
    непредвзятый читатель, который, возможно, 14 лет назад несколько растерялся
    из-за неожиданности свалившихся на нас перемен, сегодня сможет осмыслить логику
    действий Гайдара и его команды. Но главное все же в «Долгом времени…»
    — это попытка понять, как и почему мы живем. Думается, книгу станут читать
    и те поколения россиян, которые не пережили в прошлом мучительного реформаторского
    шока. Для молодых это будет формой интеллектуального поиска».
33. Гаман-Голутвина О. В. Политические элиты России: Вехи исторической эволюции. М.: РОССПЭН, 2006. 448 с. 1500 экз. Политологический анализ формирования и эволюции политических элит России от Киевской Руси до наших дней.
34. Гилинский Я. И. Девиантология: Социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений». 2-е изд., испр. и доп. СПб.: Юридический центр Пресс, 2007. 528 с. 1000 экз. Библ., с. 479-521 (820 названий). Рассматриваются основные формы девиантности с историческими экскурсами в теорию и статистику.
35. Глебова И.И. Политическая культура России: образы прошлого и современность.
    М.: Наука, 2006. 332 с. 500 экз. Опыт междисциплинарного исследования политической
    культуры России XX в. Особое внимание уделено «образам прошлого»
    — информационно-коммуникативным моделям прошлого, затребованным современностью.
    Показано воздействие образов прошлого на политический процесс и политическое
    сознание в различные периоды отечественной истории. В научный оборот введен
    архивный материал, позволяющий по-новому увидеть некоторые события политической
    истории России XX в. «Одним из главных символических ресурсов господствующих
    групп является прошлое: Работа памяти в современной России не предполагает
    рационализации, не способствует самопониманию и изменению отношений с настоящим,
    его осовремениванию» (с. 331).
36. Голосенко И.А. Нищенство в России: Из истории дореволюционной социологии
    бедности // Социологические исследования. 1996. № 8. С.18-25.
37. Голосенко И.А. Социальная идентификация рядового чиновничества в
    России в начале XX века: Историко-социологический очерк // Журнал социологии
    и социальной антропологии. 2000. Т. 3. № 3. С. 129-141.
38. Голосенко И. А. Социологическая ретроспектива дореволюционной России:
    Избранные сочиенния в 2-х книгах. СПб.: Социологическое общество им. М. М.
    Ковалевского, 2002. 304 с. В исторической перспективе рассматриваются рабочий
    вопрос, трудовая этика, нищество, проституция, пьянство, взятка.
39. Голосенко И. А. Социологическая ретроспектива дореволюционной России.
    СПб.: Социол. об-во им. М.М. Ковалевского, 2004. 304 с. 500 экз.
    Содержание
    Глава 1. Рабочий вопрос и социология.
    Эмпирические исследования рабочего класса.
    Идеи Ф. Тейлора в дореволюционной России.
    Глава 2. Земледельческий вопрос: «Столыпинская реформа» и позитивистская социология.
    Глава 3. Вопрос о нищенстве в интерпретации социологии бедности.
    Нищенство как социальная проблема: причины и формы явления.
    Коллективная психология и субкультура нищих.
    Меры борьбы с нищенством, участие социологов в этом процессе.
    Глава 4. Российская социология о проблеме проституции, ее типологии и мерах
    профилактики.
    Определение проституции и ее причины.
    Антропологический и социологический подходы.
    Типологические, характеристики проституции (стратификация и мобильность).
    
    Организация промысла и прикрепление, к нему.
    Социальный контроль за проституцией: регламентация и аболиционизм.
    Глава 5. «Русское пьянство»: Социологическое изучение алкоголизации народа.
    Глава 6. «Административный вопрос»: из истории отечественной социологии чиновничества.
    Феномен «русской взятки».
    Социальная идентификация рядового чиновничества начала XX века.
40. Голосенко И.А. Феномен «русской взятки»: очерк истории отечественной
    социологии чиновничества // Журнал социологии и социальной антропологии. 1999.
    Т. 2. № 3. С. 105-119.
41. Голосенко И. А., Козловский В. В. История русской социологии XIX-XX
    вв. М., 1995.
42. Голосенко И.А. Питирим Сорокин о внутренних нарушениях социального
    порядка // Социол. исслед. 2000. № 4. С.108-116.
43. Горбунова М.Ю., Фиглин Л.А. Эмоции как объект социологичеких исследований: библиографический анализ // Социс. 2010. № 6 (314). С. 13-22.
44. Гордон Л. А., Клопов Э. В. Потери и обретения в России девяностых:
    Историко-социологические очерки экономического положения народного большинства.
    В 2 т. М., 2000, 2001.
45. Гордон Л. А., Клопов Э. В. Социальное развитие рабочего класса в
    СССР: рост численности, квалификации, благосостояния рабочих в развитом социалистическом
    обществе: Историко-социологические очерки. М., 1977.
46. Гордон Л. А., Клопов Э. В. Что это было? Размышления о предпосылках
    и итогах того, что случилось с нами в 30-40-е годы. М., 1989.
47. Горшков М.К., Шереги Ф.Э. Молодежь России: Социологический портрет. М.: ЦСПиМ, 2010. 591 с. 1200 экз.
48. Гоулман Д. Эмоциональный интеллект / Пер с англ. М.: АСТ; М.: Проспект, 2012. 320 с. 3000 экз. Автор – психолог Дэниел Гоулман — основоположник теории эмоционального интеллекта. Что такое эмоциональный интеллект (ЕQ)? Связан ли он с коэффициентом интеллекта (IQ), определяющим степень умственного развития человека? Почему люди со средним IQ часто добиваются успеха в жизни и карьере, а те, чей коэффициент интеллекта очень высок, не могут реализовать себя? Какие существуют методики измерения уровня эмоционального интеллекта? На эти и многие другие вопросы читатель найдет ответы в книге.
49. Гриффин Л. Историческая социология, нарратив и событийно-структурный анализ: Пятнадцать лет спустя // Социс. 2010. № 2. С. 131-140.
50. Громыко М. М. О некоторых задачах исторической социологии // Изв.
    Сибирского отд. АН СССР. Серия общ. наук. 1967. № 11. Вып. 3. С. 115-120.
51. Грязнова О. С., Подвойский Д. Г. О понятии и дисциплинарном статусе
    исторической социологии // Социологические исследования. 2006. № 7. С. 113-122.
52. Грязнова О.С., Подвойский Д.Г. Социология революции Лайфорда Эдвардса
    // Социологический журнал. 2005. № 1. С. 73-100. О концепции революции одного
    из основоположников социологии революции. В книге Эдвардса «Естественная
    история революции» (1927) обобщается опыт четырех революций — английской
    XVII в., американской (борьба за независимость), французской (конца XVIII
    в.) и русской 1917 г. Перевод двух глав из книги Эдвардса см.: Эдвардс Л.
    Естественная история революции // Социологический журнал. 2005. № 1. С. 101-131.
53. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972.
54. Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1982.
55. Давыдова Л. В. А. А. Зиновьев о вкладе Советского Союза в социальную эволюцию человечества. М.: МПСИ; Воронеж: Модэк, 2011. 351 с. 1000 экз. Книга пытается оценить вклад А. А. Зиновьева в отечественную науку.
56. Дарнтон, Роберт. Великое кошачье побоище и другие эпизоды из истории
    французской культуры / Перевод с англ. М.: НЛО, 2002. 384 с.
    Один из виднейших американских историков, профессор Принстонского университета,
    Дарнтон пишет о культуре крестьян, ремесленников, буржуа, чиновничества, культуре
    энциклопедистов и романтиков. Какое бы конкретное событие XVIII в. он ни рассматривал,
    будь то истребление кошек парижскими печатниками или сбор материалов на писателей
    инспектором полиции, Дарнтон вскрывает его подоплеку и знакомит читателей
    не только с бытовыми подробностями, но и с психологией своих героев. Ни в
    чем не отступая от фактов и исторической правды, он пишет настолько увлекательно,
    что научный труд превращается едва ли не в художественное произведение, полное
    чисто французского изящества.
57. Делюмо Ж. Грех и страх: Формирование чувства вины в цивилизации
    Запада (ХШ-ХУШ вв.) / Пер. с франц. Екатеринбург: Изд-во УГУ, 2003. 752 с.
    Фундаментальная монография выдающегося французского историка посвящена исследованию
    истоков и эволюции культуры вины в эпоху Возрождения и в Новое время. Фрагмент
    из заключения книги помогает понять замысел книги: «Страх двулик. В
    зависимости от обстоятельств он может быть спасительным или гибельным. Страх,
    если взглянуть на него попристальнее, есть своего рода «предупреждение
    бытию». Он — «творец бытия»; «мы являемся в мир под
    действием страха». Само понятие греха производно от страха перед самим
    собой, который порой бывает плодотворным. Чувство вины переживаемое позитивно,
    создает напряжение, способствующее формированию элит. Это напряжение может
    вести к спасению посредством действия, питать творческую неудовлетворенность,
    воспитывать ответственность и, помимо прочего, открывать благодаря самоанализу
    скрытые в нас неисчерпаемые богатства. Но — оборотная сторона медали — слишком
    сильный страх и речевая стратегия, ориентированная исключительно на формирование
    чувства вины, может обескуражить, лишить воли. В ходе нашего исследования
    мы неоднократно сталкивались — как в католичестве, так и в протестантизме
    — с искушением поддаться отчаянию, особенно в смертный час, охватывавшим души
    людей, которым о грехе говорили больше, чем о спасении. Реальной опасности
    необходимо бояться. Полезно предупредить другого, когда угроза сделалась явной.
    Но оружие страха невозможно использовать без риска. Чрезмерное педалирование
    тем смерти и макабра, загробных мучений, дурных исповедей и причастий могло
    пагубно отразиться на душевном здоровье некоторых слушателей. Агрессивность
    по отношению к грешникам вызывала подозрения. На всем протяжении нашего пути
    мы отмечали сползание церковного дискурса от разумного к чрезмерному и с удивлением
    наблюдали за судьбой библейских изречений, вырванных из контекста или доведенных
    до абсурда. Дискурс страха, как правило, строился на оборванных цитатах и
    плохо понятых текстах. Но откуда такая склонность к драматизации уроков Писания?
    Это — огромный вопрос, на который эта книга стремилась ответить, рассматривая
    грех как «предмет историографии». Мне кажется, исследование культурной
    истории греха на Западе было новым делом. Выбор такой темы исследования дал
    возможность создать нечто вроде обсерватории, из которой мы могли наблюдать
    шестьсот с лишним лет усилий по формированию чувства вины».
58. Демографическая модернизация России, 1900-2000 / Под ред. А.Г. Вишневского.
    М.: Новое издательство, 2006. 608 с. 1500 экз. Книга, подготовленная коллективом
    исследователей под руководством крупнейшего российского демографа Анатолия
    Вишневского, представляет собой первый масштабный опыт осмысления противоречивой
    демографической истории России XX века. Авторы видят ее как историю демо-графической
    модернизации, в корне изменившей многие важнейшие стороны частной и публичной
    жизни россиян, но все еще остающейся незавершенной. Детальное исследование
    огромного статистического материала, представленного в книге в нескольких
    сотнях графиков и таблиц, позволяет показать, как и почему в течение последних
    ста лет менялось матримониальное, прокреативное, сексуальное, семейное и жизнеохранительное
    поведение жителей России и в чем сегодня сказывается незавершенность этих
    перемен.
59. Джонс М. Загадка дежавю: Путешествие по аномалиям мышления, памяти и времени / Пер с фр. М.: Эксмо, 2012. 272 с. 3000 экз. Одним из самых загадочных феноменов человеческого мозга является состояние дежавю. Оно подобно состоянию повторного переживания ситуации. Нам кажется, что это уже было, мы это видели, слышали. Но что такое дежавю? Игра нашего воображения, собирающего осколки прошлых событий в неясный калейдоскоп, или зашифрованные послания свыше, которые мы не способны понять? Заглянув на страницы этой книги, вы сможете узнать тайну этого парадоксального явления — дежавю, научиться расшифровывать послания нашего мозга и управлять им.
60. Диалоги со временем: Память о прошлом в контексте истории / Л. П. Репина (ред.). М.: Кругъ, 2008. 323 с. Исследуются образы времени и пространства, коллективные представления о прошлом и будущем, которые формируют матрицу восприятия происходящего и выполняют функцию ориентации индивидуального и группового поведения. Комплексное изучение феномена исторической памяти и традиций историописания в специфических социокультурных контекстах позволяет понять, как сохраняется и передается информация о событиях, как складываются и используются исторические мифы, как происходят изменения в историческом сознании. 7 статей из 26 посвящены России, в т.ч. об Иване Грозном и ист. памяти в пореформенной России. Ист память как «колонизация времени» (М. Хальбвакс), как «изобретение традиции» (Э. Хобсбаум), как «изобретающее воспоминание» (А. Ренер), как «построение генеалогии» (Б. Андерсон), как конструирование прошлого», его (ре)конструкцию и (ре)интерпретацию, а также намеренное «забывание».
61. Долгих Е. В. Европейская культура в имперской России: проникновение, распространение, синтез. Екатеринбург: УрГИ, 2006. 263 с. Библиогр., с. 235-254 (325 названий). 300 экз. Диффузия инноваций и усвоение европейской культуры в ХVIII-начале ХХ в. Проблемы: каналы диффузии; российские ученики; европейские заимствования в повседневной жизни; западное влияние на лексический состав русского языка. К проблеме менталитета российской административной элиты первой половины ХIХ века: М. А. Корф, Д. Н. Блудов. М.: Индрик, 2006. 344 с. Библиогр., с. 326-340. 800 экз. Специфика мировосприятия двух сановных бюрократов, разных индивидуальностей, но схожих как воплощение социальной роли. Миропонимание рассматривается как цельная система, выявляются свойственные бюрократической элите общие понятия и формулы языка, привычки мышления, стереотипы поведения — от мира государственно-служебного до частного мира семьи.
62. Доплер К. Нищета историцизма. М., 1993.
63. Дюркгейм Э. Социология. Ее предмет, метод и назначение. М., 1995.
64. Жидков В.С., Соколов К.Б. Искусство и картина мира. СПб.: Алетейя,
    2003. 464 с. В книге рассматривается проблема конструирования картины мира
    в теоретическом плане и в конкретно-историческом аспекте на примере разных
    российских субкультур XVIII-начала XX в. крестьянства, казачества, офицерства,
    купечества, городских низов, духовенства, в криминальной среде. Источники
    — литературные.
65. Жуков В.И. Российские преобразования: социология, экономика, политика.
    1985-2001 годы. М.: Изд-во МГСУ, 2002. 672 с. В книге освещаются основные
    процессы, протекавшие в российском обществе с 1985 по 2001 годы, подводятся
    итоги политики «перестройки» и радикального реформирования страны,
    предлагается социологическая модель измерения человеческого потенциала России,
    определяется место страны в системе глобальных социальных координат. В числе
    рассмотренных проблем такие исключительно важные для понимания перспектив
    и противоречий социального прогресса темы, как социальная политика, ее сущность,
    возможности и парадигмы; основные направления глобализации современного мира
    и геополитическое положение России.
66. Иванов Вяч. Вс. Нейропсихологические модели и возможность их применения
    к истории русской средневековой культуры // Московская Русь (1359-1584): культура
    и историческое самосознание. М., 1997. С. 161-202. Используя метод моделирования,
    опровергается утверждение Р.Хелли о недоразвитости левого полушария головного
    мозга, отвечающего за логические и математические способности.
67. История и антропология: Междисциплинарные исследования на рубеже ХХ-ХХI веков / М. Кром и др. (ред.). СПб.: Алетейя, 2006. 315 с. (Серия «Современные направления в исторической науке: серия переводов». Т. 3). 1000 экз. Статьи по средневековой и истории раннего Нового времени европейских стран. Аннотированная библиография работ по ист. антропологии, с. 302-311.
68. Кагарлицкий Б. Марксизм: не рекомендовано для обучения. М., Алгоритм,
    Эксмо, 2005. В то время как российский интеллектуальный дискурс переживал
    все эти вибрации и ломку, марксизм (в том числе и сильно модифицированный)
    на Западе — в Европе и в США — продолжал развиваться и использовался как эффективный
    инструмент социального анализа. Российская же социология потеряла возможность
    использовать этот инструмент и говорить с западными коллегами на одном языке.
    Среди молодых социологов более или менее сносным представлением о клас-сическом
    марксизме и его роли в социальных науках знают только те, кто в девяностые
    годы учился на Западе. Книга — попытка как раз тако-го «введения в марксизм».
