Беспалов С. В. Индустриальная модернизация России и правительственная политика на рубеже XIX—XX вв.: по материалам научных конференций (Реферативный обзор) // Реферативный журнал. Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 5: История. 2014. Вып. 1. С. 80—96.

Бочаров А. А. Улучшение положения нижних чинов военно-морского флота России в 50—70-х гг. XIX в. // ВИ. 2014. № 10. С. 126—132.

Валлерстайн И., Амин С., Джордж С. Закат империи США.  М.: МАКС Пресс, 2014. 248 с., тир. 3000. В книге, подготовленной Инициативой «Постглобализация», всемирно известные политологи, экономисты, социологи, общественные деятели раскрывают причины мирового кризиса. По мнению экспертов, события последних лет являются свидетельством кризиса гегемонии Соединенных Штатов Америки, безуспешно пытающихся сохранить свое господство за счет эскалации военных конфликтов.

Журналы Особого Совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства: В 3 т.  / А. П. Корелин, А. С. Грузинов (ред.). М.: РОССПЭН, 2013. Тир. 1000. Т. 1: 1915. 559 с.; Т. 2: 1916. 743 с.; Т. 3: 1917–1918. 846 с. Журналы Особого совещания по обороне государства – высшего военно-регулирующего органа, созданного в России в годы Первой мировой войны для мобилизации и милитаризации экономики, – представляют собой ценнейший источник по истории страны в это время. Журналы содержат богатейший материал по истории выработки российскими правящими кругами мер по мобилизации на военные нужды всех ресурсов страны, в них нашли отражение важнейшие проблемы экономического положения России (состояние промышленности, транспорта, финансов, продовольственного дела), взаимоотношения с союзными и нейтральными странами по вопросам военных заказов, отношения властных структур с представительными органами, общественными организациями, нарастание в стране экономического и политического кризиса.

Кащенко С. Г. Экономические последствия реформы 19 февраля 1861 года : источники и современные методы их изучения : учебное пособие по специальному курсу / С. Г. Кащенко ; С.-Петерб. гос. ун-т, ист. фак., каф. источниковедения истории России. — Санкт-Петербург : Лема, 2013. — 275, [1] с. : ил. ; 21 см. — Библиогр.: с. 180—196. — 150 экз. Пособие посвящено анализу источников по истории реализации крестьянской реформы 19 февраля 1861 г. На примере исследований, проведенных в 1950-2010-х гг., рассмотрены традиционные и новейшие методы изучения массовых архивных материалов (уставных грамот и выкупных актов), использованных при анализе ситуации в Санкт-Петербургской, Новгородской, Псковской, Олонецкой, Вологодской, Орловской и ряде других губерний Российской империи. Книга предназначена для студентов исторических факультетов университетов, аспирантов, специалистов в области применения современных статистических методов и компьютерных технологий в исторических исследованиях, а также всех, кто интересуется проблемами аграрной истории России XIX века.

Кембриджская экономическая история Европы Кембриджская экономическая история Европы Нового и Новейшего времени: В 2 т. М.: Изд-во Института Гайдара, 2013. 440+ 464 с., пер., тир. 1000. Том 1: 1700–1870. Т. 2: 1870 — наши дни. Книги, выходящие в серии «Кембриджская экономическая история», общепризнанно являются наиболее авторитетными изданиями по экономической истории различных стран и регионов мира. В отличие от большинства работ по экономической истории Европы Нового и Новейшего времени, в которых рассматривается развитие отдельных стран, в настоящей книге европейское развитие с 1700 г. переосмысливается как единое панъевропейское явление, причем материал организован по нескольким крупным темам, а не по отдельным государствам.

Куренышев А. А. Сельскохозяйственная столица России: Очерки истории Московского обществ сельского хозяйства (1818—1929 гг.). М.: АИРИ-I, 2012. 404 с. В монографии впервые на основе большого количества архивных документов, мемуаров и других источников рассматривается история Московского общества сельского хозяйства, второй в России после Вольного экономического общества негосударственной организации. Содерж.: Гл. I. Дворянский период деятельности МОСХ 1818–1904 гг.; Гл. II. От дворянской фронды к революции 1904–1907 гг.; Гл. III. МОСХ в годы войны и революции 1914–1917 гг.; Гл. IV. НЭП: соглашение или новая фронда? Сельскохозяйственная интеллигенция и советская власть. 1921–1929 гг.

Кюнг П. Мобилизация экономики и частный бизнес в России в годы Первой мировой войны М.: РГГУ, 2012. 240 с. Тираж 500. Освещается история деятельности военно-промышленных комитетов крупнейших организации российского предпринимательства, созданных в Первую мировую войну для мобилизации промышленности. Рассматриваются экономические и политические аспекты их деятельности. Особое внимание уделяется формированию архивных фондов военно-промышленных комитетов, информационной ценности собранных ими документов для дальнейших историко-экономических исследований.

Платонов О. А. Русская экономика без Талмуда / Олег Платонов. — Москва : Родная страна, 2014. — 459 с. ; 21 см. — (Русская правда). — В кн. также включ. отрывки из работ рус. авт. — 1500 экз. В книге раскрываются ранее неизвестные страницы истории русской экономики, которая в течение многих столетий рассматривалась как умение вести хозяйство для обеспечения достатка и изобилия на духовно-нравственных началах. Хозяйство в русской традиционной жизни — это, прежде всего, духовно-нравственная категория, в рамках которой исключена погоня за прибылью как самоцель, а хозяйственные отношения ориентируются на определенный нравственно-трудовой порядок, порицающий поклонение деньгам и несправедливую эксплуатацию, трудовую демократию в общине и артели, преобладание моральных форм понуждения к труду над материальными.

Федотов Д. Ю. Основные этапы эволюции отечественной пенсионной системы // Историко-экономические исследования. 2013. Т. 14. № 3. С. 70—97. Рассмотрены основные этапы развития пенсионной системы России. Проведен сравнительный анализ моделей социальной защиты населения. Выявлены основные закономерности трансформации отечественной пенсионной системы на протяжении XIX-XXI вв. Раскрыты основные факторы, влияющие на выбор направлений реформирования российской пенсионной системы на протяжении последних 100 лет. Определены критерии отбора методов управления пенсионными рисками в разные периоды истории нашей страны.

1. Антипина О. Экономическая теория счастья как направление научных исследований // Вопросы экономики. 2012. № 2. С. 94—107.
2. Апонасенко А. Н. Реформа 19 февраля 1861 г.в Олонецкой губернии: изменение платежей и надельного землепользования крестьян // Проблемы отечественной истории: Источники, историография, исследования / Отв. ред. М. В. Друзин. СПб.: Нестор-история, 2008. С.285-299. Результаты реформы были неоднозначными для различных категорий крестьянства.
3. Ашмаров И. А. Развитие отечественного рынка труда в начале XX века // Историко-экономические исследования. 2008. Т. 9. № 1. С. 43-57.
4. Балдин К.Е. Рабочее кооперативное движение в России во второй половине XIX-начале ХХ века. Иваново: Изд-во ИГУ, 2006. 312 с. 500 экз. Экономическая, культурно-просветительная и политическая деятельность кооперативов рабочих.
5. Барсукова С. Ю. Неформальная экономика: понятие, история изучения, исследовательские подходы // Социс. 2012. № 2. С. 31—39. «Под формальной экономикой понимают совокупность видов хозяйственной деятельности, полностью или частично не подчиненных государственному регулированию, не подкрепленных формальными контрактами и не фиксируемых статистическим и налоговым учетом. То есть это экономика, не регулированная непосредственно государственными правилами и законами» (с. 31). В начале 2000-х гг. в РФ занятость в неформальном секторе на основной или единственной работе составляла более 7 млн человек (с. 35). Неформальная экономика включает в себя сегменты, различающиеся по степени легальности деятельности. Деятельность, противоречащая закону, т.е. протекающая «вопреки» ему, включает теневую и криминальную экономики. Теневой бизнес производит то, что государство разрешает, но в процессе производства нарушает закон, тогда как криминальный бизнес производит запрещенные государством товары и услуги. Домашняя экономика – производство товаров и услуг для собственного потребления. Реципрокная – нерыночный обмен продуктами и услугами между домохозяйствами, т.е. обмен дарами. (с. 36).
6. Барышников М.Н. Деловой мир дореволюционной России: индивиды, организации, институты. СПб.: Книжный дом, 2006. 411 с. Основные тенденции развития частного предпринимательства в России ХIХ-начала ХХ в. на примере С.-Петербурга. Семейные фирмы, участие женщин в бизнесе, социальная структура, социально-культурный облик, политическая активность.
7. Белянин Д.Н. Переселения крестьян в Сибирь в годы Столыпинской аграрной реформы // Российская история. 2011/1. С.86-95.
8. Белых Н. Ю. Экономика Гулага как система подневольного труда (на материалах Вятлага 1938-1953 гг.). М.: РОССПЭН, 2011. 293 с. В монографии на основе анализа архивных документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, исследуются региональные аспекты эволюции и функционирования сталинско-советской системы подневольного труда на примере Вятского исправительно-трудового лагеря (Вятлага) НКВД—МВД СССР. Доказана неэффективность подневольного труда, постепенное понижение производительности труда. По расчету Р. Голдсмита, соотношение национального богатства к созданному национальному продукту уменьшалось: 1913 г. – 9.50, 1929 г. – 7.24, 1939 г. – 2.94, 1950 г. – 3.42; в США – соответственно 7.62, 9.98, 9.20, 7.15; в Англии – 8.62, 9.81, 9.87, 8.30; во Франции – 10.74, 7.01, (?), 6.43. Возрастание доли подневольного труда в экономике России в целом вел к падению эффективности производства.
9. Бокарев Ю. П. СССР и становление постиндустриального общества на Западе, 1970-1980-е годы.М.: Наука, 2007. 381 с. Задача монографии «сравнить происходившие в последние десятилетия ХХ в. в СССР и развитых странах экономические и социальные процессы, определить основные причины проигранного социализмом экономического соревнования с Западом. Важнейшие из них – игнорирование социальной составляющей новой научно-технической революции, жесткая ориентация советского руководства на марксистскую идеологию, исключавшую значительные социальные преобразования. Советский социализм не был новой общественно-экономической формацией, это был своеобразный мобилизационный вариант индустриального общества, позволивший достичь высоких темпов экономического роста путем сосредоточения производительных сил в руках государства. В 1970-1980-е гг. социально-экономическое устройство СССР не отвечало требованиям времени. В то время, когда в развитых западных странах шел процесс формирования постиндустриальной экономики. Анализ ведется в сравнительно-историческом плане. Прослежены процессы постиндустриального развития западных стран, попытки модернизации экономики в СССР. Критикуется советская концепция научно-технической революции, не предполагавшая серьезных социальных изменений и потому обреченная на неудачу. Большое внимание уделено развитию экономических отношений с западными странами и последствиям технологической войны против СССР. Все победы социализма были связаны с той фазой мирового экономического развития, когда промышленное производство имело решающее значение. С утверждением постиндустриального общества крушение социализма стало неизбежным. Однако его можно было замедлить, что позволило бы предотвратить катастрофическое развитие событий и снизить отрицательные последствия реформ (с. 378—379).
