Богданов В. От Геродота до Интернета: очерки занимательного источниковедения. М.: Весь мир, 2014. 208 с. Как пишут историю? Что такое исторический источник? Об этом повествует книга «От Геродота до Интернета: очерки занимательного источниковедения». Она посвящена одной из основных специальных исторических дисциплин. Источниковедение, истоки которого восходят еще ко временам Геродота, лишь относительно недавно выделилось в самостоятельную отрасль исторической науки. В книге рассказывается не только о ее становлении, но и о разных типах и видах исторических источников, приводятся истории знаменитых научных открытий. Особое место уделено специфике работы исследователя с разными историческими документами. Книга предназначена для школьников, студентов, для всех, кому интересна история как наука. Содержание: Глава 1. Люди и предметы: как появляются исторические источники. Глава 2.  Жизнь человека и ее отражение: типы и виды  исторических источников. Глава 3. Историк — ремесленник или художник? Словарь имен. Словарь понятий. Избранная библиография.

Бурыкин А. А. Имена собственные как исторический источник : по материалам русских документов об открытии и освоении Сибири и Дальнего Востока России XVII—XIX веков / Алексей Алексеевич Бурыкин ; Рос. акад. наук, Ин-т лингвист. исслед. — Санкт-Петербург : Петербургское востоковедение, 2013. — 532, [1] с. ; 23 см. — Библиогр.: с. 489—529. — Указ. геогр. назв. и назв. народов и яз.: с. 475—488. — 1000 экз. В настоящей книге автор – один из ведущих языковедов и этнографов, эксперта по языкам и этнографии народов Севера, Сибири и Дальнего Востока России, проведшего в изучаемых регионах 15 полевых сезонов – обобщает исследования в области происхождения и истории географических и этнических названий Сибири и Дальнего Востока, представленные в документах первооткрывателей, записках путешественников, трудах историков, географов, этнографов и языковедов со времен первых летописных известий о Севере и Сибири до начала XXI в., уточняет или устанавливает языковую принадлежность и значение географических названий, прослеживает историю наименований народов Сибири в русских документах разных периодов, обсуждает вопрос о приоритете российских землепроходцев в открытии ряда местностей в Арктике и на Тихоокеанском побережье России, внимательно изучает ранние этнографические и географические материалы о Сибири и Дальнем Востоке в конце XVII—начале XVIII в. Книга представляет собой опыт новейшего междисциплинарного исследования проблем языка, этнографии, географии, истории и археологии; вносит весомый вклад в методологию и методику интердисциплинарных гуманитарных исследований. Настоящее издание продолжает многолетние научные изыскания.

Гумилев Л. Н.: Pro et contra. Антология   СПб.: НОКО, 2012.  1007 с. Тираж 1500. В настоящем издании впервые собраны аналитические статьи, рецензии и развернутые высказывания исследователей об одной из самых ярких фигур отечественной истории, этнологии и философии XX века Л. Н. Гумилеве. Многие из представленных текстов после их первой публикации никогда не воспроизводились.

Данилов А. Г. Россия на перекрестках истории XIV-XIX вв.   СПб.: Алетейя, 2013. 440 с. Что дает изучение нереализовавшихся вариантов истории? Как отделить реальную альтернативу от ее иллюзии? Автор анализирует признаки эффективной и неэффективной систем управления, последствия установления единоличной власти в России, роль главы государства и элиты в выборе исторического пути, веками отработанные методы противодействия элиты главе государства и способы борьбы главы государства с элитой, роль личности в формировании альтернативы. Анализ данных проблем и сюжетов осуществляется на большом фактическом материале, включая события из личной жизни царей, императоров, политиков, полководцев, повлиявшие на судьбы России.

Историография истории России : учебное пособие для бакалавров : [по гуманитарным направлениям и специальностям / Рос. акад. нар. хоз-ва и гос. службы при Президенте Рос. Федерации ; Чернобаев А. А. и др.] ; под ред. А. А. Чернобаева. — 2-е изд., перераб. и доп. — Москва : Юрайт, 2014. — 519 с. ; 21 см. — (Бакалавр. Базовый курс). — Библиогр. в конце гл. — На тит. с.: кн. доступна в электрон. библ. системе biblio-online.ru. — 500 экз. Настоящее издание посвящено узловым проблемам истории отечественной исторической науки. Особое внимание уделено ее состоянию в XX столетии. Учитывая современный уровень развития отечественной историографии, авторы в ряде случаев пересмотрели устоявшиеся выводы и оценки. Наряду с рассмотрением конкретно-исторических условий и обстоятельств появления научных концепций и их сути, в пособии кратко излагаются биографии видных представителей отечественной исторической науки. В конце каждой главы приводится библиография, включающая основные историографические источники и литературу.