    Она не является исчерпывающим изложением идей Маркса и его последователей:
    большее внимание уделяется социальной и политической теории, нежели экономической.
    И это особенно полезно именно для отечествен-ного читателя: поскольку именно
    социология и политическая философия Маркса в советские годы были табуированной
    для интерпретаций сферой, в то время как экономическая часть учения обсуждалась
    более свободно. В книге рассматриваются основные понятия «классического»
    марксизма, различные его интерпретации (Ленин, советский и западный марксизм),
    течения последователей и реинтерпретаторов учения.
69. Кампенхаут Д., ван. Слезы предков: Жертвы и преследователи в коллективной душе / Пер с англ. М.: Ин-т консультирования и системных решений, 2012. 240 с. 3000 экз. Пособие для психологов и психотерапевтов, специалистов по системной терапии, а также для социологов, историков и всех, кого интересует тема исцеления последствий межнациональных катастроф, тема предотвращения войн и конфликтов разного масштаба, тема исцеления травм у жертв преступлений, исправления жизни преступников.
70. Канапьянова Р. М. Женщины во властных структурах // Социологические
    исследования. 2007. № 2. С. 68-75.
71. Канетти Э. Масса и власть / Пер с нем. М.: Астрель, 2012. 574 с. 2000 экз. Как человек становится частью толпы? Почему перестает быть независимой личностью? Каковы механизмы, при помощи которых власть управляет массами? Что объединяет религию, тиранию и войну? Почему прошедшее столетие принесло человечеству столько катастроф, связанных именно с тоталитаризацией общества? Может ли это повториться?
    В своем трактате «Масса и власть» Элиас Канетти, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1981 год, обобщает опыт минувшего столетия.
72. Кара-Мурза С. Г. Власть манипуляции. М.: Академический проект, 2007. 384 с. 3000 экз. Исследуются методы и формы манипуляции общественным сознанием.
73. Кареев Н. И. Основные вопросы философии истории. В 3 т. СПб., 1883.
74. Кареев Н. И. Сущность исторического процесса и роль личности в истории.
    СПб., 1899.
75. Карнейро Р. Культурный процесс [1960] // Антология исследований культуры.
    СПб., 1997.
76. Климкова, О. ГУЛАГ: от мифотворчества к изучению // Ab Imperio.
    2005. № 3. С. 501-528. Автор предлагает концептуальное переосмысление в рамках
    концепции модернизации. «В свете вновь опубликованных источников перспективы
    иссле-дования темы по своей логике и сути направлены в сторону ревизионистской
    программы. Работающие в ее русле исследователи (как правило, это западные
    историки) акцентировали свое внимание на наличии спонтанного фактора в функционировании
    государственного аппарата, на противоречиях и трениях между центральным и
    региональным руководством, местными чиновниками, репрессивным аппаратом и
    населением. Эти противоречия нигде не проявили себя так остро, как в системе
    ГУЛАГа, и нигде не оказали такого существенного влияния на людские судьбы.
    Однако эта программа нуждается в новых методологических подходах и концептуальном
    переосмыслении, необходимо дальнейшее развитие концепции модернизации в различных
    ее направлениях. «В рамках подобного осмысления человеческие жертвы
    становятся своеобразной изнанкой модернизационных проектов. Причины опосредованного
    насилия государства над личностью, которое олицетворяла собой система ГУЛАГа,
    кроются в сочетании бездушного, бюрократического отношения со стороны властей
    (это явление присутствует в любом государстве, в том числе и в странах западной
    демократии) и масштабности, амбициозности, даже некоторой одержимости модернизационными
    проектами, которые разверты-вались параллельно в нескольких сферах. В сфере
    социальной и культурной эти процессы выразились в попытках создания ради-кально
    новой модели человека — «советского гражданина», обладающего набором
    поведенческих и мировоззренческих характеристик, и неприемлемости к любому
    отклонению от данной модели. Самое парадоксальное и интересное в Советском
    режиме заключается в том, что данный проект был реализован, были взращены
    новые поколения людей, искренне веривших в советские идеалы, в большинстве
    своем послушных граждан, чье поведение полностью укладывалось в рамки, установленные
    режимом. Даже те люди, которые по определенным причинам не вписывались в эти
    рамки, и поэтому оказывались в изоляции, выкинутыми из жизни общества, продолжали
    верить в его идеалы» (с. 526-527).
77. Козловский В. В., Осипов И. Д. Синтез истории и социологии в трудах
    Николая Кареева // Журнал социологии и социальной антропологии. 2000. Т. 3.
    № 4. С. 86-98.
78. Коллинз Р. «3олотой век» макроисторической социологии // Время мира.
    Новосибирск, 1998. Вып. 1. С. 72-89.
79. Коллинз Р. Геополитика и долговременное историческое изменение //
    Время мира. Новосибирск, 1998. Вып. 1. С. 285-288.
80. Коллинз Р. Предсказание в макросоциологии: Случай Советского коллапса //
    Время мира: Альманах. Вып. 1. Новосибирск, 1998. С. 234-278.
81. Коллинз Р. Социология: Наука или антинаука? // THESIS. 1994. № 4.
    С. 71-96.
82. Кон И. С. Бить или не бить. М.: Бремя, 2012. 448 с. 3000 экз. Игорь Семенович Кон – выдающийся российский ученый-обществовед всю жизнь работал на стыке разных общественных и гуманитарных наук: социологии, истории, антропологии, психологии и сексологии. «Бить или не бить?» — последняя его книга, написанная незадолго до смерти. В ней, опираясь на многочисленные мировые и отечественные антропологические, социологические, исторические, психолого-педагогические, сексологические научные исследования, автор попытался представить общую картину телесных наказаний детей как социокультурного явления. Каков их социальный и педагогический смысл, насколько они эффективны и почему вдруг эти почтенные тысяче летние практики вышли из моды? Или только кажется, что вышли?
83. Кон И. С. Дедовщина в свете исследований закрытых мужских сообществ // Мужской сборник. Вып. 3. Мужчина в экстремальной ситуации. СПб.: Индрик, 2007. Мужчины унаследовали от животных предков повышенную агрессивность и склонность к формированию закрытых для женщин и для посторонних мужчин групп, союзов и обществ. Мужские сообщества, как правило, организованы иерархически, на основе господства и подчинения (с. 84). Институционализированные формы насилия — буллинг (от bully — хулиган, драчун) и хейзинг (от haze — зло подшучивать, особенно над новичком; пугать, изнурять, бить) — стремление повысить дисциплину при помощи силового воздействия, розыгрышей и злых шуток, часто с применением унизительных и болезненных испытаний. Это узаконенное групповое насилие для установления и поддержания внутригрупповой иерархии имеет глубокие традиции. Он существует во многих школах интернатах, спортивных обществах и военных организациях. Изощренным хейзингом славились английские аристократические школы-интернаты ХVII-ХIХ вв. Русская дедовщина — явление того же порядка, хотя и имеющее особенности.
84. Кон И. С. Дружба. 4-е изд., доп. СПб.: Питер, 2005. 330 с. 4000
    экз.
    Во все времена дружба имела высокую моральную и социальную ценность. В чем
    особенность и нравственный смысл этой формы человеческих привязанностей? Отчего
    зависят глубина и прочность дружбы? Как исторически менялись ее идеалы и критерии?
    Чем отличается юношеская дружба от дружбы взрослых людей и как она соотносится
    с другими человеческими привязанностями? Настоящее издание дополнено новыми
    материалами по социологии и возрастной психологии общения. «Мы рассмотрели
    важнейшие социально-исторические и психологические закономерности дружбы,
    стараясь всюду, где только возможно, опираться не на общие рассуждения, а
    на строгие факты науки. Научный анализ позволяет расчленить явление, выделить
    его составные части, отделить реальное от воображаемого, идеал — от действительности,
    сущее — от должного. Сопоставление данных разных наук проясняет сущность многих
    старых споров и антиномий, а некоторые из них вовсе снимает. Исторические
    данные о жалобах на «оскудение» дружбы в древности заставляют
    усомниться не только в обоснованности теорий, связывающих этот процесс с урбанизацией
    и рыночной экономикой, но и в самом существовании такой тенденции. Раздельное
    изучение ценностно-нормативных канонов, языка дружбы и психологии реальных
    дружеских отношений проясняет соотношение ее социальных и психологических
    детерминант. Относительными, зависящими от социально-исторического и личностного
    контекста, оказываются как противопоставление инструментальных и экспрессивных
    функций общения, так и соотношение дружбы и любви. : Выступая всеобщим эталоном
    человеческих отношений, дружба являет собой воплощение альтруизма, сотрудничества,
    мира. Разумеется, эта всеобщность обманчива. Реальные межличностные отношения
    всегда предполагают сложную совокупность мотивов. Социально-психологические
    теории, описывающие дружбу как обмен, взаимное подкрепление или ролевое взаимодействие,
    отражают реальные поведенческие, эмоциональные и познавательные процессы,
    которые не исключают, а взаимно дополняют друг друга. Напротив, этическая
    аксиология (учение о нравственных ценностях) говорит о том, что должно быть.
    Моральный кодекс дружбы не что иное, как изображение идеальных человеческих
    отношений вообще. Но если кодекс дружбы — воплощение моральных норм идеального
    человеческого общежития, то и личные качества друзей не могут быть этически
    нейтральными. Многие личностные свойства, от которых зависит общение индивида,
    формируются независимо от его воли и желаний и не могут быть поставлены ему
    лично ни в вину, ни в заслугу. Это особенно касается таких коммуникативных
    качеств, как общительность или замкнутость. Однако моральный кодекс дружбы
    несовместим с эгоизмом, предательством, нестойкостью убеждений. Если дружба
    предполагает честь и честность, можно ли не согласиться с Цицероном, что «дружба
    возможна только между честными людьми…»»?
85. Кон И.С. Мальчик – отец мужчины. М.: Время, 2009. 704 с. Кон работает на стыке разных общественных и гуманитарных наук: социологии, истории, антропологии, психологии и сексологии. С его именем тесно связано рождение в России таких дисциплин как история социологии, социология личности, психология юношеского возраста, этнография детства, сексология. Некоторые его книги ломали привычные представления и становились бестселлерами. Новая работа Игоря Кона развивает идеи, изложенные в его бестселлере «Мужчина в меняющемся мире». В конце ХХ в. человечество неожиданно обнаружило, что самым слабым звеном современного воспитания являются мальчики: они больше болеют, хуже учатся, чаще совершают преступления и рискованные поступки. Какова природа мальчишества как социокультурного явления? От чего зависят присущие или приписываемые мальчикам свойства? Всегда ли они одинаковы? Каково реальное положение мальчика в современной семье, школе и социуме? Каким он видит себя и свое тело? Как формируются и реализуются мальчишеские представления о мужественности? Каково приходится мальчикам, которые не могут или не хотят соответствовать предлагаемому нормативному канону? В каком направлении развивается современная гендерная педагогика? Обобщая данные мировых междисциплинарных исследований, ученый не дает педагогических рецептов, но его книга необходима каждому, кто готов думать над этими вопросами.
86. Коробков Ю. Д. Трудовая этика рабочих Урала в пореформенный период // Социальная история. Ежегодник. 2007. М.: Росспэн, 2008. С. 151-175. Принимается концепция потребительской, минималистской трудовой этики с некоторыми коррективами.
87. Кошелева О. Е. «Свое детство» в Древней Руси и в России эпохи Просвещения (XVI-ХVIII вв.): Учебное пособие по педагогической антропологии в истории детства. М., 2000. 300 с.
88. Крамер, Джоул и Олстед, Диана. Маски авторитарности: Очерки о гуру
    / Пер. с англ.. М.: Прогресс-Традиция, 2002. 408 с. Поиск парадигмы авторитарности,
    находящейся в завуалированной форме в религии, морали, в общественных ценностях
    и семейных отношениях. Книга написана в научно-популярной форме, практически
    без аппарата.
89. Кребер А. Стиль и цивилизация // Антология исследований культуры.
    СПб., 1997.
90. Кром М. М. Историческая антропология. 2-е изд., испр., доп. СПб.:
    Дмитрий Буланин, 2004. 168 с. 700 экз. Книга является первым в отечественной
    историографии критическим обзором исторической антропологии и родственных
    ей направлений: микроистории, «новой культурной истории», истории повседневности
    и др. Рассматриваются формы и этапы развития антропологически ориентированной
    истории во Италии, Франции, Великобритании, Германии и США, особое внимание
    уделено становлению исторической антропологии в России. К книге приложена
    обширная библиография (248 названий). Содержание
    Становление исторической антропологии
    1. Рождение нового направления и поиск предшественников.
    2. Смена исследовательских парадигм и возникновение исторической антропологии.
    3. От истории ментальностей — к исторической антропологии (традиции школы
    «Анналов»).
    4. Возникновение исторической антропологии в Великобритании (1960-1970-е гг.)
    
    5. Интерес к исторической антропологии в Германии и 1960-х-начале 1980-х гг.
    6. Отступление о терминах: «историческая антропология» или «антропологическая
    история»
    Классика исторической антропологии 1970-1980-х гг.
    Историческая антропология в поисках самоопределения.
    Историческая антропология и социальные науки
    1. Старые и новые интеллектуальные влияния
    2. Как историки читают антропологов
    Панорама современных историко-антропологических исследований: Направления
    и проблематика
    1. Историческая антропология сегодня: страны и направления
    2. Итальянская микроистория
    3. Историческая антропология, микроистория в Германии (1980-1990-е гг.)
    4. Проблематика историко-антропологических исследований
    История России в антропологической перспективе
    1. Предпосылки исторической антропологии в России: нереализованные возможности
    
    2. Формирование историко-антропологического направления в зарубежной русистике
    3. «Ренессанс» истории ментальностей в отечественной науке
    4. Историческая антропология России: от теоретических дебатов — к конкретным
    исследованиям
    5. Первые микроисторические опыты
    6. История повседневности: потребность в концептуализации
    Куда идет историческая антропология?
91. Кузнецов А. А. Социальные конфликты в истории России (XVII-XIX вв.) // Вестник Калинингр. гос. ун-та. 2003. Вып. 2. Сер. Философия, история, образование. С. 38-46. Используя социологическую теорию конфликта, автор настаивает на необходимости учета социальных конфликтов в историческом развитии, без которых динамика общества невозможна.
92. Кузьмин А. В. Взаимная идентификация крестьян и дворян России конца ХIХ-начала ХХ в. Автореф. : к.и.н. Тамбов: ТГУ, 2007. 24 с. Дворяне адекватно понимали крестьян, воспринимали их как общество, массу; стремились контролировать и регулировать все стороны жизни деревни, в мирные периоды смотрели на них с сочувствием, либеральным взглядом, проявляли человеколюбие и гуманность, что не мешало дворянству в годы революций требовать жестоких мер к бунтовщикам. Крестьяне относились к дворянам всегда враждебно, не желали вступать с ними в диалог и не понимали их интересов; видели и оценивали конкретных помещиков, а не сословия в целом. Противоречия между дворянами и крестьянами на почве аграрных социально-экономических отношений. Дворяне стремились поставить их на правовую основу, которую крестьяне не считали справедливой.
93. Куле К. СМИ в Древней Греции: сочинения, речи, разыскания, путешествия
    / Пер. с франц. М.: НЛО, 2004. 256 с. Как обивались между собой и обменивались
    информацией древние греки? Как они узнавали новости и наводили справки? Как
    путешествовали? Что за отношения были у них с дальними странами? Эти и многие
    другие вопросы никто не пытался рассмотреть как единое целое. Они, однако
    же, весьма важны, поскольку Греция изобрела средства и среды коммуникации,
    занимающие ведущее положение в нашей сегодняшней — жизни: риторику, театр,
    политические собрания, Олимпийские игры. Все стороны жизни, изначально совершенно
    разные, естественным образом складываются концентрическими кругами вокруг
    полиса, среды обитания греков: читатель познакомится сначала с коммуникацией
    до возникновения полисов, затем внутри полисов и, наконец, между ними и негреческим
    миром.