10. Бокарев Ю. П. Экономические последствия распада российской империи в результате первой мировой войны. Екатеринбург; М.: Изд-во УМЦ УПИ, 2009. 86 с. В книге рассматривается вклад Российской империи в развитие отделившихся от нее в результате первой мировой войны национальных территорий, экономические последствия распада для России и для новых государств. На основе богатого фактического материала автор приходит к общей оценке экономических последствий сепаратистских движений
11. Большакова О. В. Аграрные реформы П. А. Стопыпина в современной англоязычной историографии // Российская история. 2012. № 2. С. 164—172.
12. Бородкин Л.И., Коновалова А.В. Российский фондовый рынок в начале ХХ века: факторы курсовой динамики. СПб.: Алетейя, 2010. 296 с.
13. Вахромеева О.Б. Женщины в системе трудовых ресурсов в России на рубеже XIX- XX вв. СПб.: Знаменитые универсанты, 2008. 248 с.
14. Володин А.Ю. История фабричной инспекции в России 1882-1914 гг . M.: Росспэн, 2009. 207 с. 800 экз. Комплексное исследование институциональных основ фабричной инспекции, изучено развитие личного состава инспектората, впервые рассмотрена посредническая деятельность инспекторов как фактор реализации законодательных норм. «Положение рабочих медленно улучшалось, а сознание необустроенности быстро развивалось. Рост желаемых потребностей опережал увеличение предоставляемых возможностей, такая диспропорция, все увеличиваясь, оставляла все меньше возможностей для мирного урегулирования. А ведь именно это было одной из задач фабричной инспекции на рубеже XIX-ХХ вв.» (с. 147).
15. Гольц Г. А. Культура и экономика России за три века: XVIII—XХ вв. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2002. Реальная урбанизация составляла в XVIII в. – 1—2%, в XIX в. – 0.4—2%. Отклик в Интернете: «Основной метод, предлагаемый автором, прост. Надо взять компьютеры и внести в них всю информацию обо всем. В количественном или приведенном к количественному виде. А потом автоматически построить по всему хронологические ряды. Получится такая огромная статистика всего. А потом автоматически посчитать корреляции. Получатся такие множественные сцепленные факторы. Мы получим на выходе кучу нового знания. У Гольца выявляются социо-исторические циклы, множество интересной цифири, в приложениях — таблицы сбора зерновых за три века по годам, так же подробно – число городского и сельского населения, число грамотных и индекс реальной урбанизации. Занятные соображения о транспорте – как мы не использовали потенциал железных дорог, потому как в Европе отношение автодорог к ж.д – в 7 раз больше, а у нас – чуть не в три раза меньше, так что к дороге той железной и не подъедешь, и каналы зря рыли – медленный транспорт, и всякой экономгеографии включено. Как мы не готовы к автомобилизации — города рассчитаны на 180 машин на 1000 населения, а сейчас к 340 подбирается, и дорог у нас нет, и что же делать – а надо делать. И к каждой главе – как нам выйти из нашего положения – хотя меры обычно только на словах простые. Ну там… полная госмонополия на продажу вина-водки, искоренение всего рэкета (подъем валового дохода на 30%, автор посчитал) и еще такое же. Это у него по разряду простых и легко достижимых мер проходит. Сложные – сложнее». Режим доступа: http://ivanov-petrov.livejournal.com/796123.html
16. Грегори П. Экономический рост Российской империи(конец XIX — начало XX в.): Новые подсчеты и оценки. М, 2003. 256 с. Самая аргументированная критика тезиса об аграрном кризисе в пореформенной России. Он утверждает: «Кризис был ограничен районами старой культивации, в масштабах же национальной экономики никакого кризиса не было» (с. 247-248.). Свое мнение об отсутствии в России аграрного кризиса, одним из важнейших признаков которого, по словам Грегори, должно было бы служить наличие в сельском хозяйстве страны организационных механизмов, мешавших ему «развиваться темпами, достаточными для поддержания современного экономического роста», исследователь аргументирует, рассматривая динамику совокупного объема производства, производительности труда в сельском хозяйстве и жизненного уровня сельского населения России. При этом Грегори отмечает, что ранее как в российской, так и в западной литературе «большинство дискуссий об аграрном кризисе не было основано на прямых данных о жизненном уровне деревни. Вместо того, чтобы доказать его существование, привлекаются косвенные доказательства, такие как налоговая задолженность крестьян, акцизные выплаты, увеличение арендных ставок и доклады о растущем обнищании» (с. 32). По данным П. Грегори, «рост реального дохода на душу населения в России с 1861 по 1913 г. был сравним с показателями других стран», и в частности, в период форсированной индустриализации и «предполагаемого аграрного кризиса <…> российский рост производства в расчете на душу населения примерно равнялся западноевропейскому». Поскольку же Россия являлась преимущественно аграрной страной, продолжительное снижение среднедушевого дохода крестьян неизбежно привело бы к уменьшению (или, во всяком случае, отсутствию роста) соответствующего общенационального показателя; однако этого не происходило. Грегори представляется несостоятельной и гипотеза о проводившейся властями политике «голодного экспорта», при которой увеличение объема сельскохозяйственного производства на душу населения могло бы согласовываться с понижением жизненного уровня крестьян. Российское правительство не обладало «в сельской местности властью, достаточной для того, чтобы заставить крестьян принудительно отдавать произведенную ими продукцию. Свидетельства о налоговых задолженностях показывают, что крестьяне весьма вольно относились к прямым налоговым обязательствам. Опора государства на косвенные налоги подкрепляет предположение о том, что прямыми налогами невозможно было заставить крестьян продавать зерно против их собственного желания» (с. 35). О росте жизненного уровня сельского населения в рассматриваемый период свидетельствует, по мнению Грегори, прежде всего существенное увеличение количества зерна, которое крестьяне оставляли для собственного потребления: «Между 1885-1889 и 1897 1901 гг. стоимость зерна, оставленного крестьянами для собственного потребления, в постоянных ценах выросла на 51 %, тогда как сельское население увеличилось на 17%. Таким образом, потребление зерна в сельском хозяйстве росло в три раза быстрее, чем сельское население». В тот же самый период, по данным, обработанным в свое время С.Г. Струмилиным, «с учетом инфляции, реальная средняя поденная плата сельхозрабочего выросла на 14%», что опять-таки было бы невозможно в условиях общего падения реальных доходов крестьян (с. 36-37). Таким образом, снижения жизненного уровня деревни по всей стране не происходило; соответственно, полагает Грегори, нет оснований говорить об аграрном кризисе. Впрочем, американский исследователь делает важную оговорку: хотя для понимания закономерностей экономического развития страны «основное внимание следует уделить функционированию сельского хозяйства в целом», однако «региональные различия имеют большое значение для объяснения политических и социальных действий» (с. 30).
17. Гулаг: Экономика принудительного труда / Отв. Ред. Л.И.Бородкин, П.Грегори, О.В.Хлевнюк. М.: Росспэн, 2008. 320 с. 2000 экз.
18. Гуськова Т.К. Нижнетагильский горнозаводский округ Демидовых во второй половине XIX-начале ХХ в. Заводы. Рабочие: Нижний Тагил: НТГСПА, 2007. 293 с. Влияние реформы 1861 г. на развитие промышленности; динамика численности и состава горнозаводских рабочих, их материальное положение и борьба за свои права. Средние номинальные заработки рабочих с 18621 г: по 1906 г: выросли в 1.6 раза у высокооплачиваемых, в 2.95 раза – у среднеоплачиваемых и в 2.2 раза у низкооплачиваемых. Несмотря на это, дефицитность бюджета у низкооплачиваемых выросла, у среднеоплачиваемых исчезла, а у высокооплачиваемых увеличивался профицит (с. 222). Это говорит о том, что потребности у низкооплачиваемых рабочих выросли. Рабочие имели землю, хотя главным источником существования оставалась зарплата (с. 224). Есть сведения о хлебных ценах на хлеб (1858-1896 гг.) и продовольствие (1870-1890 гг.) на тагильском рынке (с.197; 198).
19. Давыдов М.А.Всероссийский рынок в конце XIX-начале XX вв. и железнодорожная статистика. СПб.:
20. Давыдов М.А. Статистика землеустройства в ходе Столыпинской агарной реформы // Российская история. 2011/1. С. 56-72.
21. Демкин А.В. Промышленность и торговля в России в IX—ХХ века // Историческая география России: IX—начало ХХ века: Территория. Население. Экономика. Очерки / К. А. Аверьянов (ред.). М.: ИРИ РАН, 2013. С. 230—265.
22. Димони Т.М. Деревня Севера Европейской России в 1930-1960-е гг.: процессы экономической модернизации. Вологда: Русь, 2006. 152 с.
23. Дорожкин А.Г. Промышленное и аграрное развитие дореволюционной России:Взгляд германоязычных историков XX в. М., 2004. Как в англо-американском, так и в германском россиеведении заявила о себе «ревизионистская традиция», представители которой, не отрицая трудностей и проблем российской модернизации, признают успехи индустриализации, подчеркивают значение промышленной политики правительства второй половины XIX в. для индустриального развития, отказываются от тезиса о крестьянстве и в целом сельском хозяйстве России как жертве индустриализации (с. 173), отмечают позитивные изменения в аграрном секторе российской экономики последней трети XIX- начала XX в. (с. 224.)
24. Евстигнеева Л., Евстегнеев Р. Тайна догоняющего развития // Вопросы экономики. 2013/1. С. 81—96. Постоянно растущее несоответствие результатов догоняющего развития (выравнивание уровней эффективности и доходов) стран поставленным целям: подражание зрелым экономикам – неэффективная стратегия. Синергетическая модель обеспечивает экономический рост, поскольку в этой модели все субъекты хозяйства – от государства до каждого индивида – выступают творческими партнерами и конкурентами в национальной и мировой экономиках. Все имеют разные шансы на успех.
25. Елина О.Ю. Сельскохозяйственные общества России, 1765-1920-е гг.: вклад в развитие агрономии // Российская история. 2011. № 2. С. 27-44.
26. Ерохина О. В. Немецкое предпринимательство в хозяйственном комплексе юга России, 1860-1930-е годы / Волгоград: Изд-во Волгу, 2011. 314 с.
27. Земсков В. Н. Проблемы изучения и интерпретации коллективизации сельского хозяйства и создания колхозно-совхозной системы в СССР // Власть и общество в истории России. Сб. ст. М. АИРО-ХХI. 2012.
28. Ивницкий Н.А. Голод 1932-1933 годов в СССР: Украина, Казахстан, Северный Кавказ, Поволжье, Центрально-Черноземная область, Западная Сибирь, Урал.. М.: Собрание, 2009. 287 с. 1000 экз.
29. Ильюхов А. А. Как платили большевики: Политика советской власти в сфере оплаты труда в 1917-1941 гг. М.: РОССПЭН, 2010. 415 с. В книге анализируется политика советской власти за период от прихода большевиков к власти до Великой Отечественной войны в сфере оплаты труда. Определяются задачи, которые ставила власть, регулируя заработную плату, и методы их реализации. Показываются экономическая и социальная стороны политики в области оплаты труда, роль заработной платы в обеспечении уровня жизни. Привлечены законодательные и подзаконные акты, а также решения съездов и конференций партии большевиков, высших органов власти и отраслевых профсоюзов, широко использованы материалы Наркомата труда.