Карагодин А. В., Петрова О. С., Селунская Н. Б. Количественные методы в исторических исследованиях. Учебное пособие для студентов исторических факультетов / Н. Б. Селунская (ред.). М.: МГУ, 2012. 372 с.

Клесов А. Происхождение славян. ДНК-генеалогия против «норманнской теории». М.: Алгоритм, 2013.   512 с. Тираж 3000.    Книга профессора Гарвардского университета претендует на то, чтобы стать настоящим научным бестселлером. Кто такие славяне и каково их происхождение? Откуда они пришли? На протяжении трех веков ученые не могли дать обоснованный ответ на эти вопросы. Автор, будучи высокопрофессиональным специалистом и талантливым исследователем, нашёл его на стыке двух наук: истории и генетики.

Малов В. Ю., Тимошенко А. И. Возможности контрфактического моделирования в изучении экономической истории Азиатской части России // Историко-экономические исследования. 2014. Т. 15. № 1. С. 117—142. В статье докт. экон. наук, сотрудника Институт экономики и организации промышленного производства СО РАН канд. ист. наук, сотрудника Институт истории СО РАН, обсуждаются проблемы контрфактического моделирования, связанные с изучением экономической истории Азиатской части России. Рассматривается роль региона в историческом развитии Российского государства, определяющая решение важнейших для национального развития экономических и геополитических задач. Авторами выстроены динамические ряды событий и исследовано их тенденциозное развитие в интервале времени за более чем столетний период. В процессе исследования экспериментальных расчетных моделей предпринята попытка проанализировать значение, как реальных исторических событий, происходивших в восточных регионах России, так и возможных их вариантов. Исторический опыт использовался в качестве основы для прогностических оценок экономических явлений с точки зрения выявления их причинно-следственных связей и взаимодействий. В статье применены методы математического моделирования на основе фундаментальных научных разработок вариантов систем моделей народнохозяйственного планирования, осуществлявшегося в Институте экономики и организации промышленного производства СО РАН в 1960-1970-е гг.

Петрухин В. Я. Призвание варягов: традиция и исторические реалии // Труды Отделения историко-филологических наук: 2008—2013. М.: Наука, 2014. С. 289—299.

Селунская Н. Б., Петров О. С., Карагадин А. В. Количественные методы в исторических исследования: Учебное пособие для студентов вузов. М.: Инфра-М, 2013. 255 с. Тираж 500. Учебное пособие раскрывает возможности измерения в истории – применение количественного анализа в основных сферах исторических исследований. Основное внимание уделяется раскрытию общих принципов и специфики использования количественных методов анализа текстовых и статистических источников в контексте решения источниковедческих и исторических проблем социальной, экономической и политической истории России. Учебное пособие соответствует Федеральному государственному образовательному стандарту высшего профессионального образования. Предназначено для студентов, обучающихся по направлению «История».

Чепиков Е. В. Методология исследования исторического процесса А. Тойнби. Трансформация цивилизационного учения / Е. В. Чепиков ; Дальневост. юрид. ин-т М-ва внутрен. дел Рос. Федерации. — Хабаровск : ДВЮИ, 2013. — 131 с. ; 21 см. — Библиогр.: с. 115—130. — 100 экз. 