94. Кульпин Э. С. Семипоколенные циклы русской истории // Проблемы математической истории. Основания, информационные ресурсы, анализ данных /Ред. Г. Г. Малинецкий, А. В. Коротаев. М.: URSS, 2008. С. 139-158. Поскольку в социо-естественной истории речь идет об истории жизни народа — биологического и социального организма, то используемой единицей измерения времени может быть только смена поколений: в ходе смен поколений происходят генетические и ментальные изменения в жизни людей. За единицу времени смен поколений в социо-естественной истории, как у демографов, предложено принять интервал между рождением отца и его первенца сына, матери и ее первой дочери. Ныне этот интервал составляет 20 лет, в древности и средневековье это интервал был меньшим- 16-18 лет. Поскольку проблема непосредственно возникла в ходе конкретного исследования истории Золотой Орды, то естественно появился и ответ на вопрос, исходя из тюркских традиций: издревле каждый тюрк должен знать минимум семь поколений предков. Семь поколений соответствуют пределу передачи той информации, о которой прадед может сказать правнуку: «Мой прадед рассказывал мне то, что видел своими глазами». За пределом семи поколений нет возможности передачи прямой информации о жизни прошлых поколений, их представлений о мире и о себе. Что же следует из этого для социо-естественного исследования? Во-первых, то, что срок смены семи поколений совместим с минимальными по времени процессами в природе. Во-вторых, семь поколений, как единица измерения времени, не является постоянной подобно астрономическим единицам, а возрастает с течением времени. В-третьих, имеет смысл просмотреть ход истории через призму смены семи демографических поколений. Проведено деление России на семипоколенные циклы, начиная с монгольского нашествия. Первый семипоколенный цикл жизни народов Восточной Европы после монгольскогонашествия завершается Смутой — Гражданской войны в Золотой Орде — Великой Замятней (1360); Второй — концом татаро-монгольского ига на Руси и созданием Московского государства (1483); Третий — снова Смутой (1606); Четвертый — завершением петровских реформ (1732) и созданием Российской империи; Пятый — преддверием Великих реформ (1862) (своеобразный аналог Смуты для своего времени); Шестой — становлением социальной системы, параметры которой еще не совсем определены.
95. Куприянов А. И. Городская культура русской провинции. Ко­нец XVIII — первая половина XIX века. М.: Новый хронограф, 2007. 480 с., ил. Тираж 1000 экз. В книге научного сотрудника Ин-та российской истории РАН исследуются механизмы коммуникации между столичной и провинциальной культурой в процессе формирования русской нацио­нальной культуры. Важную роль в трансляции форм и ценностей формирующейся национальной культуры играли различные институты повой светской культуры (школы, ведомственные и публичные библиотеки, театры и благородные собрания) в конце XVIII-первой половине XIX в. Именно эти институты в первую очередь и создавали социо­культурный потенциал общества. В центре книги — не история появления и развития учреждений культуры и даже не культура города, но культура горожан, их социокультурные представления о «себе» и «других», о государственной власти и самоуправлении, о городском социуме и сословном строе, о труде и богатстве, о счастье и других жизненных ценностях. Важная роль отводит­ся также изучению практик самоидентификации и формированию новой городской идентичности, проявляющихся как в письменных текстах, адресованных власти или предназначавшихся для самого автора, так и утверждавшихся в городском костюме и во всем внешнем облике горожан. Эти представления и поиски собственной идентичности рассматриваются в связи с практиками участия в управлении делами города. Свежая и стимулирующая книга.
96. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: что категории языка говорят
    о мышлении / Пер. с англ. И.Б. Шатуновского. М.: Языки славянской культуры,
    2004.
97. Латов Ю.В. Американское рабство как неотрадиционная экономическая
    система // Историко-экономические исследования. 2003. № 2-3 (3). С. 89-116.
    Цены рабов как отражение эффективности плантационного рабства (с. 98-103):
    цены взрослых здоровых рабов стабильно увеличились: 1800 г. — 400-600 дол.,
    1850 г. — 1300-1500, 1860 г. — 3000 дол. Рабы получали от 50% до 85% производимой
    им продукции (с. 98,102).
98. Латов Ю. В. «Восточный деспотизм» К.А. Виттфогеля (к 50-летию «странной» книги) // Историко-экономические исследования. 2007. Т. 8. № 2.
99. Лашук Л. П. Введение в историческую социологию. Вып. 1-2. М., 1977.
100. Лескинен М.В. «Финская честность» в российской научно-популярной литературе XIX в.: К вопросу о формировании этнокультурного стереотипа // Этнографическое обозрение. 2009. № 4. С. 27-41.
101. Лившин А. Настроеняи и политические эмоции в Советской России 1917-1932 гг. 343 с. 2000 экз.
102. Литтл Д. Функциональное и структурное объяснение // Время мира. Новосибирск,
     1998. Вып. 1. С. 176-203.
103. Лифтон Р.Д. Технология «промывки мозгов»: Психология
     тоталитаризма / Перевод а англ. СПб.: Прайм-Еврознак; М.: Олма-Пресс, 2005.
     На основе изучения промывки мозгов в Китае (15 китайцев и 25 европейцев) автор
     делает вывод о склонности человеческого сознания к идеологическому тоталитаризму
     — к бескомпромиссным претензиям на абсолютную истину и нравственность.
104. Ломброзо, Чезаре. Преступление. Новейшие успехи науки о преступнике.
     Анархисты. М.: Инфра-М, 2004. 320 с. 3000 экз. Важнейшие работы итальянского
     ученого Ч. Ломброзо (1835-1909), породившие главную дискуссию современной
     криминологии — о приоритете биологических и социальных факторов в преступном
     поведении.
105. Лотман Ю.М. К семиотической типологии русской культуры XVIII века
     // Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство-СПБ,
     2002. С. 74-87. Дуализм и противоречивость культуры связаны с явлением многокультурия.
     Глубока антиномичность культуры была одним из факторов, обусловивших ускоренный
     темп ее развития.
106. Лурье С.В. Историческая этнология: Учебное пособие для вузов. М.:
     Академический Проект; Гаудеамус, 2004. 624 с. Содержит подробное изложение
     истории психологической антропологии (этно-психологии), культурологии, этнической
     экологии, традициологии в России и за рубежом. Включает теорию этнической
     картины мира, ее структуры и механизмов изменения, а также теорию внутриэтнического
     распределения культуры, функционального внутриэтнического конфликта и самоструктурирования
     этноса. Теоретические положения проиллюстрированы историческими очерками из
     жизни разных народов — русских, армян, англичан, финнов, турок, а методологический
     комментарий к ним объясняет способ применения этнологических концепций к анализу
     исторического и социоло-гического материала.
107. Макарин А. В. Бюрократия в структуре политической власти: теория
     и практика. Автореф. .. докт. полит. наук. СПб.: СПбГУ, 2003. 41 с. Для исследователей,
     изучающих историю российской бюрократии полезна теоретическая часть диссертации.
108. Малиновский Б. Функциональный анализ // Антология исследований культуры.
     СПб., 1997.
109. Малия, Мартин. Non possumus // //Отечественные записки. 2004. №
     5 (20). С. 266-271. Опровергает аргументы Безансона. По мнению Малия, Европу
     следует изучать как целый ряд Sonderwege, «особых путей» (в том
     числе русского пути), которые образуют «градиент» — ступенчатый
     склон, спускающийся от Атлантики к Уралу. С петровских времен до эпохи построения
     реального социализма Россия и Европа вместе составляли «Запад»
     в широком смысле этого слова (с. 267).
110. Мединский В.Р. Особенности национального пиара: PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра. М.: ОЛМА Медия Групп, 2011. 608 с. 3000 экз. Обычный человек, считает автор, никогда не разберется, где его собственные мысли, а где те, которые ему исподволь впиарили. Прямой интерес любой власти заставить вас как избирателя и налогоплательщика вести себя так, как нужно ей, этой самой власти. Притом желательно, чтобы вы искренне полагали, будто ваше поведение не есть нечто навязанное вам властной корпорацией, а ваш собственный свободный выбор. Искусство управления общественными коммуникациями существовало всегда, и история дает его превосходные образцы от Владимира Мономаха до Иосифа Сталина. Интуитивные гении PR государственные мужи, первые профессионалы PR-наемники (они появились еще в XII веке), классические избирательные кампании в Средние века с полным набором современных политтехнологий, оригинальный креатив всего этого было вдоволь за нашу историю. Русь IX—XVII веков эпоха великих правителей, великих воинов и великих пиарщиков. Это не книга о том, как все было на самом деле. Это книга о том, как использовались и подавались факты истории.
111. Медушевский А. Н. История русской социологии. М., 1993.
112. Медушевский А. Н. Социология права. М.: ТЕИС, 2006. 1000 экз. Рассмотрены социальные функции права: его роль в социальной интеграции, осуществлении контроля, разрешении конфликтов, легитимации социальных отношений, конструировании политических институтов. Книга полезна историкам для уяснения роли права в государственном строительстве, классообразовании, развитии гражданского общества, правового государства, развитии социальных институтов.
113. Мейсан, Тьерии. 11 сентября 2001 года: Чудовищная махинация. 2-е
     изд. М.: Карно, 2003. 280 с. Автор пытается доказать, что терракт организовали
     американские «ястребы» — ультраправое крыло в администрации США,
     руководство Пентагона и спецслужбы.
114. Мелехин В.А. Эволюция и перспективы развития исторической социологии
     в России: теоретико-методологические аспекты. Автореф. .. к.и.н. Барнаул:
     АГУ, 2005. 19 с.
115. Миронов Б. Н. Историк и социология. Л., 1984.
116. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало
     XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового
     государства. В 2 т. 3-е изд. СПб., 2003.
117. Митина О. В., Касперт А., Низовских Н. А. Идеология маскулинности
     в России: постановка проблемы и экспериментальное исследования // Общественные
     науки и современность. 2003. № 2. С. 164-176. Стереотипы мужчины и женщины
     в России, США, Китае.
118. Михневич В. О. Язвы Петербурга: Опыт историко-статистического исследования
     нравственности столичного населения. СПб.: Лимбус Пресс, 2003. 784 с. Книга
     журналиста и беллетриста второй половины XIX в. раскрывает перед читателем
     тайную и неприглядную изнанку повседневной жизни «блистательного Санкт-Петербурга»
     эпохи капитализма. Автор рассказывает о быте и нравах петербургского дна,
     об уголовных преступлениях, нищенстве, проституции и других социальных язвах,
     опираясь на данные полицейской статистики, тексты судебных отчетов, на свой
     собственный богатый репортерский опыт. Книга снабжена обстоятельной вступительной
     статьей и обширными комментариями, где излагаются подробности многих упоминаемых
     в тексте уголовных дел и приводятся сведения о состоянии общества и правовой
     системы России той эпохи.
119. Монтер У. Ритуал, миф и магия в Европе раннего Нового времени /
     Пер. с англ. А.Ю. Серегиной. М.: Изд. дом «Искусство» , 2003.
     288 с. Тираж 3000 экз. В книге (впервые опубликована в 1983 г.) исследуются
     проявления религиозной терпимости и нетерпимости в Европе XVI-начала XVIII
     века. Анализируется отношение властей к еретикам (христианам-диссидентам),
     иудеям и обвиненным в ведовстве; он демонстрирует общие тенденции, проявлявшиеся
     в истории западного христианства в позднее Средневековье, а также особенности
     динамики терпимости и нетерпимости, свойственные различным конфессиональным
     и национальным традициям; англиканской, лютеранской (Скандинавия, Германия),
     кальвинистской (Швейцария, Голландия) и католической (Франция, Испания, Италия).
     Рассматриваются развитие идей терпимости и нетерпимости в странах, разделенных
     конфессиональными барьерами, и ситуации сосуществования конфессий (в государствах
     Центральной Европы) и культур (в Америке). Большое внимание уделяется и интеллектуальному
     аспекту проблемы — развитию идей терпимости и борьбе с суевериями, анализируя
     сочинения ученых-скептиков XVII-начала XVIII века. Исследуя, как представления
     о терпимости воздействовали на политику государств по отношению к иноконфессиональным
     группам, а также к тем, кого обвиняли в ведовстве, автор демонстрирует пройденный
     Европой противоречивый путь от религиозных конфликтов XVI века к относительно
     миролюбивому скептицизму эпохи Просвещения.
120. Московичи, Серж. Век толп: Исторический трактат по психологии масс. М.: Академический проект, 2011. 396 с. 2000 экз. Анализ и разработка психологических теорий толпы Г. Лебона, Г. Тарда, З. Фрейда и др. Пишет психолог, с исторической точки зрения достаточно наивно.
121. Наслаждение быть мужчиной: западные теории маскулинности и постсоветские практики / Ш. Берд и С. Жеребкин (ред.). СПб.: Алетейя, 2008. 296 с. 1000 экз. Основные направления и подходы на Западе и в изучении советской и постсоветской маскулинности; маскулинность в классической и современной литературе, живописи, фотографии.
122. Нефедов С. А. Демографически-структурный анализ социально-экономической
     истории России. Конец XV — начало XX века. Екатеринбург: Издательство УГГУ,
     2005.
123. Нефедов С. А. О теории демографических циклов // Круг идей: электронные
     ресурсы исторической информатики // Под ред. Л. И. Бородкина и В. Н. Владимирова.
     М.; Барнаул: ИАУ, 2003. С. 490-506. Приводится сводка сведений (Месопотамия,
     Древний Египет, Китай до 18 в.), призванных подтвердить тезис Ф. Броделя,
     что история человечества состоит из популяционных циклов — также как история
     любой биологической популяции.
124. Одиссей: человек в истории. 2006. Феодализм перед судом историков / Гл.
     ред. А.Я. Гуревич. М.: Наука, 2006. 493 с. 820 экз. Главная тема выпуска —
     концепция феодализма с точки зрения современной исторической науки. Публикуются
     статьи по истории этого понятия и сравнительно-исторические исследования,
     в том числе А.Я. Гуревича «О средневековой крестьянской цивилизации».
     В разделе «Культурная история социального» анализируются социальные
     аспекты нормирования языка в Германии; феномен насилия в российской армии
     рассматривается сквозь призму семиотического подхода. Внимание читателей привлекут
     статья о европейскости России и публикации «Жития святого Патрика»
     и «Пряди об Эгмунте Битом».
125. Опыт историко-социологического изучения села Молдино / М., 1968.
126. Орлова Г.А. Российский донос и его метаморфозы: Заметки о поэтике
     политической коммуникации // Полис. 2004. № 2 (79). С. 133-145.
     От начала XVIII в. до настоящего времени «отечественный донос — неизменный
     ресурс влияния обывателя на принятие административных, правовых и политических
     решений» (133).
127. Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России / Сост. Ю. Левада,
     Т. Шанин. М.: Новое литературное обозрение, 2005. 328 с. Под редакцией Ю.
     Левады (Аналитический Центр Юрия Левады) и Т. Шанина. В статьях сборника,
     который представляет собой избранные материалы рабочего семинара по проблемам
     поколенческого анализа, действовавшего в Московской высшей школе социальных
     и экономических наук в 2000 — 2003 гг., рассматриваются смысловой состав понятия
     «поколение» и границы его применимости в эмпирической работе историка,
     демографа, социолога. «Проблема поколений», анализируемая в данном
     сборнике, включается в специфические условия отсроченной или задержанной модернизации,
     заблокированного социального продвижения, прежде всего — на примере России
     XIX-ХХ вв. Кроме того, авторы сборника рассматривают ценности и установки
     молодых поколений российского общества в нынешний момент и во временной динамике.
     Книга носит междисциплинарный характер, в ней анализируются данные социальной
     истории, результаты социологических опросов, биографические источники, литературные
     тексты.
128. Память о войне 60 лет спустя: Россия, Германия, Европа. М.: НЛО, 2005.784 с. Представители разных профессий анализируют развитие памяти о Второй мировой войне в России, Германии и других странах за последние десятилетия. Особое внимание уделяется определению памяти как особого предмета научного изучения и осмысления.
129. Парамонов Б.Загадка Ивана Грозного: Гомосексуализм // Звезда. 1993.
     № 6. С. 201-205.
130. Париндер, Джеффри. Сексуальная мораль в мировых религиях. М.: Гранд,
     2002. 352 с. Секс и религию часто противопоставляют друг другу как физическое
     и духовное, временное и вечное. Они находятся в разных плоскостях, но плоскости
     эти, безусловно, пересекаются. Автор рассматривает секс и религию в историческом
     и современном аспектах, анализируя каждую из живых религий Востока и Запада,
     их древние традиции и ритуалы, влияние на религию медицины, психологии и борьбы
     женщин за свои права. В книге охвачен широкий спектр проблем: замужество,
     положение женщин, контрацепция, развод, целибат, моногамия и полигамия, страсть
     и любовь, гаремы, йога и тантра, мистические союзы, символизм. Это уникальная
     попытка проследить освещение сексуальных аспектов в живых религиях мира. Предпринимая
     исследование на эту тему, автор не только раскрывает новые горизонты познания,
     но и таким образом пытается глубже понять человека как такового.
131. Побережников И. В. Урал в контексте российских модернизаций ХVIII-начала ХХ в: теория и история // Урал в контексте российской модернизации / Н. Н. Алеврас и др. Челябинск: Каменный пояс, 2005. С. 10-24.