30. Истомина Э.Г. Пути сообщения и транспорт в России в XVI—начале ХХ века // Историческая география России: IX—начало ХХ века: Территория. Население. Экономика. Очерки / К. А. Аверьянов (ред.). М.: ИРИ РАН, 2013. С. 166—229. К 1860-м гг. длина водных путей, освоенных судоходством, в Европейской России достигала 50 700 верст, из которых 6600 – приходилось на шлюзованные участки рек и каналы» (с. 200).  К концу XIX в.  – в России 171 тыс. (в том числе 82 825 км в Европейской России: На 1 км водных путей приходилось 68 км территории и 1450 человек населения (с. 208). В 1913 г. водные перевозки составили 27,9% к общей сумме перевозок), ж/д – 72,1%. Речной флот насчитывал 24 тыс. судов (с. 210). В 1875 г. в России 22 тыс. верст ж/д (с. 214), в 1913 г. в Е. России (без Финляндии) – 33 835 верст казенных и 19592 верст частных ж/д общего пользования (с. 216). К 1860 г. было построено 8832 верст шоссейных дорог, за 1835—1855 гг. 6,5 тыс. (без Царства Польского). В России на кв версту площади приходилось шоссейных дорог меньше, чем в Англии – в 150 раз, во Франции – в 190 раз, в Германии – в 90 раз (с. 224) (цит. По: Соловьева А. М. Железнодорожный транспорт России… С. 29). К 1.01.1913 г. общая протяженность шоссейных, замощенных и грунтовых дорог по 50 губерниям Е. России – 468772,3 версты, в т. ч. шоссе – 16034,5, замощенных – 4643,1, грунтовых – 448094,7 версты; на Кавказе – соответственно 22468,8; 4690,3; 18,1; 17555,4 версты (с. 225).
31. Истомина Э. Г. Роль Волжского воднотранспортного бассейна в формировании регионального социоэкономического пространства Европейской России во второй половине XIX – начале XX века //  Исторический журнал: научные исследования. 2013. № 2. С. 219–227. Аннотация: Волжский воднотранспортный бассейн — важнейшая транспортно-экономическая система, влиявшая на развитие многих отраслей промышленности, сельского хозяйства, размещение производства, расселение. Грузопотоки по Волге и ее многочисленным судоходно-сплавным притокам (Каме, Суре, Оке и др.) включали в свою «производственную орбиту» огромные территории и значительные людские резервы, создавая условия для товарного производства, закладывая основу для развития внешней торговли, укрепляя и стимулируя коммуникационно-информационные связи. Функционирование Волжского воднотранспортного бассейна во 2-й половине XIX – начале XX в. оказало большое влияние на естественно-экономическое районирование Европейской России. Ключевые слова: история, Волжский воднотранспортный бассейн, волжское судоходство, водный транс- порт, грузопотоки, грузоформирующие территории, состав перевозок, пристани, транспортно-экономические связи, железные дороги.
32. История Банка России. 1860-2010: в 2 т. / Отв. ред. Ю.А.Петров, С.В.Татаринов. М: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010.
33. История налоговой политики России: Конец XIX, XX и начало XXI столетия / И. В. Караваева (ред.). М.: Наука, 2008. 334 с. Согласно А. Л. Вайнштейну, процент налога к национальному доходу на душу населения в 1913 г. составлял в: России — 9.5, Германии – 9.4, Франции – 11.7, Австрии – 10.8, Великобритании – 10.5, Италии – 10.3 (с. 31). Но если взять для России скорректированные данные П. Грегори — 118.5 руб. (Грегори П. Экономический рост Российской империи. М., 2003. С. 237), то тяжесть российского налогообложения понизится до 9.5% и будет одной из самых низких. «Абсолютные и относительные величины налоговых платежей и изъятий из доходов населения в 20-е гг. ХХ в. превышали довоенные – 13.8% против 9.5% (с. 29).
34. Кабинетская модель управления хозяйством и эксплуатации природных ресурсов края в XVIII—начале ХХ в. Барнаул: Азбука, 2011. 202 с.
35. Кащенко С. Г.Освобождение крестьян на Северо-Западе России: экономические последствия реформы 19 февраля 1861 года. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2009. 552 с. 500 экз. Источники и литература (с. 380-402). Монография посвящена одной из ключевых проблем отечественной исторической науки — выяснению характера изменений, происходивших в аграрном секторе хозяйства Российской империи после отмены крепостного права. Используя математико-статистические методы и компьютерные технологии, автор получил данные об экономических последствиях реформы в Санкт-Петербургской, Новгородской и Псковской губерниях. Главные выводы автора состоят в следующем: (1) результат реформы в разных уездах и губерниях Северо-Запада и для разных категорий крестьян были неоднозначными; (2) новые условия, созданные неблагоприятными условиями освобождения, в целом тяжело сказались на крестьянстве изучаемого региона, вели к разорению слабых земледельческих хозяйств и еще большему усилению в пореформенный период зажиточной промысловой верхушки. Уже в 70-е гг. XIX в. обнаружилось массовое обнищание крестьян. Причем северо-западные губернии по сравнению с другими губерниями Европейской России оказались наименее благополучными (с. 377-379). В книге имеется очень ценное обширное статистическое приложение, в котором по 27 уездам трех губерний приводятся сведения о результатах земельной реформы (с. 410-511). На основе этих данных построено 11 картограмм.
36. Китанина Т. М. Хлебная торговля России в конце XIX—начале XX века. Стратегия выживания, модернизационные процессы, правительственная политика. СПб.: Дм. Буланин, 2011. 608 с. 2-е издание книги «Хлебная торговля России в 1875 – 1914 гг.: Очерки правительственной политики» (1978). Монография посвящается комплексному изучению одной из важнейших проблем российской экономики — организации внутренней и внешней хлебной торговли на протяжении последней трети XIX—начала XX в. и правительственной политике в области хлебообменных операций. Экспорт хлеба служил важным источником валютных поступлений, компенсируя задолженность имперского правительства по внешним займам и затраты на импорт промышленного оборудования в условиях начавшейся индустриализации. В основу исследования положен солидный массив архивных источников, значительная часть которых впервые введена в научный оборот.
37. Корелин А.П. Аграрный сектор в народнохозяйственной системе пореформенной России // Российская история. 2011/1. С. 42-51.
38. Кудров В. М. Экономика России в мировом контексте. СПб.: Алетейя; М.: ГУ ВШЭ, 2007. 736 с. 1000 экз. Ч.1. Досоветская экономика (с. 7-106). Ч. 2. Советская экономика (с. 107-514). Ч. 3. Постсоветская экономика (с. 515-710).
39. Ланской Г.Н. Отечественная историография экономической истории России начала XX века. М.: Издательский центр РГГУ, 2010. 512 с. 500 экз. Исследуется процесс развития представлений о различных аспектах экономической истории России начала XX в. в советской и постсоветской историографии. Предметно-хронологические границы исследования охватывают период с момента формирования историко-экономической концепции в 1917 г. до 2008 г., когда были опубликованы новейшие работы по рассматриваемым проблемам. Определяются методологические подходы к изучению отечественной историографии экономической истории России; особое внимание уделяется работам политических руководителей СССР и лидеров большевистской партии; отдельные главы посвящены вопросам развития методологии историко-экономических исследований в период второй половины 1950-1980-х годов и постсоветский период.
40. Лапин В. В. Реформа постойной повинности в ряду преобразований эпохи Александра II // Александр II: трагедия реформатора: люди в судьбах реформ, реформы в судьбах людей / В.В. Лапин (ред.). СПб.: Изд-во ЕУ в СПб., 2012. С. 175—194. Отмена натурального постоя. Общество. Модернизация. Как и большинство Великих реформ, преобразование постойной повинности имело гораздо больше противников, чем сторонников. В 1880—1890 гг. в сфере квартирной повинности не наблюдалось что-нибудь похожего на «контрреформы» (с. 193—194).
41. Литошенко Л.Н. Социализация земли в России. М.: Новый Хронограф, 2001. 536 с. 3000 экз. Книга написана известным российским экономистом (1886—1943) в 1920-х гг. Книга содержит огромный фактический и статистический материал об аграрном развитии России с начала XX века до перехода к нэпу, в значительной части оставшийся неизвестным до сих пор. Глубокий критический анализ в сочетании с блестящим изложением материала отличает работу ученого, посвятившего многие годы изучению этой проблематики и не разделявшего сельскохозяйственную политику большевиков. Книга включает пространные вступительные статьи известных историков, посвященные трагической судьбе автора и главного труда его жизни, а также подробные комментарии.
    управления, ни возрастающий научный потенциал. Темпы роста производства продовольствия существенно отставали от темпов увеличения капитальных вложений, основных фондов, материальных ресурсов. На каждую единицу прироста продовольствия требовалось все большее количество материальных и топливно-энергетических ресурсов, денежных средств (с. 12). В конце 1960-х годов у государства появилась возможность «отдавать» долги крестьянам. В село пошли большие инвестиции, строились крупные животноводческие комплексы, развернулись работы по мелиорации земель, быстро укреплялась материально-техническая база, осваивались новые земли, крестьяне стали получать гарантированную зарплату. На селе появились высококвалифицированные специалисты: механизаторы, электрики, фрезеровщики и др. Однако в связи с отсутствием надлежащего хозяйственного механизма в отраслях АПК, непродуманной системы экономических отношений, оценки хозяйственной деятельности колхозов и совхозов эффективность сельского хозяйства оставалась низкой. Перекосы в инвестиционной и структурной политике, экстенсивный, затратный путь развития, невнимание к социальному переустройству села — главные причины медленных темпов роста аграрной экономики. При росте капитальных вложений в агропромышленную сферу структура АПК не совершенствовалась, экономика отдельных его отраслей рассогласовывалась, углублялись диспропорции. Попытки построить экономическую модель, обеспечивающую приемлемое сочетание плана и рынка, где вознаграждались бы талант и предприимчивость, рост производительности труда, не были реализованы. Вместо того, чтобы постепенно создавать экономический механизм, который бы «снимал» часть централизованных функций, мешающих проявлению самостоятельности па местах, в период перестройки разрушали сложившуюся государственную систему, не создавая ничего взамен. В результате образовался вакуум власти. Кризис в системе управления привел к анархии, ломке хозяйственных связен. Партия и государство потеряли контроль и влияние на важнейшие социально-экономические процессы, образующие основу надежности экономического положения, национального спокойствия. Возросла неустойчивость функционирования народного хозяйства. Появились хаотичный товарообмен, спекуляция. «Забуксовала» вся система хозяйственного управления. В этих условиях непродуманный рывок к рынку привел к дальнейшему осложнению социально-экономического развития страны, нарастанию хаоса. В начале 1990-х гг. многие россияне надеялись, что реформы устранят недостатки аграрной политики, обеспечат заинтересованность крестьян в результатах своего труда и тем самым создадут условия для роста производства и повышения его эффективности. Но вместо того, чтобы освободиться от чрезмерной централизации управления, реформы были направлены по другому пути, который оказался губительным для крестьян. Начавшаяся в 90-е годы «перестройка» аграрного сектора экономики, по убеждению автора, не имеет ничего общего с прогрессивным преобразованием, ибо содеянное уничтожило основы государственного строя и не принесло улучшающих изменений. Наоборот, аграрная экономика страны отброшена на десятилетия назад, произошел обвальный спад производства, катастрофически снижен жизненный уровень народа, быстро сокращается численность населения. За последние 20 лет экономический потенциал аграрного сектора большинства стран мира увеличивался. В России же производство сельскохозяйственной продукции сокращалось по 7% в год. Несмотря на то, что в последнее время в сельском хозяйстве начался некоторый рост, отмечается в книге, возвращение отрасли к дореформенному уровню продолжает оставаться лишь мечтой. Россия давно потеряла продовольственную безопасность. (Реферат B.C. Коновалова).