1. Александер Дж., Рид А. Социальная наука как чтение и перформанс: культурно-социологическое понимание эпистемологии // Социс. 2011. № 8. С. 3-16. Утверждается необходимость возвращения к эмпирическому знанию после многолетних споров о конструировании социологических теорий. Так называемая «культуральная социальная наука» «исторически обусловлена, теоретически оформлена, ответственна к эмпирике, внимательна к эпистемологии, ищет валидность объяснений».
2. Алексеева Е. В. Экзогенные факторы и диффузионные механизмы развития Российской империи: историографические аспекты // Уральский исторический вестник. 2005. № 10-11. Власть и общество в российской провинции. С. 39-59. Объективный и очень информативный обзор современной отечественной и зарубежной литературы по вопросу взаимодействия России с Западной Европой и влияния последней на российский исторический процесс. Постановка вопроса о целесообразности трансформации проблемы Россия-Запад из формата догоняющего развития или цивилизационного своеобразия в плоскость диффузии инноваций.
3. Анкерсмит Ф. Возвышенный исторический опыт. М.: Европа, 2007. 612 с. Книга профессора интеллектуальной истории и исторической теории Гронингенского университета (Королевство Нидерланды) Ф. Анкерсмита посвящена проблемам познания прошлого. Книга состоит из предисловия, введения, восьми глав и эпилога. Анкерсмита интересует вопрос: что заставляет человека осознавать прошлое? Что должно произойти или уже произошло с нацией или сообществом, чтобы они обратились к собственному прошлому? В последние десятилетия XX в. в теории и философии истории ведущую роль играли концепции философии языка, задавали тон постструктуралисты, «язык говорил человеком», а субъект или автор превратились в атрибуты языка. Со временем историки стали искать выход из «языковой тюрьмы», обсуждая, «может ли историк вступать в реальные, подлинные и «опытные» отношения с прошлым, то есть в отношения, которые не замутнены историографической традицией, дисциплинарными допущениями или лингвистическими структурами, подобно тем, что описал Хейден Уайт в своей «Метаистории» (с. 23). По мнению Анкерсмита, чтобы уйти от влияния «лингвистического поворота», надо обратиться к понятию «опыт» и использовать его в качестве инструмента исторического анализа. Он считает, что опыт возникает в момент одновременного раскрытия и восстановления прошлого, которое понимается как некая реальность, оторванная от настоящего, а исторический опыт — это то, что воссоединяет прошлое и настоящее. Автор полагает, что отношения между прошлым и настоящим наполнены различными эмоциями: притяжением, утратой, обретением. Поэтому он предлагает изучать прошлое с позиций «романтизма» — подхода, «который полностью захватывает личность историка, а не только (и даже не в первую очередь) формальную сторону его или ее познавательных способностей. Говоря более конкретно, эта книга является реабилитацией романтического мира чувств и настроений, определяющих наше отношение к прошлому» (с. 31-32). Объективный исторический опыт обозначает то, как люди прошлого — представляющие объект исторического исследования — сами воспринимали свой мир; субъективный исторический опыт возникает в момент исследования, когда у историка появляется внезапное осознание соединения прошлого и настоящего; возвышенный исторический опыт возникает, когда прошлое обретает бытие через исторический опыт и при его посредстве. Прошлое рождается из травматического опыта историка, вступающего в новый мир и сознающего бесповоротную утрату прежнего мира. Тогда его сознание оказывается сценой, на которой разыгрывается драма мировой истории. В такие моменты историки ощущают себя частью того, что описывают, — иначе говоря, разлад между настоящим и прошлым, -и испытываемое ими отчаяние, вызванное утратой привычного мира, становится движущей силой для написания истории и внушает им глубочайшие мысли. И то, что они пишут о судьбе своей цивилизации, попавшей в водоворот непостижимых сил, в конечном счете, есть выражение их собственного опыта (прошлого) (с. 367-369). В процессе обретения цивилизацией новой идентичности отвергнутое прошлое начинает в какой-то степени ассоциироваться с идиллическим доисторическим миром, так происходит его мифологизация. Мифы, — пишет Анкерсмит, — это те части нашего коллективного прошлого, которые мы отказываемся историзировать: мифическое прошлое вызволяется из исторического процесса и делается неуязвимым для исторических (пере)-интерпретаций (с. 502). Это неуловимое, но притягательное мифологизированное историческое прошлое представляет собой то, что Анкерсмит называет «холодное сердце цивилизации» — нечто, находящееся вне досягаемости, в том числе и профессиональной исторической, и за пределами нашего времени. Это и есть «историческое возвышенное» цивилизации. Распознание и изучение этого возвышенного и является «исследовательской программой», предлагаемой автором.