132. Подводный А. Высшие архетипы: Опыт психологического исследования.
     М.: Аквамарин, 2003. 432 с.
133. Полякова Н. Л. XX век в социологических теориях общества. М.: Логос,
     2004. 384 с. Попытка упорядочить и свести воедино разработанные социологией
     представления о развитии обществ XX в. (от теорий «организованного капитализма»
     до теорий «информационного общества» и общества «эпохи постмодерна»),
     их специфических формах и закономерностях функционирования. Социологические
     теории рассматриваются на фоне социально-экономических изменений. Результатом
     этой работы становится упорядоченная и целостная картина социальных трансформаций
     XX в. и соответствующих изменений в социологических теориях общества.
134. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М., 1979.
135. Почебут Л.Г. Социальная психология толпы. СПб.: Речь, 2004. 240
     с. 3000 экз. Особенности социально-психологического изучения феномена толпы
     и особенностей поведения человека в ней в европейской, американской и российской
     традициях (исторический аспект и современное состояние), а также результаты
     кросс-культурных исследований в этой области.
136. Предборский В.А., Кунцевич В.П. Противоречия модернизации как фактор
     развития теневых отношений // Историко-экономические исследования (Байкальский
     гос. ун-т экономики и права) 2006. Том 7. № 3.
137. Преступная толпа. М.: Институт психологии РАН, изд-во КСП+, 1999. 320 с.
     Книга включает краткое, но содержательное предисловие В. Н. Дружинина и три
     классические работы по социальной психологии, впервые опубликованные на русском
     языке соответственно в 1896, 1926 и 1912 гг.: (1) Сигеле С. Преступная толпа:
     Опыт коллективной психологии (с. 13-118); (2) Фрейд З. Психология масс и анализ
     человеческого «я» (с. 119-196); (3) Вундт В. Проблемы психологии народов (с.197-308).
138. Притчина Е. В. Политическая культура в циклах российской модернизации.
     Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2005. 244 с. 100 экз. Развитие политической
     культуры в условиях догоняющей модернизации: наложение заимствованных культурных
     образцов на традиционные национальные представления о политике, власти, государстве,
     в результате чего рождаются новые культурные феномены.
139. Райан В. Ф. Баня в полночь: Исторический обзор магии и гаданий в России. М.: НЛО, 2006. 720 с. 3000 экз. Фундаментальное сравнительно-историческое исследование глубинных корней русской культуры; оно является компендиумом русских народных верований, суеверий, магии, колдовства и гаданий.
140. Ранкур-Лаферьер Д. Россия и русские глазами американского психоаналитика:
     В поисках национальной идентичности / Пер. с англ. М.: Ладомир, 2003. 288
     с. В этой нашумевшей книге американский литературовед-психоаналитик утверждает,
     что никакой «русской идеи» не существует и никогда не существовало — это такой
     же миф, как «русская душа», что история России отнюдь не «тысячелетняя», а
     всего лишь нескольковековая, что русские — великие мазохисты, т.е. вечно смиренные,
     покорные судьбе, подчиненные воле общества, склонные к непротивлению злу,
     самоуничижению и разрушительному пьянству. Правда, автор вопреки всему сказанному,
     верит, что «больная Россия» в конце концов станет здоровой. Книга — типичный
     образчик психоаналитической трактовки русской культуры и истории, которая
     выводит национальные особенности русских из долгого и тугого пеленания детей.
     Данный подход практикуется в США с 1950-х гг., но не находит поддержки у западных
     социальных историков.
141. Пулькин М.В. Девиантное поведение в XVIII—начале ХХ в. // Культурно-историческая психология. 2008. №2. C. 84-90. В статье представлены основные аспекты исторического развития девиантного поведения, которое, по мнению автора, находится под влиянием социально-экономических, гендерных, этнических, религиозных факторов. Особенно сильное воздействие на «выбор» форм отклоняющегося поведения оказывала сословная принадлежность индивидов. Девиантность представляется как пульсирующее явление, при этом наибольшее его развитие и распространение приходится на периоды социальной нестабильности. Точное определение девиантности вызывает серьезные трудности: в разных социальных группах приемлемое поведение определялось в соответствии с нормами и ценностями, присущими этим группам. Возможности общества (церкви, репрессивного аппарата, других структур) в противостоянии девиантности в рассматриваемый период оказались крайне незначительными. «Те или иные девиантные факторы доминировали в разные периоды истории. Так, с конца XVII в. основным источником девиантности стало старообрядческое движение, которое в XVIII в. достигло в Карелии заметного влияния. Известно, что отклоняющееся поведение возникает прежде всего тогда, когда общественно принимаемые и задаваемые ценности не могут быть достигнуты некоторой частью этого общества. Неприятие никоновских реформ, тщательно поддерживаемое, культивируемое и развиваемое просвещенной частью старообрядческих сообществ, становилось именно таким вариантом развития событий. Другой мощный фактор развития девиантности — приписка к заводам. Начиная с первых лет XVIII в. огромные массы крестьян были вырваны из привычного жизненного уклада, вынуждены отстаивать свои права в борьбе с односельчанами (во время «мирского» распределения повинностей) и с местной администрацией, а также выполнять значительный объем работ на невыгодных условиях. И наконец, третьим существенным моментом всплеска девиантности стали рекрутские наборы, которые в со знании крестьян, по сути дела, отождествлялись с убийствами. От рекрутчины спасались бегством, надолго прячась в лесах, а между крестьянскими семействами вспыхивали ссоры и даже вооруженные стычки из-за решения вопроса о «выдаче» рекрута. Девиантное поведение во всех перечисленных случаях могло затрагивать не только непосредственных виновников крестьянских бед, но и всех тех, кто, по их представлениям, был связан с властью. Примером здесь могут послужить многочисленные дела о конфликтах между духовенством и прихожанами, в которых обе стороны, в особенности крестьяне, действовали предельно жестко, не останавливаясь перед насилием.
142. Революционный невроз. М.: Институт психологии РАН, изд-во КСП+, 1998. 576
     с. Книга включает краткое предисловие В. Н. Дружинина и две монографии: (1)
     Фулье А. Психология французского народа (С. 11-252) и (2) Кабанес О., Насс
     Л. Революционный невроз (с. 252-568). Первая была издана на русском в 1896
     г., вторая — в 1906 г. Первая в настоящее время представляет исторический
     интерес; вторая не потеряла своей актуальности: проявления революционного
     невроза (вандализм, переименования улиц и селений, фанатизм язык и др.) заметны
     в современной России.
143. Репина Л. П. «Новая историческая наука» и социальная история. М.,
     1998.
144. Репина Л. П. Смена познавательных ориентаций и метаморфозы социальной
     истории // Социальная история. Ежегодник. 1997. М., 1998. С. 11-51; Социальная
     история. Ежегодник. 1998/99. М., 1999. С. 7-38;
145. Розов Д. С. Номологический синтез теоретических знаний об истории
     и культуре (Проект интеллектуальной стратегии) // В диапазоне гуманитарного
     знания. СПб., 2001. С. 75-98.
146. Розов Н.С. Власть и публичная политика: Заметки историка о причинах неудачи демократического транзита // Полис. 2005/6.
147. Розов Н. С. Возможность теоретической истории: Ответ на вызов Карла
     Поппера // Вопр. философии. 1995. № 12.
148. Розов Н. С. Начала рациональной философии истории. Новосибирск, 1997-2001.
     Вып. 1-6.
149. Розов Н. С. Рациональная философия истории. Новосибирск, 2000. Вып.
     5; Разработка и апробация метода теоретической истории / Н. С. Розов (ред.).
     Новосибирск, 2001. С. 233-386.
150. Розов Н.С. Специфика “русской власти”, ее ментальные структуры, ритуальные практики и институты // Полис. 2011/1. С. 29-41.
151. Розов Н. С. Структура социальной онтологии: На пути к синтезу макро-исторических
     парадигм // Вопр. философии. 1999. № 2. С. 3-22.
152. Розов Н. С. Структура цивилизации и тенденции мирового развития.
     Новосибирск, 1992.
153. Розов Н.С. Эмоциональная энергия: Историко-социологический анализ // Социс. 2011. № 2 (322). С. 12-23.
154. Романовский Н. В. Важный проект МСА // Социс. 2006. № 11. С. 151-154. Панорама
     современной мировой социологии на страницах International Socilogy Review
     of Books.
155. Романовский Н.В. Историческая социология в России: Ретроспектива
     и горизонты // Россия и современный мир. 2003. № 1. С. 57-75.
156. Романовский Н. В. К итогам <круглого стола> по исторической социологии
     // Социологические исследования. 2006. № 7. С. 123-132.
157. Российская империя чувств: Подходы к культурной истории эмоций / Я. Плампер, Ш. Шахадат, М. Эли (ред.). М.: НЛО, 2010. 512 с. 1000 экз. Исследование эмоций с точки зрения их культурной и исторической обусловленности – молодая отрасль знания. В последние годы эмоции стали предметом пристального внимания гуманитарных и общественных наук. На Западе давним и расхожим представлением является представление об особой эмоциональности Востока (включая Россию), одновременно подкрепляемым и автостереотипом россиян. На человека оказывают огромное влияние культурные нормы, которые предписывают нам одни эмоции и запрещают другие. Чувствам можно и обучаться, и обучать. Так, некогда молодой Карамзин отправился в поездку по Европе, чтобы научиться чувствовать по-европейски, – и учил этому всю читающую Россию. А моряки на советских подлодках в соответствии с эталоном мужественного воина не позволяли себе испытывать страх. Гуманитарные исследования об эмоциях в России стали темой московской конференции «Эмоции в русской истории и культуре», организованной Франко-российским центром гуманитарных и общественных наук и Германским историческим институтом, проходившей в апреле 2008 года. Это была первая научная конференция, посвященная эмоциям. Ее материалы и составили настоящий сборник. Авторы сборника ученые историки, литературоведы, искусствоведы — известные российские и иностранные специалисты – исследователи русской истории и культуры. В нем впервые на русском языке рассматривается российская культурная история под углом зрения наметившегося в общественных и гуманитарных науках во всем мире «эмоционального поворота». На чем зиждется расхожее мнение, что одни народы — в частности русские — эмоциональнее других? Как вообще историку, литературоведу, антропологу работать с эмоциями — описывать, учитывать, анализировать их? Каким образом рождаются групповые эмоции? Что способно воздействовать на них? Кто может возложить на себя миссию коллективного «воспитания чувств»? Верно ли, что история шла по линии нарастания контроля над эмоциями? Какими способами политические режимы используют и трансформируют эмоции своих подданных и граждан? Ответы на эти ключевые вопросы содержатся в двадцати исследованиях (и двух методологических введениях), принадлежащих известным российским и иностранным специалистам по русской истории и культуре. Публикация докладов предваряется двумя вводными статьями, освещающими процесс возникновения исследовательского поля «история эмоций», дающими обзор трудов, посвященных непосредственно России, а также теме эмоций в русской культуре. Материалы в сборнике сгруппированы по тематическому признаку: каждый из шести его разделов содержит статьи по определенной проблеме. В разделе «Эмоциональные сообщества» предлагается обзор эмоциональных норм, начиная с XVIII столетия; рассматривается эмоциональный заряд триады «государство-империя-нация». Статьи раздела «Воспитание чувств» посвящены проблемам групповых эмоций, что способно воздействовать на них, кто может возложить на себя миссию коллективного «воспитания чувств». Публикации других разделов освещают роль эмоций в различных теориях искусства и эстетического восприятия конца XIX-начала XX вв.; останавливаются на теме насилия и связанных с ним эмоциях; реконструируют эмоциональную жизнь русского провинциального дворянства XVIII века; предлагают опыт прочтения романа Андрея Белого «Петербург» сквозь призму эмоций. В статьях раздела «Эмоции на грани» основной темой является место страха в военно-психологической мысли конца XIX-XX вв., в частности тема солдатского страха. Как сами материалы сборника, так и библиография содержит работы в основном зарубежных авторов, основанных на подробных эмпирических исследованиях. Достоинством сборника является библиография, насчитывающая свыше 150 публикаций по теме, в т. ч. только 10 на русском языке.
158. Российская многонациональная цивилизация: Единство и противоречия / Отв.
     ред. В. В. Трепавлов. М.: Наука, 2003. 378 с. Россия как самостоятельная локальная
     цивилизация, равноправная и равноценная с прочими общепризнанными цивилизациями.
159. Россия в XVII-начале XX в.: региональные аспекты модерни­зации / И. В. Побережников (ред.). Екатеринбург: УрО РАН, 2006. 300 экз. Обоснована регионально-ориентированная теоретико-методологическая модель изучения модернизации. Выявлены пространственные закономерности и детерминанты российского варианта перехода от традиционного к современному обществу на страновом и региональном уровнях, определено соотношение модернизации и имперского строительства. Дана характеристика территориальных аспектов и региональной динамики российской модернизации, выявлены пространственные импульсы развития; пространственно-региональные аспекты экономической, административно-политической и социокультурной модерниза­ции; факторы и динамика формирования региональной идентичности.
160. Савельева О. Живая история российской рекламы. М.: Гелла-принт,
     2004. 272 с. 3000 экз.
161. Священное тело короля: Ритуалы и мифология власти / Отв. ред. Н. А. Хачатурян.
     М.: Наука, 2006. 484 с. 1000 экз. Попытки воссоздать варианты христианской
     сакрализации власти государя на европейском континенте, воспроизвести сложный
     и гетерогенный образ монарха, в личности которого оказались слитыми его сущности
     обычного человека, подверженного страстям, болезням и смерти, исполнявшего
     общественное предназначение, и лица, наделенного божественной благодатью.
     Рассматриваются сакральная и правовая легитимизация власти, ритуалы и символика
     процедур коронации, помазания и похорон и мифология власти в политической
     мысли и искусстве. Две статьи о России: Квливидзе Н. В. Священный образ царя
     в московской живописи второй половины ХVI в (с. 430-439); Мареева О. В. Генезис
     венца как регалии власти (с. 419-429).
162. Семенов А. К. Городское самоуправление провинциальных городов России
     и задачи имперской модернизации в конце ХVIII-начале ХХ в. Липецк: ЛЭГИ, 2005.
     202 с. Социологический подход к проблеме становления и развития городского
     самоуправления в центрально-черноземных губерниях в период империи.
163. Семиотика кризиса: Императивы выживания, обновления и развития. Междунар. Науч. конф. (19-20 мая 2010 г., Самара) / А.В. Бирюков, В.И. Ионесов (ред.). Самара: Изд-во ВЕК #21, 2010. 528 с. Сборник объединяет материалы по изучению критических состояний в социальных, экономических и культурных процессах, императивов развития кризисного общества и его символико-знаковых манифестаций. Рассматриваются вопросы по семиотике и феноменологии кризиса, переходной культуры, глобальных трансформаций, риск-менеджмента и антикризисных технологий в контексте вызовов и парадигм развития современной цивилизации. Сборник рекомендуется преподавателям вузов, научным работникам и всем, кто интересуется теорией и практикой социальных преобразований, устойчивого развития и антикризисного управления в меняющемся обществе. В конце ХХ в. кризис – это своего рода доминанта, культурная ценность.
164. Семья, дом и узы родства в истории / Под общ. ред. Т. Зоколла, О. Кошелевой, Ю. Шлюмбома; Отв. ред. О. Е. Кошелева; Пер. с англ. и нем. К. А. Левинсона, пер. с франц. Л. А. Пименовой. СПб.: Европейский университет в Санкт-Петербурге; Алетейя, 2004. 285 с. 1000 экз. Сборник знакомит читателей с новейшими исследованиями по истории семьи, родства и домохозяйства. В нем представлены работы, выполненные на конкретном материале, в которых помимо содержательных проблем отражены новые методологические подходы. В нескольких статьях изучаются эмоциональные и сексуальные аспекты семейной жизни. В фокусе внима­ния авторов оказываются также стратегии выживания домохозяйств, в том числе стратегии наследования. Практики родственных отношений (в отличие от их правил и норм) — одна из важных тем этой книги. Авторы сборника — известные исследователи из Германии, Франции, Австрии, Швей­царии и США. Статьи сборника отличаются разнообразием как тематики, так и используемых источников.
165. Силасте Г. Г. Гендерная социология и российская реальность. М.: Альфа-М, 2012. 640 с. Онтология российской реальности в гендерном измерении, отражающая многогранные перемены в положении российских женщин в последние 20 лет, на всем протяжении перехода России к рыночной экономике. Книга основана на богатом эмпирическом материале социологических исследований. Она раскрывает становление и развитие отечественной гендерной социологии как новой отрасли социологической науки, неразрывно связанной с ее практическим применением в российской действительности. Автор по-новому ставит многие дискуссионные теоретические вопросы социологического знания и предлагает их новые решения.