42. Мак-Нил У. В погоне за мощью. Технология, воображенная сила и общество в XI-XX веках. М., 2008. 486 с. В фундаментальном исследовании речь идет об одном из архетипических предметов коммерческой книжной популяризации – истории изобретения всевозможных «чисто мужских» смертоносных железок вроде арбалетов, мушкетов, алебард, пушек, митральез, торпед и прочих порою завиральных «свинтопрульных агрегатов».
43. Мамяченков В.Н.Материальные условия жизни населения Свердловской области в 1946—1991 гг. Автореф … д.и.н. Екатеринбург: Уральский федер ун-т., 2012. 45 с.
44. Маркевич А., Харрисон М. Первая мировая война, гражданская война и восстановление: национальный доход России в 1913-1928 гг. / Пер. с англ. М., Мысль, 2013. 111 с. 1913—1928 годы являются последним периодом в истории России и СССР ХX в., для которых не было проведено реконструкции национальных счетов. На этот период приходятся Первая мировая и Гражданская войны и годы послевоенного восстановления экономики. Авторы выполнили необходимые расчеты для заполнения этого пробела и пришли к выводу о том, что российская экономика справилась с тяготами Первой мировой войны несколько лучше, чем было принято считать. Напротив, Гражданская война стала для экономики страны куда более серьезной катастрофой. Тяжелое наследие военных лет не удалось полностью преодолеть и в годы Новой экономической политики. В работе сопоставляются показатели российской экономики в этот и другие периоды истории XX в., а также проводится сравнение с другими странами. На основе результатов расчетов делается вывод о том, что Первая мировая и Гражданская войны стали для России самым тяжелым экономическим потрясением ХX в. Книга выложена в Интернете: http://www.csef.ru/index.php/ru/ekonomika-i-finansy/project/431-markets-estimates-and-projections/4-rekomenduem/4766-markevich-a-kharrison-m-pervaya-mirovaya-vojna-grazhdanskaya-vojna-i-vosstanovlenie-natsionalnyj-dokhod-rossii-v-1913-1928-gg
45. Марней Л.П. Д.А. Гурьев и финансовая политика России в начале XIX в. СПб.
46. Мау В А. Модернизация в условиях политической стабильности (Реформы второй половины XIX в.: логика и этапы комплексной модернизации) // Вопросы экономики. 2009. №9. С. 32-50. Анализ «этатистской модели индустриализации» 1881-1900 гг., для которой характерно было «масштабное государственное вмешательство в экономическую жизнь страны и последовательное оздоровление макроэкономической ситуации» (43). Эта политика «способствовала ускорению промышленного роста и решала стратегическую задачу модернизации страны. Однако она имела и свои побочные негативные последствия. Причем эти последствия не стали результатом ошибок властей, а были имманентно присущи системе, основанной на централизованном государственном регулировании» (48-49).
47. Мау В.А. Сочинения: В 6 т. М.: Изд-во «Дело» АНХ, 2010. Том 1. Государство и экономика: опыт экономической политики. Реформы и догмы: государство и экономика в эпоху реформ и революций (1860-1920-е годы). В поисках планомерности: экономические дискуссии 1930-1960-х годов. Том 2. Государство и экономика: опыт посткоммунистической трансформации. Экономика и власть: политическая история экономической реформы в России (1985-1994). Экономическая реформа: сквозь призму конституции и политики. Том 3. Государство и экономика: опыт революций. Великие революции: от Кромвеля до Путина (в соавторстве с И.В. Стародубской).
48. Мау В.Человеческий капитал: вызовы для России // Вопроы экономики. 2012. №7. С. 114—132.
49. Мельянцев В.А. Россия за три века: экономический рост в мировом контексте // Общественные науки и современность. 2003. № 5. Среднегодовые темпы роста основных фондов и национального богатства в 1885-1900 гг. 3.5%, в 1900-1913 гг. – 4.3% (с. 90).
50. Милосердов В.В. Крестьянство России в глобальном мире. М.: Росинформагротех, 2009. 392 с. Книга состоит из двух частей. В первой представлены статьи, в которых рассматриваются модели аграрных реформ и аграрная политика, которая проводилась за последние 20 лет, анализируются причины резкого спада сельскохозяйственного производства и обитания крестьян. Вторая часть посвящена формированию капиталистических производственных отношений (экономическим интересам, законотворческой деятельности, взаимоотношениям бизнеса и власти). Здесь также рассматриваются сценарии экономического развития страны, проблемы нарастающей бедности и ухудшение демографической ситуации. Начиная с 1861 г., пишет автор, каждая новая власть старалась насильственно менять устоявшийся уклад экономической жизни крестьян. Причем на словах заявлялось об уважительном отношении к народному разуму, говорилось, что крестьяне созрели для свободного выбора формы хозяйствования. На деле же менялся общественно-политический строй, правительства, но неизменным оставалось отношение государства к крестьянству как источнику «дани». В 1916 г. в России впервые была введена продразверстка: у крестьян изымали хлеб и другую сельскохозяйственную продукцию. Затем сельское хозяйство становится основным донором государства, главным источником средств, без которых страна не смогла бы в исторически короткое время провести индустриализации, создать тяжелую промышленность, обеспечить обороноспособность, победу в Великой Отечественной войне, восстановление разрушенного войной народного хозяйства, ядерное сдерживание. Как ни тяжело приходилось в эти годы крестьянам, пишет автор, но было и понимание, что страна прибегала к таким мерам из-за крайней необходимости решения народнохозяйственных задач, связанных с существованием государства, обеспечением суверенитета страны. Темпы экономического роста в аграрном секторе СССР были невысокими, потребности населения в продуктах питания удовлетворялись не в полной мере. Причины этого — несоответствие аграрной политики реальным потребностям общества, отсутствие надлежащего экономического механизма хозяйствования, незаинтересованность тружеников села в конечных результатах их труда. Установление жесткой распределительной системы управления, искоренение любых проявлений самостоятельности, превращение рачительного хозяина земли в наемного работника усугубили и без того тяжелое положение крестьян. Снизилась социальная активность масс. Высшее партийное руководство сосредоточило в своих руках все вопросы управления производством и распределения ресурсов и денежных средств. Отнюдь не плановая система, считает автор, виновата в том, что пренебрегали скрупулезным анализом смет и планов, рекомендованных квалифицированными специалистами Госплана, министерств и ведомств. Причины были в другом — доминировали бюрократические методы руководства сельским хозяйством. И как результат — снижались стимулы к труду. А потому не давали ожидаемой отдачи ни наращивание инвестиций и производственных фондов, ни увеличение аппарата
51. «Не рублем единым»: Трудовые стимулы рабочих-текстильщиков дореволюционной России (авторы: Бородкин Л.И., Валетов Т.Я., Смирнова Ю.Б., Шильникова И.В.). М., РОССПЭН, 2010. 535 с. Книга посвящена исследованию механизмов стимулирования труда рабочих-текстильщиков дореволюционной России на основе сочетания принципов микро- и макроисследования. В качестве объектов микроанализа в данной работе выступают отдельные крупные текстильные предприятия. На базе комплексов архивной документации из фондов рассматриваемых предприятий изучаются реальные трудовые практики, отражающие механизмы создания мотивации труда текстильщиков, а также социальные отношения не только на производстве, но и в повседневной жизни, в фабричной социальной сфере. Изучение процессов на микроуровне (в жанре case study) проводится с учетом характера процессов, проходивших в российской промышленности (особенно в отраслях текстильного производства — крупнейшего в стране по количеству занятых рабочих) конца XIX — начала XX в. в ходе ускоренной индустриализации и изменений соответствующих институциональных факторов. Авторы сочетают приемы микроистории с методами статистического анализа. Книга содержит очерки истории Товарищества мануфактур Н.Н. Коншина и Товарищества Ярославской Большой мануфактуры — предприятий, находящихся в центре микроисследования (с акцентом на структуру производства, управления и состав рабочей силы). Приводятся результаты анализа денежных компонентов системы мотивации труда (зарплата, премии, штрафы), а также тех составляющих системы мотивации труда рабочих-текстильщиков, которые связаны с социальной сферой фабричной жизни (жилищные условия, обеспечение товарами первой необходимости, медицинское обслуживание, социальное обеспечение, образовательные учреждения и т. д.). Наконец, заключительная часть книги характеризует систему мотивации труда текстильщиков глазами администрации и самих рабочих.
52. «Не рублем единым»: Трудовые стимулы рабочих-текстильщиков дореволюционной России (авторы — Бородкин Л. И., Валетов Т. Я., Смирнова Ю. Б., Шильникова И. В.). М., РОССПЭН, 2010. 535 с. Книга посвящена исследованию механизмов стимулирования труда рабочих-текстильщиков дореволюционной России на основе сочетания принципов микро- и макроисследования. В качестве объектов микроанализа в данной работе выступают отдельные крупные текстильные предприятия. На базе комплексов архивной документации из фондов рассматриваемых предприятий изучаются реальные трудовые практики, отражающие механизмы создания мотивации труда текстильщиков, а также социальные отношения не только на производстве, но и в повседневной жизни, в фабричной социальной сфере. Изучение процессов на микроуровне (в жанре case study) проводится с учетом характера процессов, проходивших в российской промышленности (особенно в отраслях текстильного производства – крупнейшего в стране по количеству занятых рабочих) конца XIX – начала XX вв. в ходе ускоренной индустриализации и изменений соответствующих институциональных факторов. Авторы сочетают приемы микроистории с методами статистического анализа. Книга содержит очерки истории Товарищества мануфактур Н. Н. Коншина и Товарищества Ярославской Большой мануфактуры – предприятий, находящихся в центре микроисследования (с акцентом на структуру производства, управления и состав рабочей силы). Приводятся результаты анализа денежных компонентов системы мотивации труда (зарплата, премии, штрафы), а также тех составляющих системы мотивации труда рабочих-текстильщиков, которые связаны с социальной сферой фабричной жизни (жилищные условия, обеспечение товарами первой необходимости, медицинское обслуживание, социальное обеспечение, образовательные учреждения и т.д.). Наконец, заключительная часть книги характеризует систему мотивации труда текстильщиков глазами администрации и самих рабочих. Рец. И. М. Пушкаревой: Российская исория. 2012. № 2. С. 214—216.
53. Нефедов С. А. К проблеме достоверности статистических данных ЦСК МВД Российской Империи и ЦСУ СССР // Историко-экономические исследования. 2008. Т. 9. № 1. С. 131-146.
54. Новиков А.В. Национальный экономический менталитет в контексте российских реформ: Историко-экономический очерк. СПб.: Изд-во С.Петербургского ун-та, 2006. 201 с.