4. Баткин Л.М. К спорам об исторических путях социального развития
   России: о монографии Б.Н.Миронова // Одиссей. Человек в истории. / Гл. ред.
   А.Я.Гуревич. М.: Наука, 2004. С. 390-397.
5. Беленький В. Х. Конвергенция: иллюзия или перспектива // Социс. 2008. № 8 (292). С. 123-132.
6. Бёрк, Питер. «Перформативный поворот» в современной историографии // Одиссей: Человек в истории. 2008. Scrilit/Oralia: взаимодействие устной и письменной традиций в Средние века и раннее Новое время. С. 337-354.
7. Большакова О.В. Russian studies: о терминах и не только // РИ. 2013. № 1. С. 147—151. Вопрос о том, какой же русский эквивалент наиболее точно соответствует существу термина Russian studies, поначалу выглядит простым. Действительно, кажется, не так уж сложно выбрать из трёх имеющихся вариантов перевода: «русские исследования», «русистика» и «россиеведение». Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что, помимо прямого значения, каждый из них обладает ещё и некоторыми коннотациями, и с течением времени ассоциативный ряд имеет тенденцию изменяться. Поэтому размышление об англоязычном термине и его русских соответствиях побуждает углубиться в историю и посмотреть, откуда взялись Russian studies, какой путь они прошли и чем стали сегодня.
8. Большакова О.В. Измерение качества научных публикаций и историческая наука (сводный реферат) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Реферативный журнал. Серия 5. История. 2011. № 4. С. 17—20.
9. Бородкин Л. И. Дореволюционная индустриализация и ее интерпретации
   // Экономическая история: Обозрение. Вып. 12. М.: Изд-во МГУ, 2006. С. 184-200.
   Дискуссия по поводу оценки темпов роста российской промышленности в 1887-1917
   гг. Наиболее интересная часть — возражения Ю. П. Бокареву, полагающего, что
   существующие оценки завышают темпы роста, так как учитывают только крупную
   промышленности, да и то не полностью.
10. Бородкин Л. И. Методологические аспекты исследования цивилизационной динамики: синергетический подход // Социальные трансформации в российской истории: Доклады международной научной конференции. Екатеринбург, 2-3 июля 2004 г. Екатеринбург; М.: Академкнига, 2004. С. 26-41. Обоснование применимости синергетического подхода к анализу исторического развития, которое понимается как процесс становления качественно нового, связанного со случайным событием в состоянии неустойчивости (бифуркации).
11. Бородкин Ф. М., Айвазян С. А. Социальные индикаторы: Учебник для
    вузов. М.: Юнити-Дана, 2006. 607 с. 20 000 экз.
12. Бродель Ф. Грамматика цивилизаций. М.: Весь Мир, 2008. 548 с.
13. Буравой, Майкл (вице-президент МСА). Что делать: Тезисы о деградации бытия в глобализирующемся мире // Социс. 2009. № 4 (300). С. 14-29. Всеобщая товаризация и коммерциализация ведут к всеобщей деградации.
14. В поисках «потерянных десятилетий>: можно ли избежать упадка после обретения независимости? Реферат В. В. Гаганова // Историко-экономические исследования. 2007. Т. 8. № 1 (Иркутск). С. 129-146. Уроки Латинской Америки для современной Африки. Реферат книги «Lost Decades: Lessons from Post-Independence Latin America for Today’s Africa» (2006).
15. Валлерстайн И. После либерализма: Пер. с англ. / Под ред. Б. Ю. Кагарлицкого. М.: Едиториал УРСС, 2003. 256 с. 3000 экз. Книга выдающегося американского социолога Иммануэля Валлерстайна «После либерализма» является итогом многолетней работы автора над истори-ей капиталистической миросистемы и одновременно политическим прогнозом, основанным на анализе глобальных экономических и политических процес-сов 1990-х годов. Вопреки идеологам либеральной глобализации, Валлерстайн убежден, что буржуазная миросистема находится в глубочайшем кризисе, на по-роге перемен, которые могут привести к возникновению совершенно нового миропорядка.
16. Василькова В. В. Порядок и хаос в развитии социальных систем: Синергетика и теория социальной самоорганизации. СПб.: Лань, 1999. 479 с. Одна из первых в отечественной науке попыток развернутого применения в социальном познании идей и принципов синегетики — научного направления, исследующего взаимопереходы и хаоса в развитии сложноорганизованных систем. Взгляд на развитие общества с позиций проблемы порядка и хаоса позволяет по — новому рассмотреть такие вопросы, как соотношение случайности и закономерности в истории, определение критериев социального порядка, роль циклической динамики в эволюциисоциальных структур, значение культурных архетипов мироупорядочения в организации социума, границы предсказуемости в социальном познании и управлении и ряд других.