166. Синелина Ю. Циклы секуляризации в истории России: Социологический анализ: конец XVII — начало XXI века. LAP LAMBERT Academic Publishing, 2011. 392 с. Монография посвящена комплексному анализу процесса секуляризации в России с конца XVII в. и до сегодняшнего времени. Автор обосновывает циклический характер процесса секуляризации в России, выявляет его специфику и определяет фазы его развития. Впервые в отечественной социологии проанализированы изменения функций церкви как общественного института на протяжении всего процесса секуляризации в России, а также изучены изменения внутри самой церкви, как религиозной организации. Особое внимание в монографии уделяется динамике религиозности россиян в современной России.
167. Слухи в России XIX–XХ веков: Неофициальная коммуникация и “крутые повороты в истории / И.В. Нарский и др. (ред.). Челябинск: Каменный пояс, 2011. 368 с. В сборник вошли исследования, представленные на международной научной конференции, состоявшейся в октябре 2009 года в Москве. Данная конференция стала логическим завершением российско-германского коллективного исследовательского проекта «Слухи и насилие в России (сер 19 – сер. 20 веков)», длившегося в течение нескольких лет. В сборник вошли 20 статьей российских и зарубежных историков, социологов и политологов. Концептуальным стержнем всех научных исследований является идея о том, что слухи представляют собой не только медийное и коммуникативное средство, но и мощный фактор, оказывающий глубокое воздействие на исторический процесс. Большинство авторов считает, что слухи это – не атавизм, а легитимный и широко распространенный феномен нового времени. Главный акцент в этом издании сделан на прикладных функциях слухов, являвшихся не только результатом дефицита информации, но и служивших средствами альтернативной интерпретации происходящего, его разложения, критики и несогласия. Опираясь на социально-психологические исследования, авторы делают вывод: наличие слуха свидетельствует, в первую очередь, о том, что обнаружена «точка общественного разлома», или «болевая точка». В сборнике анализируются причины появления слухов, технологии создания слухов, например, «Рояль в кустах» или «Крошка Цахес», их использование в манипуляциях общественным сознанием, а также объясняют, как из самой невероятной сплетни можно сделать вывод о реальной социальной ситуации. «Слухи вызывают беспокойство не потому, что они «фальшивы» – если бы дело было в этом, то никто бы не обращал на них никакого внимания, – цитируют авторы сборника одного из известнейших специалистов по изучению слухов Жана-Ноэля Капферера. – В слухи верят именно потому, что они оказываются «правдой», как это бывает в случаях с утечкой информации или «политическими секретами», которые на самом деле ни для кого не секрет. А беспокойство они вызывают потому, что представляют собой источник информации, который не контролируется властью. Поворачиваясь спиной к официальным версиям, на свет пробиваются другие версии, и каждая из них ведет к своей собственной правде».
168. Смирнов П. И. Слово о России: Беседы о российской цивилизации. СПб.:
     Химиздат, 2004. 324 с. 1000 экз.
     Автор представляет Россию страной служебно-домашней цивилизации, в русле которой
     она якобы развивалась со времени возникновения Московского государства. Развитие
     страны описывается с позиций деятельностно-ценностного подхода к исследованию
     социальных процессов и явлений, разрабатываемого в Санкт-Петербургском государственном
     университете А.О. Бороноевым, Ю. М. Письмаком и самим автором. В книге предложено
     объяснение возникновения российской цивилизации, рассмотрены особенности развития
     страны, описаны причины проигрыша России в мирном соревновании с Западом и
     превращения проигрыша в катастрофу, предложены цели, задачи и средства развития
     страны на ближайшую перспективу. О концепции автора дают представление три
     фрагмента из его книги. (1) «Изначально в Киевской Руси имелась мощная тенденция
     движения в сторону рыночной цивилизации. Монгольское нашествие прервало этот
     процесс. Начиная с возникновения Московского государства и вплоть до последнего
     времени (развала СССР) Россия развивалась в русле служебно-домашней цивилизации.
     Признаки ее хорошо заметны в российском обществе: (а) служба — преобладающая
     разновидность деятельности, (б) народное хозяйство близко по типу к домашнему,
     (в) основная ценность — Отечество, (г) высшие модусы — власть, слава, святость,
     5) ведущая процедура социального признания — личная экспертиза и т. п. Главной
     причиной возникновения этой цивилизации в стране была внешняя опасность» (152).
     (2) «Конкретными способами перераспределения собственности морли бы быть:
     во-первых, социальный и психологический остракизм по отношению к «прорабам
     перестройки», идеологам и лидерам реформ олигархам, ко всем, кто способствовал
     ограблению народа, а также к их детям и внукам (до тех пор, пока «наследники»
     не раскаются за деяния своих предков и не вернут наворованное). Ни один честный
     человек не должен подавать руки горбачевым, яковлевым (из Политбюро КПСС),
     ельциным, березовским, абрамовичам, бендукидзе, собчакам, чубайсам, гайдарам,
     немцовым, киселевым, сорокиным и т. п., «знаться» с ними, «дружить семьями»
     и т. д. Во-вторых, установление прогрессивного налога на наследство в зависимости
     от его величины, возвращение имущества государству для вторичной приватизации
     или образования общественных фондов. В-третьих, частичный выкуп важнейших
     предприятий по цене, сравнимой с ценой «приватизации». Наконец, получение
     ренты от продажи природных ресурсов каждым гражданином России, что стало популярным
     требованием во время последних выборов в Государственную Думу» (303). (3)
     Россия (как страна служебно-домашней цивилизации) проиграла мирное соревнование
     с западной, рыночной цивилизацией, ибо служебная деятельность не способна
     развиваться так же быстро, как рыночная, а кроме того, возможность достижения
     социальной значимости для личности в России была значительно меньше, чем на
     Западе. Этот проигрыш превратился в катастрофу, поскольку в управляющем слое
     господствующее положение заняли личности, которые способны к забвению служебного
     долга ради корыстных интересов (карьеристы) и склонны к некритическому заимствованию
     ценностей, чужих образцов деятельности, учреждений (западники). Появление
     личностей подобного типа вызвано действием служебного и цивилизационного соблазнов.
     «Демократические» реформы последнего времени в России бессмысленны стратегически,
     ибо рыночная цивилизация не имеет перспективы длительного существования. Кроме
     того, они ошибочны тактически, поскольку реально сузили возможность для большинства
     населения достигать социальной значимости через ценности рыночной цивилизации
     — богатство и хозяйство, преступны по исполнению, так как граждане России
     лишены собственности, принадлежащей им по праву, в результате мошенничества
     (ваучеры) и насилия (свержение с помощью военной силы высшего органа представительной
     власти в октябре 1993 г.). Проводились эти реформы интеллектуально нечестными
     людьми. До сих пор стране в качестве цели реформ предлагаются инструментальные
     ценности (гражданское общество и пр.). Нужно же выбрать целевую ценность,
     например, максимально благоприятные условия для физического, социального и
     духовного развития каждого гражданина России. Эта целевая ценность должна
     быть признана в качестве главного национального интереса. Никакие реформы
     не могут предприниматься без его учета. Основная проблема, стоящая перед страной,
     — выжить в условиях наступающего периода постцивилизационного варварства,
     сохранив при этом способность к переходу построения духовно-игровой цивилизации»
     (321).
169. Советская социология. Т. 2. Динамика социальных процессов в СССР / Т. В.
     Рябушкин, Г. В. Осипов (отв. ред.). М., 1982.
170. Соколов А. К. Социальная история России новейшего времени; проблемы
     методологии и источниковедения. Социальная история. Ежегодник. 1998/99. М.,
     1999. С. 39-76.
171. Сорокин П. А. Преступление и кара, подвиг и награда. СПб., 1914.
172. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.
173. Сорокин П.А. Система социологии. В 2 т. М., 1993.
174. Социология труда. Теоретико-прикладной толковый словарь / Отв. ред. В. А.
     Ядов. СПб.: Наука, 2006. 426 с. 2000 экз. Первый в России теоретико-прикладной
     толковый словарь «Социология труда» отражает современное состояние
     развития теории и прикладных исследований в области трудовых отношений, организации
     и стимулирования труда, эффективности различных моделей менеджмента, а также
     относящихся к трудовой деятельности проблем, рассматриваемых в экономике,
     социальной антропологии, психологии и правоведении. Словарь содержит термины,
     которые использовались в минувшем столетии, но прежде всего дает толкование
     терминов, связанных с новейшими научными и практическими достижениями в мировой
     и отечественной действительности. Всего в словаре 410 терминов, к каждому
     приложена международная библиография. В его подготовке принимали участие ведущие
     российские специалисты и авторы из Беларуси.
175. Структуры истории / Н.С. Розов (ред.). Новосибирск, 2001.
176. Темницкий А.Л. Отношение к труду рабочих России и Германии: терминальное
     и инструментальное // СОЦИС. 2005. № 9 (257). С. 54-63. В конце ХХ в. инструментальный
     тип отношения к труду (только способ зарабатывать) характерен для 43% российских
     и 24% немецких рабочих, терминальный (как смысл жизни) — соответственно 26
     и 44%, смешанный — 31 и 35%; число валидных ответов — 250 и 204 (с. 59). И
     в Германии, и в России происходит разрушение терминальности в отношении к
     труду (с. 63)
177. Терборн Г. Принадлежность к культуре, местоположение в структуре
     и человеческое действие: Объяснение в социологии и социальной науке // Теория
     общества. М., 1999.
178. Тернквист Р. Историко-эмпирическая социология // Современная западная
     социология: теории, традиции, перспективы. М., 1992. С. 260-306.
179. Тилли, Чарльз. Будущая история // Розов Н. С. (ред.). Время мира:
     Альманах. Вып. 1. Историческая макросоциология в ХХ веке. Новосибирск, 2000.
     С. 124-127. Автор развивает идею о необходимости «историзировать» социологический
     анализ, что позволит привязать его к месту и времени.
180. Тойнби А. Постижение истории. М., 1991.
181. Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация. В 2 кн. М.: «Издательство
     АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 2004. 665, 572 с. Из рецензии А. Заостровцева
     // Дело. 19.09.2005 (№387). «Книга представляет собой капитальный двухтомный
     труд. Но не «Капитал». Хотя бы потому, что читается легко. А также
     еще и потому, что доказывает прямо противоположное. Основная идея работы,
     взятая у немецкого социолога Ральфа Дарендорфа и проиллюстрированная на множестве
     примеров, заключается в том, что не социализм сменяет капитализм, а наоборот.
     В этой смене — суть процесса модернизации. Данный постулат для отечественного
     читателя, возможно, парадоксален. На самом же деле все достаточно просто.
     Особенно в том случае, если под социализмом понимать иерархические, нерыночные
     отношения и прежде всего диктат государства, направленный на всестороннюю
     регламентацию хозяйствующих субъектов, создание внешних и внутренних барьеров.
     Иначе говоря, больше государства — больше социализма. Авторы не рассматривают
     «гнезда капитализма» — Англию и Нидерланды, откуда рыночная экономика
     распространилась на Северную Америку даже в более чистом виде, чем в местах
     своего зарождения. Они детально раскрывают погоню за капитализмом «с
     Востока». Сначала Франция прошла этот нелегкий путь. Потом — Германия.
     Затем — Австро-Венгрия — империя, откуда впоследствии «вылупилось»
     много независимых стран, которые в большинстве своем сегодня завершают процесс
     модернизации в рамках Евросоюза. Читатель откроет для себя ряд нетривиальных
     положений. Например, нам обычно кажется, что в Германии — старая, зрелая рыночная
     экономика. Однако в качестве рыночной экономики она на самом деле совсем не
     старая, а зрелой стала лишь в 1960-е годы после завершения реформы Л. Эрхарда.
     Кроме того, можно считать, что в восточной части Германии модернизация еще
     продолжается. Переваривание нерыночной экономики бывшей ГДР оказалось нелегкой
     задачей. В книге постоянно встречаешься с многочисленными подтверждениями
     мысли, приводимой ее авторами, немецкого экономиста В. Зомбарта о том, что
     капитализму приходится бороться сразу с двумя силами — феодальной системой
     и государством. Причем изложенное в книге богатство фактов все время наталкивает
     на мысль о том, что с феодальной системой справиться более или менее удалось,
     а вот с государством рынок ведет борьбу постоянно с переменным успехом, хотя
     в целом, по мнению авторов, он больше одерживает побед, чем терпит поражений.
     В центре внимания находится и животрепещущая проблема авторитаризма, рынка
     и демократии. Является ли авторитаризм необходимым условием рыночной модернизации?
     Не ведет ли преждевременное появление демократии к срыву модернизации и даже
     скатыванию в пучину тоталитаризма? Отметим, что приводятся аргументы как «за»,
     так и «против» авторитарных методов внедрения рыночных институтов.
     Выбор решения оставляется читателю. Книга подробно знакомит нас с появлением
     новых европейских стран после Первой мировой войны и их нелегкими проблемами
     в межвоенный период. Читатель познает специфику социализма в ряде европейских
     стран (в том числе югославскую модель, венгерский «гуляш-социализм»),
     и в завершение для него раскрывается полная картина их продвижения по рыночному
     и демократическому пути, вплоть до вхождения в Европейский Союз. Авторы склонны
     видеть больше общего в исторических судьбах Европы и России. Параллели с Россией
     проводятся постоянно. При этом читателю внушают: не все так уж плохо у нас,
     у «них» было вроде бы то же самое или подобное. Россия — это Европа,
     но только отставшая. Поживем, перетерпим и станем Европой. Что ж, социальный
     оптимизм — дело хорошее. А еще лучшее — познакомиться с книгой и вынести собственные
     суждения».
182. Уайт Л. Понятие культуры // Антология исследований культуры. СПб.,
     1997.
183. Уткин А. И. Будущее Запада // Свободная мысль. 2003. № 2. С. 52-69.
     Рассматриваются факторы, которые ведут к закату Европы.
184. Уэльбек, Мишель. Мир как супермаркет. Перевод с французского Н. Кулиш.
     М., «Ad Marginem», 2003. 156 с. Собрание коротких эссе, писавшихся по разным
     поводам для разных изданий и составивших тем не менее цельную по мысли книгу.
     Центральная тема эссеистики Уэльбека, как и его романов, — кризисное состояние
     современного человека и культуры. Из эссе «Мир как супермаркет и насмешка»:
     «Слово «воля» [у Шопенгауэра в трактате «Мир как воля и представление»] означает
     длительное напряжение, долговременное усилие, сознательно или бессознательно
     направленное на достижение некой цели. <…> Логика супермаркета предусматривает
     распыление желаний; человек супермаркета органически не может быть человеком
     единой воли, единого желания. Отсюда и снижение интенсивности желаний у современного
     человека. <…> желания заданы рекламой в широком смысле этого слова. Ничто
     в них не напоминает о той стихийной, несокрушимой силе, упорно стремящейся
     к осуществлению, которая подразумевается под словом «воля». Отсюда и недостаток
     индивидуальности, заметный у каждого». (Новый мир. 2003. № 1).
185. Фирсов Н. Н. Исторические характеристики и эскизы. В 3 т. Казнь,
     1921-1930.
186. Фулье А. Психология французского народа // Революционный невроз. М.: Институт психологии РАН, изд-во КСП+, 1998. С. 11-252. «Выбор народных героев — факт великой важности в психологии народов. Действительно, герои представляют собой одновременно типических представителей данной расы и ее идеализированное представление о самой себе. Один немец справедливо сказал, что никогда не могло бы существовать нации Наполеонов, но что был момент, когда тайным желанием каждого француза было сделаться Наполеоном. Этот идеальный Наполеон далеко, впрочем, не походил на грубого и вероломного исторического Наполеона, которого даже в настоящее время, после стольких разносторонних исследований, мы еще не знаем достаточно. Верцингеторикс, Карл Великий, Людовик Святой, Жанна д’Арк, Винцент де Поль, Байярд, Генрих IV, Тюрень, Конде, д’Ассас, Мирабо, Наполеон — вот герои Франции, истинное или воображаемое лицо которых всем знакомо. Наиболее популярны — Жанна д’Арк и Наполеон, причем из последнего сделали олицетворение французской революции и французской славы. Несомненно под влиянием классического направления великие люди Франции претерпели большие изменения и приблизились к условным героям корнелевских и расиновских героев; но во всяком случае они действовали обаятельно на простое и непосредственное народное воображение своим мужеством и презрением к смерти, неудержимым порывом и всепокоряющей откровенностью, величием души и рыцарским духом, преданностью отечеству или человечеству, любовью к «свободе», «просвещению» и «прогрессу». Это — символы скорее идеала, живущего в народной душе, чем исторической действительности; но нельзя отрицать, что если вы захотите характеризовать этот идеал одним словом, вы назовете его идеалом великодушия. В глазах некоторых наций, быть великодушным — значит быть «дураком». Без сомнения, великодушие должно быть просвещенным и «идеи» являются силами лишь в том случае, если они не противоречат действительности. Но народы грешат в настоящее время вовсе не избытком любви и преданности к идеям; напротив. Скептицизм, утилитарные заботы, нечестность в денежных делах, узкая политика партий и интересов, эгоистическая борьба классов — вот с чем необходимо теперь повсюду бороться во имя идей. Если бы Франция отреклась от своего культа идеала, от своего бескорыстного служения обществу и человечеству, она утратила бы, без всякого возможного для нее выигрыша, то, в чем всегда заключалась ее истинная моральная сила. Не будем насиловать наших способностей» (с. 249-250).