55. Норт Д. Понимание процесса экономических изменений / Пер. с англ. М.: Издательский дом Государственного университета — Высшей школы экономики, 2010. 256. В настоящей работе лауреат Нобелевской премии по экономике Дуглас Норт (род. 1920) предлагает новый подход к пониманию процесса экономических изменений. Исходя из представления о том, что экономический рост зависит главным образом от качества институтов, обеспечивающих существование рынков, гарантии прав собственности и низкие трансакционные издержки, автор показывает, как различные общества приходят к различной институциональной инфраструктуре, которая во многом определяет траектории их экономического развития. Норт утверждает, что экономические изменения зависят от способности общества создавать производительные, стабильные, честные, общепризнанные и в то же время гибкие институты, способные меняться в ответ на изменение политической и экономической обстановки. Не отказываясь от своего более раннего определения институтов как формальных и неформальных правил, ограничивающих экономическое поведение, автор рассматривает и более глубокие условия развития этих правил и изменения экономик.
56. Октябрьский П. Я.Уровень жизни населения в показателях отечественной и зарубежной статистики // Компаративистика: Альманах сравнительных социогуманитарных исследований / Л. А. Вербицкая и др. (ред.). СПб., 2001. С. 301—311.
57. Пахомчик С. А., Петуховский С. Л. Столыпинская аграрная реформа и развитие производительных сил Сибири. Омск: ФГБОУ ВПО ОмГАУ им. П. А. Столыпина, 2012. 328 с. 500 экз.
58. Полетаев А. В., Савельева И. М. «Циклы Кондратьева» в исторической ретроспективе. М.: Юридический Дом «Юстицинформ», 2009. 272 с. Монография посвящена исследованию возможностей применения концепции «циклов Кондратьева» для изучения долговременных тенденций развития общества, Работа содержит систематизированную ревизию истории применения модели «длинных циклов» в научной литературе и авторский критический анализ этой модели. В книге показано, что концепция длинных циклов, несмотря на ее условность, позволяет получать интересные результаты в разных областях научного знания. В экономических работах длинные циклы могут выступать связующим звеном между исследованиями экономического цикла, экономического роста и экономического равновесия. В конкретно-исторических работах данная концепция может использоваться для изучения как экономической, так и социальной и политической истории, Наконец, в монографии обсуждаются междисциплинарные возможности применения модели длинных циклов для периодизации истории общества, основанной на выделении содержательных этапов или стадий исторического процесса. Обсуждается гипотеза о ритмах в социальных и политических движениях или процессах (с. 99—141), о периодичности войн (в частности о связи военных конфликтов со сменой поколений (с. 153—161). Ответов на поставленные вопросы авторы не дают, но вводят в проблему и международную историографию ее изучения.
59. Попов Г. Г. Дискуссионные вопросы генезиса капитализма и экономического развития Европы в новое время // Историко-экономические исследования. 2008. Т. 9. № 1. С. 147-176.
60. Поткина И.В. Правовое регулирование предпринимательской деятельности в России: XIX – первая четверть ХХ в. М.: Норма, 2009. 304 с. Указ. Имен. Илл. 1000 экз. Впервые реконструирован законодательный массив, охватывающий все сферы предпринимательства. Нормативные положения, разбросанные по различных частям Свода законов Российской империи, систематизированы по секторам экономики, по видам деятельности и регионам. Дается общая оценка российского опыта на фоне коммерческого права в индустриально развитых странах Западной Европы. На рубеже XIX-XX вв. В политике правительства четко обозначился курс на сужение сферы действия местного законодательства и постепенной замены его на общероссийское. При всех недостатках отечественный законодатель в лице верховной власти в своем правотворчестве стремился сообразовываться с реалиями времени и в самом общем плане содействовать относительно широкому развитию предпринимательства в России. Генеральная тенденция развития законодательства для всего XIX в.и начала ХХ в. – замедленная, но все-таки отчетливо выраженная либерализация правовых условий предпринимательской деятельности. “Эти титанические вековые усилия по разработке адекватного экономическим реалиям торгово-промышленного законодательства были молниеносно сведены на нет Октябрьской революцией” (с. 278).
61. Расков Д.Е. Экономические институты старообрядчества. М.: СПбГУ, 2012. 344 с. 400 экз. «Познание хозяйственного бытия человека во всей его полноте и многомерности невозможно без расширения предметного поля экономического знания, без обращения к культурно-историческим аспектам хозяйствования. “Экономические институты старообрядчества” представляет собой яркий пример успешного междисциплинарного синтеза в экономических исследованиях. Осмысливая роль староверов в хозяйственном развитии России, автор обращается к экономической истории, социологии, институциональной теории, религиоведению, истории русского православия. В книге представлена широкая панорама развития старообрядческого предпринимательства как целостного хозяйственного феномена, в котором экономические практики неотделимы от своих религиозных, этических и исторических предпосылок. Одно из достоинств работы — введение в научный оборот значительного числа новых источников по истории предпринимательства России XIX в. Работу характеризуют блестящий литературный стиль и четкая логика изложения материала, применение современной научной методологии к анализу эволюции экономических институтов». Рец. Румянцева М. А. // Проблемы современной экономики, N 2 (42). 2012.
62. Растянников В.Г., Дерюгина И.В. Экономический рост в аграрном секторе России: проблемы ХХ века. М.: Институт Востока РАН, 2005. 288 с.Комплексная оценка экономических деформаций сельского хозяйства после распада СССР с долговременными непрерывными рядами показателей. Исследование узловых проблем экономического роста в аграрном секторе России в XX веке. Особое внимание уделяется переломным этапам. Рассматриваются последствия «изоляции деревни от города» в 20-х гг., проявления закономерностей сельскохозяйственного роста в условиях «социалистического», нерыночного хозяйства (30-е-начало 90-х гг.); влияние на процессы роста системы внеэкономического принуждения производителя (30-е-начало 50-х гг.); итоги экономического соревнования с США. Дана комплексная оценка экономических деформаций в механизмах сельскохозяйственного роста в России после распада СССР. С обширными статистическими материалами — непрерывными долговременными рядами показателей.
63. Ренессанс философии хозяйства / Под ред. Ю.М. Осипова, Е.С. Зотовой. М.: Теис, 2011. 448 с. 1000 экз. В монографии, созданной по итогам российско-французского симпозиума «Русская мысль в Париже: С.Н. Булгаков» (Париж, июнь 2011 г.) и Международной научной конференции «Философско-хозяйственное осмысление современной экономической реальности» (МГУ, июнь 2011 г.), раскрываются парадигмальные основы и новейшие аспекты развития философии хозяйства, заявленной в 1912 г. С.Н. Булгаковым (1871–1944 гг.) и переживающей после длительного вынужденного забвения четко обозначившийся ренессанс.
64. Рогалина Н. Л. Столыпинская аграрная реформа: современная историографическая ситуация // Российская история. 2012. № 2. С. 154—163.
65. Роднов М. И. Пространство хлебного рынка (Уфимская губерния в конце XIX—начале ХХ в.). Уфа: ДизайнПресс, 2012. С. 224. Глубокая зависимость экономики страны от внешней торговли, экспортазерна и импорта промышленных товаров. Губерния была включена в систему всероссийского рынка (с. 90). Тем не менее, складывание местного рынка не завершилось. Внутридеревенская торговля в несколько раз превышала емкость городских рынков. Развитие хлебного рынка губернии свидетельствует о «неуклонном поступательном движении российской экономики в сторону формирования полноценного рыночного общества».
66. Российская империя: от истоков до начала XIX века: Очерки социально-политической и экономической истории: Коллективная монография / А.И. Аксенов, Н.Е. Бекмаханова, Я.Е. Бодарский и др. М.: Русская панорама, 2011. 880 с. 1000 экз. Монография охватывает период с XV до начала XIX столетий. В ней показано влияние уникального географического и геополитического положения страны на становление и развитие Российской империи. Выявлены основные этапы формирования Российского государства как обширной евразийской державы. Предпринята попытка провести как постановочное и обобщающее, так и конкретно-историческое исследование комплекса проблем, связанных с имперской тематикой. В их числе: расширение территории как геополитический фактор российской государственности; геополитика России в различные периоды ее истории; государственное устройство, управление и национальная политика в России; численность, сословный, национальный состав ее населения; взаимовлияние власти и собственности в Российской империи. В частности, в книгу вошли разделы, написанные сотрудниками Института российской истории РАН: Расширение территории России в XVI-XVII вв. (Водарский Я.Е.) С. 50 — 68; Геополитика России в XVIII в. (Водарский Я.Е.) С. 207 — 229; Территория и население России в XV — XVIII вв. (Водарский Я.Е., Кабузан В.М.) С. 328 — 360; Внешняя торговля России в конце XV-XVIII вв. (Демкин А.В.) С. 452 — 463; Пути сообщения России в XVII — начале XIX в. (Истомина Э.Г.) С.530 — 550; Геополитические проекты царствования Екатерины II (Елисеева О.И.) С. 745 — 759.
67. Российские ценные бумаги: Каталог собрания Музейно-экспозиционного фонда Банка России. В 3 т. М.: СЛОВО, 2010. Т.3. Акции и облигации торгово-промышленных, транспортных и страховых компаний / Отв. ред. Ю.А. Петров.
68. Рынков В.М., Ильиных В.А.  Десятилетие потрясений: сельское хозяйство Сибири в 1914-1924 гг. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 2013. 244 с.
69. Рянский Л. М. Помещичьи крестьяне черноземного центра в конце XVIII — первой половине XIX века. Курск: Курск. Гос. ун-т, 2010. 151 С. Согласно результатам исследования первичных источников (подворных описей), содержащего элементы моделирования, даже перед отменой крепостного права, не говоря уже о предыдущих десятилетиях, хозяйства основной массы барщинных и оброчных земледельческих крестьян, составлявших большинство населения помещичьей деревни региона, вполне соответствовали критериям жизнеспособного производственного организма, обеспечивающего основные потребности крестьянской семьи и исполнение владельческих и других повинностей. Ключевое значение имеет проблемный вопрос о соотношении степени эксплуатации крестьян и производственно-экономических возможностей их хозяйства. Исходя из приведенных данных, можно предполагать, что между ними постоянно устанавливался некий подвижный баланс, который помещики при всем своем стремлении к увеличению доходов, все-таки старались не нарушать. Более определенный ответ на данный вопрос могли бы дать крестьянские бюджеты, но, к сожалению, до отмены крепостного права в России не проводились научно обоснованные бюджетные обследования. Все же приблизительные расчетные данные о доходах и расходах крестьян Курской губернии свидетельствуют о том, что их хозяйства в целом были способны выдерживать крепостнический гнет и обеспечивать жизненные потребности крестьянских семей. Как показывает анализ бюджетных показателей оброчных крестьян Орловской и Рязанской губерний, выведенных И.Д. Ковальченко и Л.В. Миловым, с учетом корректив Б.Г. Литвака и Б.Н. Миронова, доходность крестьянского хозяйства опережала рост не только оброка, но и всех повинностей, после уплаты которых у крестьян оставались денежные средства. Суммируя все вышеизложенное, можно констатировать, что в первой половине XIX в. в помещичьей деревне Черноземного центра не наблюдалось системного кризиса. По нашему мнению, и в экономике страны в целом также преобладали прогрессивные тенденции. Тем не менее, экономика, вне всякого сомнения, остро нуждалась в освободительных реформах. Оставаясь крепостнической, Россия не была в состоянии ответить вполне адекватно на вызовы времени. Это со всей очевидностью продемонстрировало ее поражение в Крымской войне.
70. Рянский Л.М. Спорные вопросы аграрной истории России первой половины XIX в. // Вопросы истории. 2009. № 11. С. 171-175. Осторожно высказывается идея о необходимости пересмотра концепций советской историографии на первую половину XIX в. как на эпоху социально-экономического кризиса. Предлагается учесть результаты исследований Б.Н.Миронова и С.А.Козлова. V-668
71. Саблин В.А. Крестьянское хозяйство на Европейском Севере России (1917-1920). М.: Academia, 2009. 431 с. 800 экз.
72. Смирнов С.В. Динамика промышленного производства и экономический цикл в СССР и России, 1861—2012. М.: Изд дом ВШЭ. 2012. 2-е изд.: Вопросы экономики. 2013. № 6. С. 59—83; № 7. С. 138—153. Самые серьезные спады промышленного производства: в 1861 г. на 3,8%, в 1862 г. – на 28,3%, в 1915 г. – на 2,2%, в 1916 г. – на 1,8%, в 1917 г. – на 20% (ЦСУ дает для 1914 г. рост 9,1%, в 1916 г. – 6,7%, в 1917 г. спад 39,6%) (2013/6. С. 151).
73. Соболев М. Н. Таможенная политика России во второй половине XIX века: В 2 ч. М.: РОССПЭН, 2012. 431+463 с. Приложение. Цены товаров на русских рынках за 1850—1994 гг. Ч. 2. С. 419—446.
74. Телицын В.Л., Козлова Е.Н. Российская кооперация: Что это было. М.: Собрание, 2009. 336 с. 100 экз. Настоящая книга посвящена исследованию уникального социально-экономического явления — кооперации. Благодаря кооперации России удалось в конце XIX — начале XX вв. совершить настоящий прорыв в своем развитии — с учетом российской действительности, ментальности и, главное, с учетом ее исторического пути.
    В основу книги легли труды российских кооператоров-теоретиков, а также документы, свидетельствующие об успехах кооператоров-практиков.
75. Терри Э. Экономическое преобразование России / Пер. с фр. А. Пешкова. М.: Росспэн, 2008. 183 с.
76. Томашевич В. М., Усоский В. Н. Мировоззренческие установки иудеев как условие формирования ими абстрактной экономики // Историко-экономические исследования. 2008. Т. 9. № 1. С. 21-42.
77. Томпстон С.Р. Российская внешняя торговля XIX-начала ХХ в.: организация и финансирование / Пер. с англ. М: РОССПЭН, 2008. 471 с. В монографии английского историка Стюарта Р. Томпстона исследованы система организации и инфраструктура российской внешней торговли в XIX-начале XX в. Автором проанализированы такие ключевые проблемы, как источники финансирования товарообмена, эволюция торгового предпринимательства в контексте экономической политики правительства Российской империи, место России и русских в международной торговле. В работу включены очерки по истории ведущих внешнеторговых фирм России. Книга написана с привлечением новых документов из архивов банкирских домов Великобритании и включает в себя введение, 7 глав («Русская торговля», «Российская международная торговля: физическая и коммерческая инфраструктура», «Торговая практика в России», «Финансирование российской внешней торговли», «Эволюция торгового предпринимательства во внешней торговле России: фирмы-эспатрианты», «Россия и русские в международной торговле», «Ведущие внешнеторговые фирмы России»), заключение и приложения. Во введении автор пишет, что сравнительно неизученным остается вопрос, в какой мере внешнеторговые отношения развивались независимо от правительственной политики. Исследование этого аспекта российской международной торговли является «главной задачей настоящей работы. Изучение роли частных торговых фирм, занятых в данной отрасли, позволит убедиться в том, что, несмотря на попытки царского правительства вмешиваться в сферу международной торговли, взаимодействие российского народного хозяйства с мировой экономикой было достаточно интенсивным, чтобы ослабить влияние государства в этой области» (с. 5). Автор показывает, что «эволюция структуры российской внешней торговли определяла и поворотные пункты ее развития. Примем здесь во внимание вывоз железа в конце XVIII в.; ввоз хлопка-сырца и средств производства с 1840-х годов; экспорт леса, сала и зерна с 1840-х годов; вывоз продукции птицеводства и молочного животноводства с 1890-х годов и кормового зерна с начала 1900-х годов» (с. 57). Развитие структуры торговли требовало от международных торговцев гибкости, тем более что на эту структуру воздействовали не столько российские тарифы, сколько мировые рыночные факторы. Тарифная политика лишь в незначительной степени влияла на активность торговых фирм, хотя она и сказалась на ряде отраслей, таких как торговля хлопком, и на рыночной стратегии иностранных промышленных фирм, вовлеченных в эту сферу. Исследование российской коммерческой инфраструктуры, касающейся сферы внешней торговли, показывает, что отдельно взятое государство обладало ограниченными возможностями для воздействия на стремительно глобализирующуюся международную торговлю. Влияние государства на эволюцию торговых методов было «ограничено общемировыми процессами в международной торговле, которые приводили к экономическим и техническим переменам, заимствованным по большей части в западноевропейских странах» (с. 151). В начале XX в. финансирование торгового товарооборота являлось одним из главных направлений развития российской банковской системы, но основная часть операций в этой области была связана с кредитным обслуживанием внутренней торговли. Тем не менее российские банки играли растущую роль в снижении иностранного представительства в области экспортной торговли, в отношениях между русскими производителями и зарубежными потребителями. Эти банки также создавали серьезную конкуренцию иностранным торговым фирмам на внутреннем рынке, расширяя комиссионные операции и торговые сделки за собственный счет. Открытием кредита банки предоставляли возможность русским фирмам, ведущим операции на внутреннем рынке, снизить степень влияния иностранных торговцев в морских портах и тем самым бросали вызов международным банкирским домам, действовавшим в России в качестве торговых посредников и опиравшимся на источники кредита в лондонском Сити и других финансовых центрах. Участие множества иностранных торговых домов в создании ряда российских коммерческих банков имело под собой прочный экономический базис. История отдельных предпринимательских династий и национальных групп свидетельствует о гетерогенном характере иностранного торгового сообщества в России. Анализ матримониальных связей британского торгового сообщества опроверг традиционное представление о британцах в России как исключительно замкнутой коммерческой корпорации. Немецкие торговцы сыграли на ранней стадии развития торговли в России более важную роль, чем это обычно представлялось. Рост влияния немецких коммерсантов на рынке за счет их британских конкурентов вполне объясним ввиду тех значительных преимуществ, которыми немцы обладали на российском рынке. Отношение немцев к России как к новой стране обитания, детальное ознакомление с русскими торговыми обычаями и традициями способствовали их коммерческому успеху не меньше, чем собственно предпринимательские качества. Стремление правительства поддержать статус России как великой державы подталкивало развитие страны в направлении, по которому двигались ее западноевропейские политические конкуренты. Эта политика предусматривала импорт капитала, технического оборудования и т.п., что, в свою очередь, побуждало Россию расширять экспорт тех товаров, которые могли найти сбыт за пределами страны. Тарифная политика правительства, протекционистская по содержанию, оказывалась более эффективной в повышении доходных статей государственного бюджета. Воздействие ее на развитие промышленности было двойственным. В конце XIX в. индустрия интенсивно развивалась под защитой высоких таможенных тарифов. Но тарифы на технологическое оборудование скорее повысили цены на продукцию машиностроения, нежели сократили ее импорт в страну; то же самое можно сказать и о тарифах на полуфабрикаты и сырье. Российская хлопчатобумажная промышленность быстро росла под защитой тарифов, но сложившаяся под влиянием этого фактора дорогостоящая структура промышленного производства лишала эту отрасль возможности конкурировать с западными фабрикантами за пределами внутреннего рынка и тех немногочисленных сопредельных рынков (Иран, Северный Китай и Маньчжурия), где российские промышленники использовали свое решающее географическое преимущество. С этой точки зрения не вполне уместна была, считает автор, резкая критика со стороны Министерства финансов в адрес текстильных фабрикантов, якобы упустивших золотой шанс проникнуть на рынок Боснии после кризиса 1907 г., приведшего к бойкоту австро-венгерских и греческих тканей в этой части Оттоманской империи. Чиновники финансового ведомства были не в состоянии оценить риск, связанный с созданием особой внешнеторговой корпорации, которая, вероятно, могла обеспечить временное преимущество на рынке. Россия по традиции поставляла на мировой рынок продукцию своего сельского хозяйства, природное сырье и полуобработанные материалы, сбыт которых зависел от технологических нововведений и от конкуренции со стороны продукции, ввозимой в Западную Европу из Нового Света. До некоторой степени Россия отвечала на этот вызов расширением экспорта более ценной аграрной продукции, такой как домашняя птица и молочные продукты, увеличением вывоза леса, а также возросшим, особенно на рубеже XIX-XX вв., экспортом минеральных ресурсов. Автор делает акцент на вклад иностранного по происхождению коммерческого сообщества в экономическое развитие Российской империи. Западноевропейским торговцам принадлежит существенная заслуга в создании кредитно-банковской системы России, где они шли проторенным путем от коммерции к финансам, а также в развитии российской промышленности. Установив, что процесс промышленной диверсификации наметился на ранней стадии эволюции западного предпринимательства в России, автор поставил под сомнение тезис о том, что переход западных коммерсантов к промышленности был их ответом на снижение нормы торговой прибыли. Гораздо более вероятно, полагает он, что это явление было результатом следования стратегии распределения рисков, хорошо усвоенной коммерсантами и применяемой ими и в других странах. Уровень рентабельности в международной торговле был в целом выше, чем в российском промышленном секторе, однако отличался значительными колебаниями и был подвержен повышенному риску банкротства. Другой проблемой является вопрос о структуре менеджмента международной торговли, т.