187. Хантингтон, Сэмюэль. Третья волна: Демократизация в конце ХХ века.
     М.: Росспэн, 2003. 368 с. Переход 30 стран Восточной Европы от недемократических
     к демократическим политическим режимам — глобальный политический процесс конца
     ХХ в. Автор анализирует, почему и как возникла третья волна демократизации
     1974-1990 гг. и каковы ее ближайшие последствия.
188. Хилли Д. Гомосексуальное влечение в революционной России: Регулирование сексуально-гендерного диссидентства / Пер. с англ. М.: Ладомир, 2008. 618 с. 1000 экз.
189. Храмцов А. Ф. Социальное государство: Практика формирования и функционирования
     в Европе и России // Социологические исследования. 2007. № 2. С. 21-32.
190. Хренов Н. А., Соколов К. Б. Художественная жизнь императорской России:
     (субкультуры, картины мира, ментальность). Спб.: Алетейя, 2001. 816 с. Междисциплинарное
     исследование русской культуры XVIII-начала XX в. на основании принципа субкультурной
     стратификации, при важном значении психологического аспекта. Основой субкультурной
     картины мира является индивидуальная картина мира. В основе возникновения
     субкультур лежит принадлежность их представителей к одному из типов личности
     — пассионарию, предпринимателю или лиминарию. Каждая из субкультур оказывается
     в неоднозначных отношениях с культурой в целом, иногда отклоняясь от ее ценностных
     ориентации и входя с ними в конфликт. Только в XVIII в. развитие культуры
     предстает как сосуществование разных субкультур, каждая из которых стремится
     утвердить соответствующую ей картину мира в качестве универсальной. Искусство
     выступает способом институционализации субкультурных картин мира. Авторы всеядны:
     используются идеи Л. Гумилева, А. Тойнби, П. Сорокина, М. Элиаде, Й. Хейзинга,
     О. Шпенглера, Х. Ортега-и-Гассета, В. Тернера, Э. Фромма, К. Юнга, Ю. Лотмана,
     М. Фуко и т.д. Как в калейдоскопе встречаются оригинальные мысли. Субкультурная
     стратификация: картина мира у разных сословий и социальных групп. Базовый
     тип личности в цивилизации. Педагогический и тетральный дискурсы. Статус мужчины
     и женщины. Масоны как субкультура. Главным образом XVIII в.
191. Черных А. И. Историческая социология на Западе (конец ХХ в.) // Социологические
     исследования. 2002. № 2. С. 87-88.
192. Черных А. И. Историческая социология: становление социальных институтов
     Советской России. Дисс. : докт. Социолог. Наук. М., 1997.
193. Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых
     странах Азии до начала нового времени / Отв. ред. Ю. Л. Бессмертный. М.: Российск.
     гос. гуманит. ун-т, 2000. 582 с. 2000 экз. Основной замысел книги — раскрыть
     роль и место человеческой субъективности в межличностных отношениях разного
     времени и в разных социальных условиях и на этой основе показать возможности
     индивида влиять на ход исторического процесса. Первая часть исследований была
     опубликована в 1996 г. под названием «Человек в кругу семьи: Очерки по
     истории частной жизни в Европе до начала нового времени». В данной книге
     избран иной ракурс исследования творческой роли индивида в истории. В центре
     внимания теперь — та эмоциональная сфера, которая в предшествующей историографии
     либо просто игнорировалась, либо рассматривалась обособленно, вне социального
     универсума. В предлагаемом издании изменение внутреннего мира человека исследуется
     в неразрывной связи с переосмыслением как самой сферы эмоций, так и всей системы
     частной жизни человека, а также в зависимости от изменений окружающего его
     мира в целом. Широкий географический и хронологический охват (рассматриваются
     не только Запад, но и Россия; не только Европа, но и Азия; не только древность
     и средневековье, но и начало нового времени) создает возможности для ряда
     историко-компаративных выводов.
194. Шестопал Е.Б. Психоаналитическое движение в исторической науке
     // История СССР. 1991. № 5.
195. Шипилов А.В. Оппозиция «мы-они» в социокультурном развитии.
     В 2 ч. Воронеж: Центрально-Черноземное книжное изд-в, 2004. 480 с. 500 экз.
     Автор выдвигает гипотезу о том, что в ходе социокультурного развития социально-психологическая
     оппозиция «мы-они» предстаает в двух вариантах, как оппозиция
     «свои-чужие» и как оппозиция «высшие-низшие», каждая
     из которых в прямой связи с определенными социально-политическими изменениями
     снимает и сменяет другую. Гипотеза верифицируется путем анализа развития античного
     и российского обществ. На основе анализа евро-американской цивилизации сделан
     прогноз о постепенной замене оппозиции «свои-чужие» оппозицией
     «высшие-низшие». В т 2. глава посвящена России ХVIII-первой половине
     ХIХ в. (с. 3-468).
196. Шкаратан О.И. Посткоммунистические общества Европы и Азии // Свободная мысль. 2010. № 1 (1608). С. 79-92, «Россия оказывается лишь западной пограничной частью евразийского субстрата вместе с собственно европейским, образующей по сути “две Европы” – две макроцивилизации на географической территории Европы» (с. 92).
197. Шкаратан О.И. Социология неравенства: Теория и реальность. М.: Изд дом ВШЭ, 2012. 526 с. 600 экз. Эта книга вышла в свет, когда в мире поставлены под сомнение доминировавшие в конце XX в. иллюзии об отмирании классов, о торжестве общества всеобщего благоденствия и процветающего среднего класса. Ход новейшей истории подтвердил бесспорный ренессанс обострившегося классового противостояния, возрастающие масштабы неравенства людей, сжатие шансов для выходцев из социальных низов. При анализе современной России учитываются особенности страны, связанные, по мнению автора, с ее принадлежностью к евроазиатской цивилизации. Обосновывается идея формирования в ней неоэтакратического общества, не являющегося подлинно буржуазным. Автор доказывает, что в России сложилась дуалистическая стратификация, сочетающая сословную (доминирующую) и социально-профессиональную иерархии.
198. Эдвардс Л. Естественная история революции / Пер с англ. О.С.Грязновой
     // Социологический журнал. 2005. № 1. С. 101-131. Перевод двух глав из книги
     «Естественная история революции» (1927) американского историка
     и социолога (1882-1984) — одного из основоположников социологии революции.
     В книге обобщается опыт четырех революций — английской XVII в., американской
     (борьба за независимость в XVIII в.), французской (конца XVIII в.) и русской
     1917 г. О концепции Эдвардса см.: Грязнова О.С., Подвойский Д.Г. Социология
     революции Лайфорда Эдвардса // Социологический журнал. 2005. № 1. С. 73-100.
199. Элиас, Норберт (1897-1990). Общество индивидов / Пер.с нем. [А. Антоновский
     и др.]. М.: Праксис, 2001. 331 с.
200. Элиас, Норберт. О процессе цивилизации: Социогенет. И психогенет.
     исслед. / Пер. с нем. Спб.: Унив. кн., 2001. Т. 1. Изменения в поведении высшего
     слоя мирян в странах Запада. 330 с. Т. 2. Изменения в обществе: Проект теории
     цивилизации. 380 с. Элиас (1897-1990) — немецкий социолог, автор многочисленных
     работ по общей социологии, по социологии науки и искусства, стремившийся преодолеть
     разобщенность истории и социологии, структуралистскую статичность в трактовке
     социальных процессов. Наибольшим влиянием идеи Элиаса пользуются в Голландии
     и Германии, где существуют объединения его последователей. В своем главном
     труде «О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования»
     (1939) Элиас разработал оригинальную концепцию цивилизации, соединив в единой
     теории социальных изменений многочисленные данные, полученные историками,
     антропологами, психологами и социологами изолированно друг от друга. На богатом
     историческом и литературном материале он проследил трансформацию психологических
     структур, привычек и манер людей западноевропейского общества начиная с эпохи
     Средневековья и вплоть до нашего времени, показав связь этой трансформации
     с социальными и политическими изменениями, а также влияние этих процессов
     на становление тех форм поведения, которые в современном обществе считаются
     «цивилизованными» и «культурными».
201. Элиас, Норберт. Придворное общество: Исслед. По социологии короля
     и придвор. аристократии, с Введ.: Социология и история / Пер. с нем. А.П.
     Кухтенкова и др. М.: Яз. славян. Культуры, 2002. 366 с. Исследование посвящено
     самому знаменитому придворному обществу — двору Людовика XIV, которое представляло
     собой сложный социальный механизм, функционировавший по своим законам. В придворном
     мире устройство жилища, темы и тон разговоров, распорядок дня, траты отдельного
     человека были обусловлены его местом в этом хорошо отлаженном механизме, центром
     которого был король. Именно в руках короля находились все рычаги, позволявшие
     управлять обществом, где зависть одного сдерживала амбиции другого. Людовик
     XIV, по мнению Элиаса, являлся идеальным воплощением абсолютистского правителя.
     Людовик обладал виртуозными способностями управлять двором, ибо каждое его
     движение определялось плотной сетью политических и социальных мотивов. Как
     писал Сен-Симон: «Никто не умел лучше него продать свои слова, свою улыбку,
     даже свой взгляд. Все у него было ценно, потому что он делал различия; и его
     величественная манера только выигрывала от редкости и лаконичности его слов».
     Именно «король-солнце» сумел наиболее рациональным образом устроить свой двор:
     «Волны завистливого соперничества бурлят вокруг короля, нарастая, убывая и
     поддерживая тем самым общественное равновесие. Король же играет на этом соперничестве,
     как музыкант… Вся жизнь Людовика XIV была построена так, чтобы, если только
     возможно, к королю не могло приблизиться ничто новое и неизвестное — ничто,
     кроме болезни и смерти». Огромный здравый смысл Людовика позволял ему достойно
     справляться со своей миссией хранителя государственного мира и спокойствия.
202. Эмоции и отношения человека на ранних этапах развития / Под общ. ред. Р. .Ж. Мухамеддрахимова. СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2008. 311 с. 500 экз.
203. Эрлих С. Е. Россия колдунов (Сакральная природа интеллигенции); Поклонение
     волхвам (Опыт динамического структурализма); История мифа («Декабристская
     легенда» Герцена); Станет ли история «учительницей жизни»? («Технологии власти»
     — проект оживления истории). СПб.; Кишинев: Высшая антропологическая школа,
     2003. 497 с. Книга состоит из четырех частей. В первой «Россия колдунов: сакральная
     природа русской интеллигенции» (с. 9-108) излагается оригинальная концепция
     противоположности «воинской» русской цивилизации и «колдовской» цивилизации
     Запада (поэтому, кажется, логичнее было бы назвать этот раздел «Россия воинов»).
     Автор рассматривает взаимное отрицание и преемственность трех поколений русских
     носителей сакральной власти («колдунов»): волхвов, православных священников
     и интеллигенции. Во второй части «Поклонение волхвам: опыт динамического структурализма»
     (с. 109-190) выдвигается гипотеза о происхождении славянских жрецов-волхвов
     от средневекового народа волохов. В третьей, самой пространной части «История
     мифа: декабристская легенда Герцена» (с. 191-440) исследуется «декабристский
     миф», созданной по мнению автора А. И. Герценом. «Декабристская легенда» сочетала
     две мифологические структуры — христианских «мучеников» и языческих «героев»,
     что предопределило благоговейное восприятие декабристов в интеллигентской
     среде на протяжении полутора столетий. Декабристское наследие трактуется как
     «сакральный текст», охраняемый интеллигенцией подобно тому, как волхвы охраняли
     языческие святыни. В четвертой части «Станет ли история «Учительницей жизни»?:
     Технология власти — проект оживления истории» автор полемизирует с постмодернизмом,
     считая его умирающим направлением, и предлагает реализовать амбициозный проект
     по превращению истории в учительницу жизни.
204. Ядов В.А. в сотрудничестве с В.В.Семеновой. Стратегия социологического
     исследования. Описание, объяснение, понимание социальной реальности. 7-е изд.
     М.: «Добросает», 2003. 596 с. Рассматриваются теоретико-методологические основания
     программы исследования, количественных и качественных методов сбора и анализа
     эмпирических данных. Детально излагаются процедуры квантификации социальных
     характеристик, методы сбора и анализа эмпирических данных. Детально излагаются
     процедуры квантификации социальных характеристик, методы сбора данных: анализ
     документов, наблюдения, опросы, глубинные интервью, статистические приемы
     анализа взаимосвязей и интерпретативные подходы в качественном исследовании,
     а также требования к организации теоретико-аналитических и прикладных исследований.
     Книга содержит приложения образцов полевых документов, аннотированный список
     литературы по методологии эмпирического социологического исследования. Рекомендуется
     в качестве учебного пособия для студентов вузов и аспирантов по специальности
     «социология», а также для социологов-практиков. Из Предисловия: «Эта
     книга написана на основе предыдущего издания моего учебного пособия «Социологическое
     исследование: методология, программа, методы» (1995). Но это, в сущности,
     — другая работа. И прежде всего потому, что в ней рассматриваются методологические
     проблемы не только жесткого (количественного), но также и качественного, интерпретативного
     подхода к эмпирическим данным. Впервые в нашей отечественной практике изложены
     методологические требования, предъявляемые к качественному исследованию. Изменено
     и само название пособия, ибо системно-структурный подход к социальной реальности,
     призванный описать и объяснить общество как систему надиндивидуальных социальных
     структур и институтов, не предусматривает со стороны социолога понимания индивидуальных
     смыслов человеческого поведения так, как этого требуют принципы интерпретативной
     социологии. Совмещение двух основных течений в современной социологической
     теории (структурно-функционального и феноменологического) с их многочисленными
     школами, развитие так называемого реалистского направления с акцентом на деятельные
     способности индивидов — все это призывает к интеграции жесткой и гибкой методологий
     эмпирического исследования.
205. Яров С.В. Источники для изучения психологии российского общества
     ХХ века. СПб.: Европейский дом, 2003. 197 с. В книге проанализированы основные
     источники для изучения психологии российского общества XX века: документы профсоюзов,
     государственных и партийных организаций, пресса, интервью, воспоминания и дневники.
     Выявлено их происхождение, авторство, определены риторика и политическая направленность,
     показаны приемы работы с документами. Лексика, идеологические штампы, специфи-ка
     речи, часто повторяющиеся образы в различных текстах изучаются для того, чтобы
     лучше пред-ставить механизмы унификации политического со-знания как в первые
     послереволюционные годы, так и в последующие десятилетия. Оговорка — привыч-ный
     инструмент историка — используется не для маскировки новаторских или идеологически
     не-приемлемых выводов, но по своему прямому назна-чению: для обозначения сомнений
     и поиска исследо-вателей. Изучение исторической психологии россий-ского общества
     важно для исследователей в силу не-скольких причин. Апелляция к мнению народа,
     ссыл-ка на него для оправдания революций и реформ — обязательный атрибут любой
     политической акции. Оценить, что является здесь мифологемой, а что под-линным
     свидетельством — непреложное условие <вчувствования> в эпоху. Это во многом
     позволит и разобраться в крайне сложном и запутанном споре <ревизионистской>
     и <тоталитарной> школ истори-ков — споре о том, была ли советская модель навяза-на
     российскому обществу различными партиями и по-литическими группами, или она
     являлась продуктом <творчества масс>, закономерным, хотя и непредвиденным итогом
     осуществления их целей.
206. Яров С. В. Конформизм в Советской России: Петроград 1917-1920-х гг.
     СПб.: Европейский дом, 2006. 570 с. Редкое в отечественной историографии исследование
     в постмодернистской парадигме. Анализируется политическое воспитание населения
     под углом зрения превращения его в конформистов, лояльных подданных советской
     власти. Исследуется весь арсенал методов: убеждение, привилегии, репрессии,
     политизация досуга и большевизация языка (самый интересный раздел).
207. Ярошенко С. С. Четыре социологических объяснения бедности (опыт анализа
     зарубежной литературы // Социс. 2006. № 7. С. 34-42. Четыре концепции: (1) бедность
     как особый образ жизни, культура бедности, (2) классовая эксплуатация, (3) модель
     стилей и рисков, (4) модель социального исключения, как инструментальная причина

     текущих жизненных трудностей.

208. Abrams Ph. Historical Sociology. Near Shepton Mallet, Somerset, England:
     Open Books, 1982.
209. Anderson P. Lineages of the Absolutist State. London: N.L.B.,
     1974.
210. Anderson P. Passages from Antiquity to Feudalism. London:
     NLB, 1974.
211. Anderson P. The Origins of Postmodernity. London ; New York:
     Verso, 1998.
212. Aron R. An Essay on Freedom. New York, 1970.
213. Aron R. Eighteen Lectures on the Industrial Society. London, 1967.
214. Aron R. Les grandes doctrines de sociologie historique. Paris: Centre
     de documentation universitaire, 1961.
215. Aron R. Politics and History: Selected Essays. New York, 1978.
216. Aron R. Progress and Dissolution: The Dialectics of Modern Society.
     New York 1970.
217. Aron R. The Opium of the Intellectuals. London, 1957.
218. Bahrdt H. P. Himmlische Planungsfehler: Essays zu Kultur und Gesellschaft.
     Munchen: C.H. Beck, 1996.
219. Barger G. W. Historical Sociology: Its Nature and Methods. PhD Dissertation.
     Columbia, [s.n.], 1965.
220. Barnes H. E. Historical Sociology: Its Origins and Development: Theories
     of Social Evolution from Cave Life to Atomic Bombing. New York: Philosophical
     Library, 1948.
221. Bellah R. N. Durkheim and History // American Sociology Review, 1959.
     No. 24.
222. Bendix R. Force, Fate and Freedom: On Historical Sociology. Berkley:
     University of California Press, 1984.
223. Bendix R. Kings or People: Power and the Mandate to Rule. Berkley:
     University of California Press, 1978.
224. Bendix R. National-building and Citizenship: Studies of our Changing
     Social Order. New York, 1964.
225. Bendix R. Work and Authority in Industry: Ideologies of Management
     in the Course of Industrialization. New York, 1956.
226. Beyond the Cultural Turn: New Directions in the Study of Society and Culture
     / V. E. Bonnell, L. Hunt (eds.). Berkeley, CA: University of California
     Press, 1999.
227. Blasi A. J. Early Christianity as a Social Movement. NY, 1988.
228. Blaut J. The Colonizer’s Model of the World. Geographical Duffusionism
     and Eurocentric History. N.Y.; London: Guilford Press, 1993.
229. Bonnell V. E. The Uses of Theory, Concepts, and Comparison in Historical
     Sociology // Comparative Studies in Society and History. 1980. Nо. 22.
230. Brelsford W.V. Historical Sociology: An Intoduction to Societal Evolution
     and Culture. London: Scientific Book Club, 1944.
231. Busino G. Idees et faits: pour une critique de la pratique sociologique
     et des theories sociales: pour une sociologie historique. 2e ed. Geneve: Droz,
     1988.
232. Cahnman W.J. Weber and Toennies // Comparative Sociology in Historical
     Perspective / J. B. Maier, J. Marcus, Z. Tarr (eds.). New Brunswick, USA:
     Transaction, 1995.
233. Carneiro R. L. Evolutionism in cultural anthropology: Boulder, Colo.:
     Westview Press, 2003.
234. Carneiro R. L. The Muse of History and the Science of Culture. New
     York: Kluwer Academic; Plenum Publishers, 2000.
235. Chase-Dann C., Hall T. Rise and Demise: Comparing World-Systems.
     Boulder, Colo.: Westview Press, 1997.
236. Chiang, Connie Y. The Nose Knows: The Sense of Smell in American History // The Journal of American History. 2008. September. Vol. 95. No. 2. P. 405-416.
237. Class, Gender, and Region: Essays in Canadian Historical Sociology /
     G. S. Kealey (ed.). St. John’s, Nfld.: Committee on Canadian Labour History,
     1988.
238. Collins R. Macrohistory: Essays in Sociology of the Long Run. Stanford
     University Press, 1999.
239. Collins R. Prediction in Macrosociology: The Case of the Soviet Collapse
     // American Journal of Sociology. 1995. May. P. 1552-1593.
240. Collins R. Sociology of Marriage and the Family: Gender, Love, and
     Property. 4th ed. Chicago: Nelson-Hall, 1995.
241. Collins R. The Credential Society: an Historical Sociology of Education
     and Stratification. New York: Academic Press, 1979.
242. Cook, James W. Seeing the Visual in U.S. History // The Journal of American History. 2008. September. Vol. 95. No. 2. P. 432-441.
243. Dean M. Critical and Effective Histories: Foucault’s Methods and
     Historical Sociology. London; New York: Routledge, 1994.
244. Eisenstadt S.N. The Political Systems of Empires: The Rise and Fall
     of Historical Bureaucratic Societies. New York: Free Press, 1963.
245. Elias N. Established and the Outsiders. Amsterdam: Suhrkamp, 2002.
246. Elias N. Norbert Elias on Civilization, Power, and Knowledge: Selected
     Writings. Chicago: University of Chicago Press, 1998.
247. Elias N. Quest for Excitement: Sport and Leisure in the Civilizing
     Process. Oxford, UK; New York: B. Blackwell, 1986.
248. Elias N. The Civilizing Process. New York: Pantheon Books, 1978-1982.
     Vol. 1-2.
249. Elias N. The Germans: Power Struggles and the Development of Habitus
     in the Nineteenth and Twentieth Centuries. New York: Columbia University
     Press, 1996.
250. Elias N. The Society of Individuals. Oxford, UK; Cambridge, Mass.,
     USA: Basil Blackwell, 1991.
251. Elias N. Time: An Essay. Oxford, UK; Cambridge, USA: B. Blackwell,
     1992.
252. Encyclopedia of European Social History from 1350 to 2000 / P. N. Stearns
     (ed.). 6 vols. Detroit etc.: Charles Scribner’s Sons, 2001.
253. Fischer C. S. Historical Sociology and Sociological History: Theory
     and Practice. Florence: European University Institute, 1995.
254. Flora P. Quantitative Historical Sociology: A Trend Report and Bibliography.
     The Hague: Mouton, 1977.
255. Gager J. G. Kingdom and Community: The Social World of Early Christianity.
     Englewood Cliffs, 1975.
256. Green H. A. Ritual in Valentinian Gnosticism: A Sociological Interpretation
     // Journal of Religious History, 1982. No. 12.
257. Hall J. R. Cultures of Inquiry: From Epistemology to Discourse in
     Sociohistorical Research. Cambridge, U.K.; New York, NY: Cambridge University
     Press, 1999.
258. Historische Soziologie der Rechtswissenschaft / E. V. Heyen (her.).
     Frankfurt am Main: Klostermann, 1986.
259. Hobden St. International Relations and Historical Sociology: Breaking
     down Boundaries. London; New York: Routledge, 1998.
260. Howes, David. Can These Dry Bones Live? An Anthropological Approach to the History of the Senses // The Journal of American History. 2008. September. Vol. 95. No. 2. P. 442-451.
261. Kent S. A Historical Sociology // E. Borgatta (ed.). Encyclopedia
     of Sociology. In 5 vols. New York: Macmillan Reference USA, 2000. Vol.
     2.
262. Kent S. A. A Sectarian Interpretation of the Rise of Mahayana //
     Religion, 1982. No. 12.
263. Kent S. A. The Quaker Ethic and the Fixed Price Policy: Max Weber
     and Beyond // W.H. Swatos (ed.) Time, Place, and Circumstance: Neo-Weberian
     Studies in Comparative Religious History. Westport, 1990.
264. Lexikon zur Soziologie. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1994.
265. MacKinnon M.H. Weber’s Exploration of Calvinism // British Journal
     of Sociology. 1988. No. 39.
266. MacKinnun M. H. Calvinism and the Infallible Assurance of Grace:
     The Weber Thesis Reconsidered // British Journal of Sociology, 1988. No. 39.
267. Mann M. States, War, and Capitalism: Studies in Political Sociology.
     Oxford [England]; New York, NY: B. Blackwell, 1988.
268. Mann M. The Sources of Social Power. Cambridge; New York:
     Cambridge University Press, 1986, 1993. V. 1-2
269. Moore B., Jr. Authority and Inequality under Capitalism and Socialism.
     Oxford: Clarendon Press; New York: Oxford University Press, 1987.
270. Moore B., Jr. Injustice: The Social Bases of Obedience and Revolt.
     White Plains, N.Y.: M. E. Sharpe, 1978.
271. Moore B., Jr. Liberal Prospects under Soviet Socialism: A Comparative
     Historical Perspective. New York: Columbia University Press, 1989.
272. Moore B., Jr. Moral Aspects of Economic Growth, and Other Essays.
     Ithaca: Cornell University Press, 1998.
273. Moore B., Jr. Moral Purity and Persecution in History. Princeton,
     NJ: Princeton University Press, 2000.
274. Moore B., Jr. Political Power and Social Theory. Cambridge, Mass:
     Harvard University Press, 1958.
275. Moore B., Jr. Privacy // Society. Vol. 22, no. 4. May-June 1985.
     P. 17-27
276. Moore B., Jr. Privacy: Studies in Social and Cultural History. Armonk,
     N.Y.: M.E. Sharpe, 1984.
277. Moore B., Jr. Reflections on the Cause of Human Misery and upon Certain
     Proposals to Eliminate Them. Boston Beacon Press, 1972.
278. Moore B., Jr. Social Origins of Dictatorship and Democracy: Lord
     and Peasant in the Making of the Modern World. Boston: Beacon Press, 1966.
279. Moore B., Jr. Soviet Politics: The Dilemma of Power; the Role of
     Ideas in Social Change. White Plains, New York, International Arts and Sciences
     Press, 1965.
280. Moore B., Jr. Soviet Politics-The Dilemma of Power: The Role of Ideas
     in Social Change. Cambridge, Mass: Harvard University Press, 1950.
281. Moore B., Jr. Terror and Progress USSR: Some Sources of Change and
     Stability in the Soviet Dictatorship. Cambridge, Mass: Harvard University
     Press, 1954.
282. On the Case: Explorations in Social History / F. Iacovetta, W. Mitchinson
     (eds.). Toronto: University of Toronto Press, 1998.
283. Parker, John; Mars, Leonard; Ransome, Paul; Stanworth, Hilary. Social
     Theory: A Basic Tool Kit. London etc.: Macmillan, 2003, 256 p. В книге рассмотрены
     пять базисных концепций современной социологии: концепции индивида, природы,
     культуры, социального действия и социальной структуры — в неофункционалистской
     парадигме.
284. Ragin Ch. The Comparative Method: Moving Beyond Qualitative and Quantitative
     Strategies. Berkeley: University of California Press, 1987.
285. Rath, Richard C. Hearing American History // The Journal of American History. 2008. September. Vol. 95. No. 2. P. 417-431.
286. Sanderson S. Social Transformations: A General Theory of Historical
     Development. New York, NY: B. Blackwell, 1995.
287. Schulze W. Soziologie und Geschichtswissenschaft; Einfuhrung in die
     Probleme der Kooperation beider Wissenschaften. Munchen: W. Fink, 1974.
288. Schwatz M. A. Historical Sociology in the History of American Sociology
     // Social Science History. 1987. No. 11.
289. Shorter E. Strikes in France, 1830-1968. London, New York: Cambridge
     University Press, 1974.
290. Skocpol Th. Emerging Agendas and Recurrent Strategies in Historical
     Sociology / T. Skocpol (ed.). Vision and Method in Historical Sociology. Cambridge:
     Cambridge University Press, 1984.
291. Skocpol Th. Social History and Historical Sociology: Contrasts and
     Complementarities // Social Science History, 1987. No. 11.
292. Skocpol Th. Social Revolutions in France, Russia and China, 1975.
293. Skocpol Th. Social Revolutions in the Modern World. New York: Cambridge
     University Press, 1994.
294. Skocpol Th. States and Social Revolutions. New York: Cambridge University
     Press, 1979.
295. Skocpol Th., Somers M. The Uses of Comparative History in Macrosocial
     Inquiry // Skocpol Tfi. Social Revolutions in the Modern World. New
     York: Cambridge University Press, 1994. P. 72-95.
296. Smelser N. J. Social Change in the Industrial Revolution: An Application
     to the British Cotton Industry. Chicago: The University of Chicago Press,
     1959.
297. Smith D. The Rise of Historical Sociology. Philadelphia: Temple University
     Press, 1991.
298. Smith, Mark M. Still Coming to “Our” Senses: An Introduction // The Journal of American History. 2008. September. Vol. 95. No. 2. P. 378-380.
299. Social Time and Social Change: Perspectives on Sociology and History
     / F. Engelstad, R. Kalleberg (eds.). Oslo; Boston: Scandinavian University
     Press, 1999.
300. Sociology and History: Methods / Upset M.S., R. Hofsladter (eds.). New York,
     1968.
301. Spier F. The Structure of Big History: From the Big Bang until Today.
     Amsterdam: University Press, 1996.
302. Stavrianos L.S. Lifelines from Our Past: A New World History. New
     York: Pantheon Books, 1989.
303. Steams P. N. Sociology of Emotions // Journal of Social History.
     1989. Vol. 22. No. 3.
304. Stern B. J. Historical Sociology: The Selected Papers. New York:
     Citadel Press, 1959.
305. Stinchcombe A. Constructing Social Theories. Chicago: University
     of Chicago Press, 1968.
306. Stinchcombe A. Theoretical methods in social history. New York: Academic
     Press, 1978.
307. Swanslin G. Religion and Regime: A Sociological Account of the
     Reformation. Ann Arbor, 1967.
308. Swanslin G. Religion and Regime: A Sociological Account of the
     Reformation. Ann Arbor, 1967.
309. Swatos W. H., Jr. (ed.) Time, Place, and Circumstance: Neo-Weberian
     Studies in Comparative Religious History. Westport, Conn, 1990.
310. Szakolczai &AACUTE;. Reflexive Historical Sociology. London; New York: Routledge,
     2000.
311. Szakolczai &AACUTE;. The Genesis of Modernity. London ; New York: Routledge,
     2003.
312. Sztompka P. The Renaissance of Historical Orientation in Sociology
     // International Sociology. 1986. No. 1.
313. The Senses in American History: A Round Table // The Journal of American History. 2008. September. Vol. 95. No. 2. P. 378-451.
314. Theodoram G. A Modem Dictionary of Sociology. New York: Barnes &
     Noble, 1979.
315. Thompson E. P. The Making of the English Working Class. London, 1963.
316. Tilly Ch. (comp). An Urban World. Boston: Little, Brown.1974.
317. Tilly Ch. As Sociology Meets History: Studies in Social Discontinuity.
     New York Orlando, Fl : Academic Press, 1981.
318. Tilly Ch. Big Structures, Large Processes, Huge Comparisons. New
     York: Russel Sage Foundation, 1984.
319. Tilly Ch. Coercion, Capital, and European States, AD 990-1992. Cambridge,
     Mass.: Blackwell, 1992.
320. Tilly Ch. Contentious Politics and Social Change. Stockholm : Dept.
     of Sociology, Stockholm University, 1996.
321. Tilly Ch. Durable Inequality. Berkeley: University of California
     Press, 1998.
322. Tilly Ch. European Revolutions, 1492-1992. Oxford, UK; Cambridge,
     Mass., USA: Blackwell, 1993.
323. Tilly Ch. From Mobilization to Revolution. Reading. Cambridge, Mass.:
     Addison-Wesley Pub. Co., 1978.
324. Tilly Ch. Mechanisms of Inequality. Stockholm: Stockholm University,
     Dept. of Sociology, 1996.
325. Tilly Ch. Popular Contention in Great Britain, 1758-1834. Cambridge,
     Mass.: Harvard University Press, 1995.
326. Tilly Ch. Roads from Past to Future. Lanham, Md.: Rowman & Littlefield,
     1997.
327. Tilly Ch. Stories, Identities, and Political Change. Lanham, Md.:
     Rowman & Littlefield, 2002.
328. Tilly Ch. Strikes and Labor Activity in France, 1830-1960. Ann Arbor,
     Mich.: Inter-university Consortium for Political and Social Research, 1988.