е. о том, каким образом наиболее оптимально осуществлялся контроль за коммерческими операциями: либо из центра, например из Лондона, либо непосредственно на периферии. История отдельных фирм подводит к выводу о том, что, как только торговый дом диверсифицировал свои интересы в той области экономики, где требовалось непосредственное и постоянное наблюдение за предприятием, оптимальным вариантом становился сильный менеджмент на месте. «Благодаря диверсификации их экономических интересов торговые дома вносили вклад в развитие как торгового, так и промышленного сектора российской экономики. Дополнительное преимущество для России в результате активной деятельности иностранного капитала и предпринимательства обеспечивалось тем, что она не сопровождалась высокой степенью вывоза прибылей из страны. Значительная часть прибыли торговых домов Штиглицев и Вогау оставалась в России. Фактически в случае со Штиглицами активы семейной фирмы все более «русифицировались», что вряд ли могло добровольно произойти с капиталом, ввезенным в страну благодаря иностранным частным инвестициям или правительственным займам» (с. 387). Автор пришел и к выводу о «необоснованности стереотипного взгляда относительно неспособности русских предпринимателей вести международные торговые операции» (с. 400). Степень участия русских в этой области напрямую зависела от достигнутого Россией уровня экономического развития. У российских фирм было мало шансов занять доминирующие позиции в импорте промышленных изделий и полуфабрикатов. Иностранные экспортеры русских товаров, в данном случае западноевропейцы и американцы, предпочитали работать в России через свои филиалы, руководимые выходцами из стран Западной Европы, для которых был облегчен доступ к источникам кредита на Западе. Наиболее успешные экспортеры своих товаров в Россию в любом случае предусматривали создание на местном рынке собственной сбытовой сети. Потребность в оборотном капитале в странах со слаборазвитой кредитной системой выдвигает на первый план проблему существенных издержек капитала, с которой должны были считаться российские производители, заинтересованные в освоении экспортного рынка. Огромное значение для экономического развития России оборотного капитала, предоставляемого иностранными фирмами, или, в более общем плане, коммерческое измерение экономического роста России, до сих пор недостаточно оценивается историками. Относящееся к истории Великобритании запоздалое признание того, что экономическое развитие страны в эпоху индустриальной революции базировалось равным образом как на промышленности, так и на торговле, в известной мере уместно и для характеристики экономического роста Российской империи. Автор показывает также, что было бы нереалистично ожидать от русских ключевой роли в экспортной торговле их страны, хотя несомненен успех российского предпринимательства в этом секторе, где отечественные коммерсанты смогли установить контроль над торговыми путями от места производства товара до экспортного порта. Успешная экспортная торговля тем не менее подразумевала доступ к иностранным источникам кредита. В частности, это было особенно важно после 1825 г. для фирм, желавших заняться комиссионерско-агентским бизнесом. В этот период фирме требовался не столько собственный капитал (было достаточно около 5 тыс. ф. ст.), сколько заграничный кредит. Это обстоятельство служило труднопреодолимым препятствием для русских внешнеторговых фирм. Наметившаяся же с конца 1870-х годов в международной торговле потребительскими товарами тенденция возрастания роли специализированных фирм со штаб-квартирой в стране-потребителе, фирм, деятельность которых концентрировалась скорее на рынке определенной продукции, нежели в географическом регионе, лишала привлекательности русскую экспортную торговлю в глазах отечественных предпринимателей. Участие российских железнодорожных компаний и банков в комиссионерско-агентском бизнесе еще более сужала перспективы этой сферы экономической деятельности для русского частного капитала. Железные дороги и банки стремились использовать комиссионерские отделения для того, чтобы укрепить свои позиции в основной области своих интересов. Наиболее многообещающей отраслью внешней торговли для отечественных предпринимателей являлась импортная торговля товарами широкого спроса. Фирма Елисеевых, например, была ведущим импортером колониальных товаров. Но наибольшего успеха русские достигли в торговле чаем. Приобретенный опыт и капиталы, накопленные в ходе защищенной правительством торговли по сухопутной границе с Китаем в первой половине XIX в., в сочетании с непревзойденным знанием внутреннего рынка позволили им дать достойный ответ на вызов со стороны западноевропейской конкуренции. Открытие китайских портов, сооружение Суэцкого канала и широкое применение пароходов серьезно ослабили русскую сухопутную торговлю с Китаем, а вместе с тем и экономическое могущество кяхтинской торговой корпорации. Неожиданным оказалось то обстоятельство, что некоторые русские чаеторговцы оказались готовы оставить привилегированную торговлю в Кяхте и сумели утвердиться в китайских портах, где им пришлось выдержать конкуренцию со стороны западноевропейских компаний, которые имели возможность воспользоваться предоставляемыми их соотечественниками услугами по финансированию торговых операций, отгрузке и страхованию грузов. Тем более примечательно то, что русские компании быстро достигли хорошего кредитного рейтинга у банкиров лондонского Сити. Значительный объем чая доставлялся на российский рынок английскими, немецкими и голландскими посредниками, однако готовность русских коммерсантов к конкурентной борьбе с западными соперниками в китайских портах и способность одержать верх действительно представляются замечательным явлением в российской внешней торговле. В отношении международной торговли России в целом было продемонстрировано, что суждения о слабой конкурентоспособности российских предпринимателей, делаемые на основе подсчетов их удельного веса на рынке, вызывают серьезные сомнения. Фактически Россия в этом отношении мало отличалась от США, где предприниматели аналогично воспринимали международную торговлю чрезвычайно пассивным образом. Более того, данные о прибылях и предпринимательском риске свидетельствуют, что для торговцев, действующих на внутреннем рынке России, не существовало очевидных преимуществ для расширения своих операций на внешнеторговую сферу. Не способствовала развитию отечественного предпринимательства во внешней торговле и экономическая политика царского правительства, прежде всего таможенно-тарифная. Исследование истории внешнеторговых компаний также позволяет откорректировать распространенное представление о низком уровне деловой этики у русских коммерсантов. Отзывы о русских торговцах, представленные для лондонских торговых банков, расходятся с традиционной точкой зрения и подкрепляют наблюдение Ф. Карстенсена о том, что, вероятно, подмеченный Гершенкроном невысокий уровень честности коммерсантов в России отражает скорее узость правовой базы, нежели культурные традиции делового сообщества. Наиболее часто случаи коммерческой недобросовестности встречались у мелких и средних коммерсантов в портах Черного моря, где подобная практика была распространена среди хлеботорговцев. Тем не менее в 1860-х годах агенты одесских фирм поражались «замечательной честности» днепровских перевозчиков зерна в выполнении ими обязательств, принятых ими по доставке грузов для фирмы «Братья Вальяно», которая выдавала в 1880-х годах в регионе бассейна Дона кредитов на 4 млн. руб. ежегодно, рассматривая операцию как «вполне обеспеченную». Эта уверенность в конечном итоге смягчала страх перед неизбежными деловыми рисками (с. 403).
78. Травин Д., Маргания О. Модернизация от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара. М.: АСТ, Астрель; СПб.: Terta Fantastica, 2011. 764 с. 1000 экз. Книга является вторым, расширенным изданием, вышедшем 2004 г. под названием «Европейская модернизация». Это рассказ о государственных реформах через биографии людей, их осуществлявших. В коротких историях просто и доходчиво рассказывается о том, как и почему изменялся мир. Книга охватывает громадный временной промежуток от эпохи английской королевы Елизаветы до российских реформаторов конца XX века. Географически книга представляет весь мир: в ней представлены все значимые мировые реформаторы Европы, Азии и Америки. И главное — внимание авторов уделено не только практикам государственного реформирования, но и великим ученым, без трудов которых трудно представить себе модернизацию. Написано интересно, с большим научным аппаратом.
79. Трейвиш А. И. Город, район, страна и мир. Развитие России глазами страноведа. М.: Новый хронограф, 2009. 372 с. 1000 экз. Автор пытается ответить на насущные вопросы географии развития: ведет ли оно вперед или кружит, есть ли его схемы, единые для всех стран. Главная особенность книги – полимасштабное видение страны и ее частей. Автор выстраивает последовательную цепочку исследований: страна на фоне мира – район на фоне страны и мира – город на фоне района, страны и мира. Показаны развитие России в целом, характер ее районной сети и проблемы регионализации. Отдельная глава посвящена исторической и современной роли городов с выделением городов-лидеров в регионах, в стране и в мире. Проблемы рассматриваются в исторической перспективе. «География вслед за историей предупреждает: перескакивать в пространстве так же опасно, как во времени. Строение, пульсацию, инерцию и прочие свойства пространства следует понимать и уважать во избежание катастроф и кризисов размера» (с. 347). Пренебрежение собственным народом и условиями месторазвития, географический индетерминизм и волюнтаризм типичны для российских элит и слишком опасны, чтобы о них можно было молчать» (с. 346). Рец.: А. Н. Демьяненко // Пространственная экономика.2010. № 3. С. 155—172.
80. Уильямс С. Либеральные реформы при нелиберальном режиме: Создание частной собственности в России в 1906-1915 гг. М., 2009. 332 с. Автор стремятся доказать, что отставание России от ведущих держав было не столь значительным, а уровень жизни большинства населения не таким низким, как это представлялось в большинстве исследований. Он пишет о значительном прогрессе сельского хозяйства и росте уровня жизни крестьянства пишет (с. 101-107).
81. Трудовые конфликты и рабочее движение в России на рубеже XIX—XX веков / Отв. ред. И.М. Пушкарева. СПб.: Алетейя, 2011. 475 с. 1000 экз. Книга вносит вклад в изучение темы, в свое время обласканной советской властью, но практически забытой сегодня в отечественной историографии. В ее основе – анализ созданного исследователями и архивистами уникального массового комплексного источника «Рабочее движение в России. 1895 – февраль 1917 гг. Хроника», результаты его информационного потенциала в хронологических рамках 1895–1904 гг. Учтены все формы трудовых конфликтов практических во всех отраслях производств и рабочих профессий. Приведенные погодные статистические данные о стачечном движении по губерниям и областям России во много раз превосходят показатели известных «Сводов отчетов фабричной инспекции». Математико-статистической обработке в книге подвергнуто более 8 тыс. трудовых конфликтов; впервые представлены более 700 партийных, рабочих и общественных организаций — участников рабочего движения, а также их агитационно-пропагандистская деятельность в десятилетие до революции 1905 г. Применяя новые методические приемы, авторы книги анализируют механизм развития трудовых конфликтов рабочих с предпринимателями и властью. Предпринята попытка преодоления барьеров в раскрытии связей между микро- и макропроцессами. Материалы глав представляют историю трудовых конфликтов на основе анализа генезиса и динамики разных форм рабочего движения.
82. Хайек Ф. Дорога к рабству / Пер с англ. М.: АСТ, Астрель, 2012. 317 с. 3000 экз. Это ключевое произведение Фридриха Хайека, в котором ученый критикует социалистическую идеологию и экономику и предсказывает неотвратимость превращения социалистических правительств в тоталитарные диктатуры. Он полагает, что возникновения тоталитарных режимов связано с государственным вмешательством в рыночную экономику.
83. Хайек Ф. Капитализм и историки / Пер с англ. Челябинск: Социум, 2012. 398 с. 1000 экз. В книге подробно разбирается, как возник миф о том, что промышленная революция в Англии в конце XVIII – начале XIX в. привела к резкому ухудшению условий жизни рабочих. В статьях Т.С. Эштона и У.И. Хатта исследуются вопросы экономической истории этого периода – статистика уровня жизни городских фабричных рабочих (в т.ч. в сравнении с другими); в статьях Ф. Хайека, Л. Хэкера, Б. де Жувенеля, Т.С. Эштона изучается роль интеллектуалов в создании общего идеологического климата в обществе и в частности роль историков в формировании общего негативного отношения к капитализму. Русское издание дополнено статьей Хайека «Интеллектуалы и социализм», статьей Л. фон Мизеса «Капитализм» и его же очерком «Антикапиталистическая ментальность».
84. Халин А. А. Система путей сообщения нижегородского Поволжья и ее роль в социально-экономическом развитии региона (30—90-е годы XIX в.). Н. Новгород: Изд-во Волго-Вятской Академии Государственной Службы, 2011. 318 с.
85. Ханин Г.А., Фомин Д.А. 20-летие реформ в России: макроэкономические итоги // ЭКО. 2008. № 5. За 1998-2007 гг. основные фонды сократились на 41.5%, за 2000-2007 гг. – на 10.8%. Экономический подъем опирался на материальный потенциал, созданный в советском прошлом.