329. Tilly Ch. The Contentious French. Cambridge, Mass.: Belknap Press
     of Harvard University Press, 1986.
330. Tilly Ch. The Vendee. Cambridge, Mass.: Harvard University Press,
     1964.
331. Tilly Ch. Violent events in France, 1830-1860 and 1930-1960. Ann
     Arbor, Mich. : Inter-university Consortium for Political and Social Research,
     1986.
332. Tilly Ch., Tilly L., Tilly R. The Rebellious Century, 1830-1930.
     Cambridge: Harvard University Press, 1975.
333. Tilly, Chris. Work under capitalism. Boulder, Colo: Westview Press,
     1998.
334. Turner B. S. Weber and Islam: A Critical Study. London, 1974.
335. Upset S. M. History and Sociology: Some Methodological Considerations
     / Upset M.S., R. Hofsladter (eds.): Sociology and History: Methods. New York,
     1968.
336. Vision and Method in Historical Sociology / Th. Skocpol (ed.). Cambridge;
     New York: Cambridge University Press, 1984.
337. Wallerstein I. Geopolitics and Geoculture: Cambridge, England; New
     York: Cambridge University Press; Paris: Editions de la Maison des Science,
     1991.
338. Wallerstein I. Historical Capitalism. London; New York: Verso, 1995.
339. Wallerstein I. The End of the World as We Know It. Minneapolis, Minn.:
     University of Minnesota Press, 1999.
340. Wallerstein I. The Modern World-System. New York: Academic Press,
     1974-1980. Vol. 1-3.
341. Wallerstein I. The Politics of the World-Economy: Cambridge; New
     York: Cambridge University Press; Paris: Editions de la Maison des Science,
     1984.
342. Wallerstein I. World-System Analysis // Social Theory Today. Cambridge,
     England, 1988, p.308-313.
343. Wllerslein I., Kasaba R. Incorporation into the World-Economy: Change
     in the Structure of the Ottoman Empire, 1750-1839. Fernand Braudel Center,
     1980.
344. Worobec, Christine. Possessed: Women, Witches and Demons in Imperial
     Russia. DeKalb: Northern Illinois University Press, 2001. xv+206 p. Tables,
     notes, bibliography, index. Рец. Христофоровой О. Ab Imperio. 2004. № 2. С.
     594-602. Исследуется феномен одержимости в России XVIII-начала XX в. Кликушество
     в России встраивается в один типологический ряд с феноменами колдовства и
     одержимости в Западной Европе и Новом Свете, но в то же время обнаруживает
     ряд существенных особенностей, благодаря которым оно пережило не только свои
     западные аналоги, но и эпохи Просвещения и позитивизма в целом. В ХVIII-ХIХ
     вв. кликушество было довольно распространенным явлением среди российских крестьян.
     Этому состоянию были подвержены в основном женщины, полагавшие, что в их теле
     в результате колдовской порчи или в наказание за грехи поселился злой дух,
     причиняющий боли и судорожные припадки, кричащий на разные голоса и богохульствующий,
     особенно во время литургии или в присутствии святыни. Наблюдателями из других
     сословий это состояние интерпретировалось по-разному — от действительной бесоодержимости
     до психического расстройства или притворства с корыстными целями. Историко-культурные
     особенности демонологических представлений и практик в России, их социальные
     функции анализируются в монографиях: Е. Б. Смилянская. Волшебники. Богохульники.
     Еретики. Народная религиозность и «духовные преступления» в России
     XVIII в. Москва, 2003 и А. С. Лавров. Колдовство и религия в России. 1700-1740
     гг. Москва, 2000. Специальный раздел посвящен исследованию кликушества в книге:
     А. А. Панченко. Христовщина и скопчество: фольклор и традиционная культура
     русских мистических сект. Москва, 2002.
345. Wrzesinski W. Sasiad. Czy wrog?: Ze studiow nad ksztaltowaniem obrazu Niemca w liolsce w latach 1795-1939. Wyd. 2 zmien. Wroclaw: Wydaw. Uniw. Wroclawskiego, 2007. 812 s.: il. (Сосед или враг?: Из исследований формирования образа немца в Польше в 1795-1939 гг.). Книга посвящена созданию стереотипа немца в сознании поляка в 1795-1939 гг., т.е. от первого раздела Польши до начала Второй мировой войны. Разделы Польши свидетельствовали о создании новых условий формирования представлений поляков о других народах, в том числе и о народах-завоевателях. Немцы, в частности, стали восприниматься как враги, а их этническое и конфессиональное отличие от поляков отошло на второй план. Неоднократно подобные стереотипы были предметом политических и идеологических манипуляций, и сегодня они «не носят характер замкнутых понятий и лишь исторических категорий», что негативно отражается на отношениях между народами, «пробуждает ненависть, презрение, создает враждебные настроения» (с. 21-22). Монография, написанная на основе польской и немецкой литературы предмета исследования и общих работ о национальных стереотипах, состоит из восьми глав. В первой главе («Не сосед, а захватчик») рассказывается о создании образа немца в глазах поляков со времени падения Речи Посполитой в 1795 г. до освободительного восстания 1848 г. Перед разделами настроения в польском обществе были различными. Одни поляки замыкались в собственной этнической общности и не желали знать ничего о других народах. Другие же с интересом и беспокойством следили за изменениями у соседей, отмечали их высокое цивилизационное развитие, большую приспособленность к быстрым темпам преобразования современного мира. В период разделов в прусской части Польши появилась ненависть к немцам, пренебрежение к их культуре, они стали восприниматься как захватчики, а не соседи. Увеличилось ощущение угрозы со стороны немцев. Такие настроения особенно сильно проявились тогда, когда немцы хлынули в прусский раздел Польши в качестве чиновников, привилегированного слоя общества. В то время утвердилось убеждение в том, что отношения между поляками и немцами всегда были напряженными. «Чуждым и враждебным», опасным для всех соседей считалось прусское общество (с. 25). Первые контакты поляков с прусской администрацией внушили им опасения, что эти контакты приведут не только к политическому подчинению поляков немцам, но и к насаждению в польских землях немецкой системы ценностей, норм и принципов организации общественной жизни. В связи с этим возросло стремление поляков защитить то, что они считали своим, национальным. Были, однако, и такие поляки, которые решили подчиниться властям оккупантов. Но даже поляки-ксенофобы не отрицали высокую организацию быта немцев и эффективную деятельность их администрации, а также «умение прусаков получать высокие экономические результаты, в том числе и на территории прусского раздела» (с. 36). Поэтому отношение к немцам в первые десятилетия их владычества в польских землях было противоречивым. В первой половине XIX в. образ немца в глазах поляков изменялся в зависимости от динамики польско-немецких отношений. Но в целом отношение к немцам сохраняло двойственный характер: поляки, «признавая, что доминируют недостатки, не умалчивали также достоинств, таких как трудолюбие, системность, неутомимость, пунктуальность, любовь к порядку, умение организовывать повседневную жизнь» (с. 74). Вторая глава («Начало прусского синдрома (1848-1870)») посвящена изменениям в образе немца в глазах поляков после восстания 1848 г. Освободительное восстание 1848 г. в польских землях, вспыхнувшее на фоне революции 1848-1849 гг. в Европе, т. н. «Весны народов», внесло изменения в образ немца у поляков. Появилась надежда на отход от враждебного отношения к немцам, что было связано со стремлением поляков к обретению независимости, демократии, ликвидации пережитков феодализма и, как следствие этого, ожиданием «изменений отношения немецких властей к свободолюбивым стремлениям польской нации» (с. 76). В связи с этим немцы стали оцениваться как народ с большими возможностями саморазвития, но эта оценка господствовала только в период стабилизации двусторонних отношений. Когда же возникали конфликты, воскресали старые стереотипы. Большой интерес вызывала у поляков история польско-немецких отношений, особенно борьба с крестоносцами и противоречия, решение которых осуществилось без вооруженных столкновений. А результаты исследований польских историков привели к упрочению уничижительного мнения о немецкой нации. В период усилий немцев по объединению Германии поляки были убеждены в «решительных немецких стремлениях в отношении востока при нахождении на одной позиции не только прусаков, но и всех немцев» (с. 104). Отношение же немцев к полякам зависело от их политического расчета, и прежде всего «от заботы об обеспечении оптимальных условий реализации программы создания объединенной Германии так, чтобы обеспечить главенство Пруссии» (с. 105). В третьей главе («В блеске императорской короны») повествуется о трансформациях взаимных польско-немецких стереотипов после создания единой Германии. В 1870-х годах Пруссия одержала военные и политические триумфы на международной арене, и главным результатом этого стало объединение Германии. Поляки же с беспокойством наблюдали за усилением у немцев националистических настроений. Изменилось и их отношение к немцам ввиду нового военно-политического положения Германии. Теперь поляки считали, что «1) изменения в немецком обществе берут начало в глубоких традициях, представляют собой логическое последствие исторических процессов; 2) упоение успехами Германии больше и опаснее от того, что военные, политические и экономические успехи находят поддержку в интеллектуальных теориях, доказывающих величие немецкого народа, из которых выводятся новые задачи политической и территориальной экспансии; 3) успехи Германии порождают новых врагов, которые могут в будущем привести к фактическому противодействию гегемонии Германии на европейском континенте…» (с. 125-126). Отношение к полякам со стороны немцев было, как считали последние, аргументировано историческими фактами. Немцы утверждали, что германцы и славяне в раннее средневековье боролись за землю и жизнь, и борьбу эту выиграли германцы, захватив большую территорию и подчинив себе ряд славянских племен, а славяне из сосуществования с германцами извлекли для себя выгоды. В мещанских кругах Польши также говорили «о более низком цивилизационном развитии поляков по сравнению с немцами, в чем усматривалась опасность для всей славянской расы» (с. 178). Глава четвертая «Под влиянием «хакаты» («хаката» — немецкая националистическая организация, созданная в конце XIX в. с целью германизации польских земель) посвящена националистическим настроениям в Германии и польских землях и их влиянию на формирование национальных стереотипов. В конце XIX в. в Германии произошла централизация националистических течений, что привело к усилению национального самосознания как у немцев, так и у поляков из прусского раздела Польши. В польском обществе начали формироваться политические партии, среди которых значительное влияние имели националистические группировки. Образ немца в Польше формировался тогда под влиянием националистов, делался упор на различия в интересах двух народов, военную угрозу со стороны Германии, обвинения немцев в происходивших в то время политических процессах. Польское общественное мнение задавало различные вопросы, относившиеся к немецкой нации, и давало на них разные ответы, что свидетельствовало о «поляризации политических позиций и стремлений польского общества…» (с. 253). А активность антипольской «хакаты» только усиливала польско-немецкий спор о характеристиках и исторической роли славян и германцев, способствовала обострению двусторонних конфликтов, затрудняла объективное оценивание текущих событий. Поляки решили тогда, что создание «хакаты» уничтожило надежды на примирение с Германией и показало «какой будет политика в отношении поляков…» (с. 297). В главе пятой («На пути к войне») рассказывается о польско-немецких отношениях перед Первой мировой войной. Последние годы перед началом Первой мировой войны вызывали у поляков страхи перед войной, но пробуждали надежды на обретение независимости. Самая сильная военная пропаганда проводилась в Германии, где «разнородные политические силы провозглашали лозунги о неудовлетворенности потребностей народа, необходимости подвергнуть переделу колонии, открыть для Германии новые рынки сбыта и доступ к сырью, а также территории для ее политического влияния» (с. 312). Поляки знали о росте военной и политической мощи Германии, о ее планах. А после революции 1905-1907 гг. в России польское общество на фоне конфликтов между государствами-разделителями начало подготавливаться к участию в борьбе за изменения на политической карте Европы. Для достижения успеха полякам было необходимо лучше узнать немцев, сменить безразличие к немецкой культуре на ее глубокое понимание и сделать соответствующие выводы. Польская критика обращала внимание на такие изменения в немецком обществе: «Широкие массы… находятся под влиянием прусского милитаризма. Средний класс — прослойка, которая до настоящего времени была фалангой прогресса — подавлен экономическими условиями, промышленной «горячкой» и неслыханным ростом больших городов, которых в Германии больше, чем в других странах Европы, — стал в значительной степени материалистически мыслящим и утратил свою энергичность…» (с. 361). Глава шестая («Время испытания крови и железа») посвящена колебаниям во мнении поляков о немцах накануне первой мировой войны и во время войны в зависимости от политической конъюнктуры и положения польских земель. События последних лет, предшествовавших Первой мировой войне, показали, что мнение поляков о немцах зависело от различных политических концепций, которые постоянно корректировались и менялись. Когда же линии фронта разделили польский народ, разные планы и надежды объединили поляков с противоборствующими блоками. И это повлияло на формирование различных взглядов на немцев, которые, несмотря на непродолжительность военного периода, могли приобрести постоянный характер. Антинемецкие оценки господствовали только в российском разделе Польши. Поляки же из других земель связывали надежды на обретение независимости с Центральными державами, поэтому негативных оценок им не давали. Они считали немцев «носителями силы и большой выносливости, членами высокоорганизованного общества, динамичного, богатого, политически зрелого…» (с. 376-377). В главе седьмой («Под республиканскими цветами») обрисовывается положение Германии после ее поражения в Первой мировой войне и реакция поляков на восстановление Германии. Перелом в войне и поражение Германии означали поражение прусского милитаризма, что отразилось на немецком обществе и государстве. Пруссия утратила ведущие позиции среди германских земель, монархия в стране пала. Поляки, прогнозируя быструю радикализацию немецкого общества, предполагали, что «параллельно наступит ограничение националистических элементов…» (с. 447). В то же время они считали, что ноябрьская революция в Германии и перемены в ее государственном устройстве не отразятся на менталитете немцев. Было очевидно, что «прусаки не примирились с поражением, а, верные прусским идеалам, готовились к возврату утраченных позиций» (с. 452). Уже в 1921 г. поляки увидели, что возрождавшаяся под властью республиканцев Германия восстановила свой экономический потенциал, ее промышленность заработала на экспорт, особенно на восточном направлении, где не было ограничений. В этом подданные Речи Посполитой усмотрели проявления новой политики Германии в отношении Польши, связанной с «экономическим расчетом и стремлением к политической гегемонии» (с. 463). В главе восьмой («Бурое государство и немецкая нация») анализируются изменения представлений поляков о нацистской Германии. Приход к власти в Германии А. Гитлера означал конец республики. Но изначально поляки спокойно восприняли политические изменения в Германии. Противников Гитлера в Польше было немного, а в широких слоях общества считалось, что пребывание у власти в Германии нацистов носит временный характер. Однако в польских кругах, приближенных к властям, вскоре осознали, что приход Гитлера к власти может способствовать «созданию антипольской позиции европейского общественного мнения» и «приготовлению Германии к реализации планов ревизии версальских границ» (с. 590). Последующие события показали, что сторонники этой точки зрения не ошиблись. Особенно остро на позицию гитлеровской Германии отреагировали польские карикатуристы. Карикатура носила одностороннюю направленность: немцы и лично Гитлер изображались в негативном свете. Последнему приписывался исключительный талант в усыплении бдительности европейских государств. Польские карикатуристы старались показать, что Германия под властью Гитлера «имеет мнимый характер, достигнутый террором, беззаконием, силой…» (с. 695). Накануне Второй мировой войны в польском обществе бытовало мнение, что сам «исторический процесс подготовил Германию к образованию гитлеровского правительства и жизни в условиях, созданных им» (с. 703). Поляки вспоминали тезисы о различиях в интересах поляков и немцев и возвращались к прежним характеристикам жителей Германии. Во мнении о немцах недостатки соседствовали с достоинствами, но доминировали. Немцев обвиняли «в культе силы, признании права насилия над другими», но признавались и их положительные качества — «аккуратность, педантичность, трудолюбие» (с. 704). В заключение автор отмечает, что многие поляки до сих пор считают, что «их предки жили с убеждением о постоянной и продолжительной враждебности, господствовавшей между польским и немецким народами, вызванной не только противоположными интересами, но и различием в позициях, ценностях, характерах, отличием цивилизаций и культуры» (с. 735). Исторические исследования показали, что эти убеждения сложились в периоды опасности для поляков со стороны немцев. Но даже в те времена, когда немцы владели этнически польскими землями, поляки нередко видели в них «не врагов, а соседей, с которыми случались конфликты, от которых они отличались языком, обычаями, политическими целями, но от которых можно было многому научиться с пользой для польской нации» (там же).
346. Zeitlin I. Ancient Judaism: Biblical Criticism from Max Weber to
     the Present. New York, 1984.
347. Zito J. Sociologist’s Training Manual for Historians. Lanham, Md.:
     University Press of America, 1994.