86. Ханин Г.И. Лукавые и чужие цифры Василия Симчеры // Свободная мысль. 2010/№6 (1613). С. 189-194. Симчера критикуется за некритическое использование советской статистики и заимствоание бех ссылок данных Г.И. Ханина о динамике оновных фондов. Современная официальная статистика также не точна. ВВП за 1998-2007 гг. “реальный прирост” составил 48.1%, а по официальным данным – 82% (с. 192). За 1998-2007 гг. основные фонды сократились на 41.5%, за 2000-2007 гг. – на 10.8%. Экономический подъем опирался на на материальный потенциал, созданный в советском прошлом (с. 193).
87. Хлевнюк О.В. Экономика ОГПУ-НКВД-МВД СССР в 1930-1953 гг.: масштабы, структура, тенденции развития // Гулаг: Экономика принудительного труда / Отв. Ред. Л.И.Бородкин, П.Грегори, О.В.Хлевнюк. М.: Росспэн, 2008. С. 67-89. Экономика МВД в начале 1950-х гг. была незначительной по объему: в 1952 г. доля промышленной продукции МВД во всей промышленной продукции страны в оптовых ценах предприятий составляла 2.3%. В производстве некоторых видов продукции МВД занимало лидирующие позиции: МВД обеспечивало почти 100% золота, 70% олова, 30% никеля, древесины – 15.6% (с.74).
88. Христофоров И.А. Между частным и казенным: крестьянская реформа в государственной деревне, либеральная доктрина и споры о собственности // Российская история. 2011. № 2. С. 93-108.
89. Цвайнерт Й. История экономической мысли в России. 1805-1905. М., 2007. 410 с. Автор полагает, что аграрный сектор российской экономики находился в глубоком кризисе; применительно к концу XIX в. он говорит даже о «крахе сельского хозяйства» в конце XIX в. (с. 279).
90. Шварцбурд Ц. В. Экономическая антропология сбережений: историко-институциональный подход // Историко-экономические исследования. 2008. Т. 9. № 1. С. 5-20.
91. Шватченко О. А. Сельское хозяйство России в IX—начале ХХ века // Историческая география России: IX—начало ХХ века: Территория. Население. Экономика. Очерки / К. А. Аверьянов (ред.). М.: ИРИ РАН, 2013. С. 264—276.
92. Шелохаев В. В. Столыпинский тип модернизации России // Российская история. 2012. № 2. С. 18—36.
93. Шиловский М. В. Экономическая эффективность принудительного труда в Сибири в начале ХХ в. // Иркутский историко-экономический ежегодник:. 2011. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2011. С. 144—147. Использование труда ссыльно-каторжан в начале ХХ в. оказалось неэффективным – к такому выводу пришли служащие тюремного ведомства в запске 1913 г. (с. 147).
94. Экономика Вятского края: Исторический аспект. Вып. 1 / В. А. Бердинских (ред.). Киров: ВятГГУ, 2009. 160 с. Семь статей посвящены вятскому крестьянству до 1917 г., две – вятской деревне в 1941-1945 гг. и три статьи – Вятлагу.
95. Энциклопедия по экономической истории: В 2 т. M.: Росспэн, 2008-2009. 1470+1288 с.
96. Ясин Е., Снеговая М. Роль инноваций в развитии мировой экономики // Вопросы экономики. 2009. № 9. С. 15-31.Обзор мирового экономического развития с древнейших времен до настоящего с прогнозом на будущее. «Перспективы противостояния «Запад и остальной мир» не существует. Нет угрозы столкновения цивилизаций развитых и развивающихся стран, а есть многополярный мир, сталкивающийся с противоречиями… На инновационную стадию развития будут вступать все новые страны, пополняя «высшую лигу»» (30, 31).
97. Шостак О.И., Нефедов Б.Н. Экономическая история Сибири XVII-начала XVIII в. М.: Наука, 2008. 144 с. 500 экз.
98. Barnett V. A history of Russian economic thought. New York: Routledge, 2005. 172 p.
99. Davies R.W., Wheatcraft St.G. The years of hunger: Soviet agriculture, 1931-1933. New York; Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2009.555 p. Авторы опровергают точку зрения, согласно которой голод 1933 г. был «организован» властями в политических целях. Они доказывают, что голод был вызван целым рядом долгосрочных и среднесрочных факторов, которые привели к аграрному кризису. Исследование основано на секретных материалах из российских и украинских архивов.
100. Dennison T. K. The Institutional Framework of Russian Serfdom. Cambridge, UK ; New York : Cambridge University Press, 2011. 254 p. (Деннисон Т. К. Институциональные рамки российского крепостничества). Трейси Деннисон — доцент истории и социологии в Калифорнийском технологическом институте. На ее взгляд, российская аграрная история долгое время основывалась на «мифе о крестьянстве», рожденном в эпоху романтизма XIX в., который и сейчас разделяется многими историками. Деннисон пытается посмотреть на российскую деревню снизу, и не видит в ней ничего похожего на коллективное, перераспределительное и отрицающее рыночные законы поведение, часто приписываемое российским крестьянам. Напротив, по ее мнению, сельское население в России было столь же интегрировано в региональные рынки и даже в национальный рынок, как и в западноевропейских странах. Крепостничество как система хозяйствования создавало достаточно просторные рамки, позволявшие помещикам сформировать экономические институты, особенно институты права и собственности, самыми разнообразными способами. Авторитарные, жесткие и отсталые режимы управления в некоторых поместьях сосуществовали бок о бок с удивительно либеральным управлением, очень напоминающим управление, основанное на верховенстве закона. Книга рисует яркую и красочную картину повседневности сельской России перед отменой крепостного права.
101. Dennison T.K., Nafziger St. Living Standards in Nineteenth-Century Russia // Journal of Interdisciplinary History. Vol. XLIII. No. 3 (Winter, 2013). P. 397–441. Авторы соглашаются с выводами Б.Н. Миронова о повышении уровня жизни в России XIX в. Но ошибочно считают, что приводимые им антропометрические данные относятся только к городскому населению.
102. Federico G. Feedingthe World: An Economic History of Agriculture: 1800-2000. Prenceton: Precenton University Press, 2004. 338 p. Статистические данные о состоянии селького хозяйства по странам и континентам в 1800-2000, включая Россию.
103. Grant J.A. Big business in Russia: The Putilov company in late imperial Russia, 1868-1917. Pittsburgh, 1999. 203 p. Первое исследование в зарубежной историографии деятельности одного из столпов российского бизнеса Л.И. Путилова бросает вызов общепринятым идеям о неполноценности русского капитализма в конце старого режима. Грант высказывает мысль о том, что роль государства, даже в таком, казалось, бы зависимом от него предприятии, как Путиловский завод, преувеличивается (с. 5). Пример промышленного гиганта показывает, что эта акционерная корпорация действовала и развивалась в рыночных условиях так же, как крупное предприятие в Европе и США. Несмотря на различия в правовой сфере и политической системе с западными государствами, рыночные отношения определяли деятельность компании и в самодержавной России — она успешно функционировала и «процветала при самодержавном государстве» (с. 150, 151). С этих позиций Дж. Грант и оценивает историографию российского предпринимательства, экономического развития страны. История российского бизнеса фактически еще не написана. А немногие исследователи, которые им занимаются, в основном изучают крах буржуазии в целом, последовавший в 1917 г., а не конкретных ее представителей и их бизнеса до революции. Историки заворожены этой трагической концовкой, и она сказывается на их изысканиях. Явное предпочтение в исследованиях отдается московским предпринимателям, их политической деятельности и амбициям, в ущерб петербургским, чья история заслуживает не меньшего внимания, учитывая их роль в модернизации России (с. 10, 11). Вписывая предпринимательство Путилова в эту систему, в экономическое развитие России, автор прослеживает эволюцию теории модернизации начиная с ее «основоположника» Л. Гершенкрона, считавшего, что индустриализацию в основном проводило государство, и Россия являла собой пример не столько исключительности, сколько отсталости в индустриализации. Р. Гатрелл и П. Грегори показали, что А. Гершенкрон преувеличил роль государства в промышленном развитии. Дж. Маккей выяснил, что частные предприятия играли заметную роль в привлечении иностранного капитала. Грант уверен, что самодержавие и современная корпорация – вещи совместимые.
104. Grant J.A. Rulers, guns and money: The global arms trade in the age of imperialism. Cambridge, 2007. 288 p. Исследование о торговле оружием опровергают тезис о том, что царское самодержавие и современная корпорация совершенно несовместимы.
105. Harcave S. Count Sergei Witte and the twilight of imperial Russia: a biography. New York; London, 2004. 323 p. Характеризуя развитие российской экономики и роль СЮ. Витте в ее модернизации на рубеже XIX-XX столетий, автор называет достижения Витте грандиозными. Американский историк утверждает, что промышленность и торговля России уже находились на подъеме к началу 1890-х годов, однако темпы их роста были недостаточными. Витте смог существенно ускорить их развитие, в отличие от трех предыдущих министров финансов — Рейтерна, Бунге и Вышнеградского, которые, по мнению Харкэйва, также осознавали экономическую отсталость и стремились преодолеть ее, понимая, что страна нуждается в современной банковской системе, устойчивой валюте и крупномасштабных иностранных инвестициях в промышленность, однако немногого достигли. Столь невысокая оценка американским историком деятельности предшественников Витте представляется несправедливой. Гораздо ближе к истине, на наш взгляд, был в свое время А. Гершенкрон, писавший о «великом успехе» политики индустриализации Вышнеградского и Витте (3, с. 437). Заслуги Н.Х. Бунге, который, конечно, не может быть назван столь же убежденным сторонником ускоренной индустриализации, в осуществлении целого ряда преобразований также несомненны. Транссибирская железная дорога, «одно из главных творений XIX и начала XX в.», в сооружении которой роль Витте была решающей, стала, по мнению Харкэйва, его главной заслугой. Вообще все, что Витте сделал для развития в России железных дорог и промышленности, ускорило запоздалую индустриализацию и в целом модернизацию страны. Автор убежден в том, что, не будь войн, революций и последующей Гражданской войны, здоровый экономический рост продолжался бы и далее, и Россия сокращала бы свое отставание от государств, ранее вступивших на путь промышленного развития. Все это, конечно, не означает, что Россия развивалась беспроблемно. Критика некоторых аспектов экономической системы Витте была вполне заслуженной. К этому следует добавить целый ряд сложных проблем, с которыми столкнулась Россия в начале XX в.: движения национальных меньшинств, упадок поместного дворянства, проблемы, порожденные быстрым ростом буржуазии и рабочего класса, и т.д. Вообще, процесс индустриализации обусловливал и масштабные социальные изменения как в городе, так и в сельской России. Поэтому многочисленные конфликты были неизбежны, но революции вполне можно было избежать (с. 199-201).
106. Kotilaine J.T. Russia’s foreign trade and economic expansion in the seventeenth century: Windows on the world. Leiden, 2005. 611 p.
107. Thatcher J.D.Late imperial urban workers // Late imperial Russia: Problems and prospects: Essays in honor of R.B. McKean. New York, 2005. P. 101-119. Автор полагает, что дело эволюционного реформизма было проиграно еще до начала Первой мировой войны из-за рабочей политики самодержавия. Ограничения легальной деятельности рабочих организаций и репрессии вызывали недовольство мастеровых, подозрения и вражду по отношению к власти. А тяжелые условия жизни, которые усугубила война, сделали их восприимчивыми к радикальным лозунгам, ив 1917 г. они в большинстве своем поддержали социалистов (с. 116-117).