17. Вишленкова Е.А.Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому». М.: НЛО, 2011. 384 с.: ил. Задача работы – фокусировка взгляда на «нетривиальном объекте изучения», изучение визуального как исторического источника, куда более говорящего о процессах и формах функционирования этнического и национального воображения в России XVIII – начале XIX века, в рамках традиционной культуры, чем традиционная работа с текстом как самодостаточным объектом. В результате исследования выстраивается достаточно стройная схема развития визуального образа «в упорядочивании человеческого разнообразия и в идентификационных процессах в условиях слабо структурированной и малограмотной России второй половины XVIII–первой трети XIX в.» (стр. 292). Если первоначально визуальный образ строится как этнографическая коллекция, границы которой определяются границами империи, а в создаваемых образах преобладают такие признаки как платье, головной убор, татуировки и т.п., персонаж подается в единстве с ландшафтом, как элемент «естественной истории», то в начале XIX века можно зафиксировать существенный сдвиг, – «костюмная» фиксация сменяется физиогномической: создаются «этнографические портреты», приписывающие образу культурно-психологические качества. Решающим этапом в формировании образа «русскости» выступает война 1812 г. и порожденная ею карикатурная продукция. Карикатуры, дозволенные в это время, создаются видными художниками ориентируясь одновременно на традицию английской карикатуры и на русский лубок, куда затем уйдут понравившиеся образы (анализ трансформации сюжетов и образов карикатур в лубочных картинках на стр. 245–264). Война 1812 г. «создает условия, в которых возникает потребность диалога элит с социальными «низами». Визуальный язык в этих обстоятельствах становится средством связи индивидуального человека с себе подобными, позволяя действовать согласованно, разделять общие эмоции и усваивать общие нормы поведения» (стр. 155): в карикатуре 1812 г. «свой» обозначается не как привычный «солдат» (противостоящий столь же привычному врагу-«турку»), но в образе казака, ополченца, Василисы. В отличие от предшествующих, эти образы выстраивают не «государство» или «армию», но «народ»: романтическое представление о «простом народе» как носителе «народного духа» обретает здесь визуальную определенность. В итоге карикатура «расширяет национальное воображение соотечественников и добивается соглашений по поводу символов-образов» (стр. 234): созданные или закрепленные ею символы-образы становятся общим фондом, к которому в дальнейшем обращаются все участники последующих дискуссий. Еще больший интерес представляет анализ последующих действий власти в области визуального. Та модель «русскости» (может быть отчасти определена как «национальная»), которая сформировалась в 1812 г., будучи гибкой и достаточно неопределенной, тем не менее, принципиально расходилась с намерениями власти. Характерно, что уже к 1815 г. тематика войны исчезает со страниц российских изданий, «и вместе с тем происходит канонизация победы Российской империи над наполеоновской Францией. В торжествах и памятниках закрепляется конструктивная для мирного времени идея общеимперского единения. Эта идея реализовывалась через «восстановление довоенного порядка», посредством реконструкции социальной иерархии. В данном контексте народ должен был сменить статус сражающегося субъекта обратно на положение защищаемого объекта» (стр. 215). Некоторых отечественных неофициальных наблюдателей неприятно удивляло старательное «забвение» войны – отсутствие памятников, погребений (как правило, павшие – начиная от рядовых вплоть до генералов – хоронились в братских могилах); те немногие монументы, что были возведены в первое десятилетие после окончания войны, сооружались по частной инициативе и на частные средства. Власть же интерпретировала победу не как победу народа и даже не в качестве победы армии, империи, но как действие божественной воли, адекватным увековечением которой становился Храм Христа Спасителя: «История символических репрезентаций военных героев и войны с Наполеоном позволяет заподозрить, что Александр I не видел необходимости в опоре на государственную нацию и тем более на простонародье, в признании в нем субъекта истории. У него была другая историософия собственной жизни и правления. Волевым решением он пресек графическую репрезентацию гражданской нации ради утверждения в качестве официальной идеологии амбициозной метафоры «Россия – Священная империя славянской нации»» (стр. 216). Образы «русскости», устраненные из официального визуального ряда, прочно обосновались в низовых культурных слоях – откуда они будут в 30-е годы извлечены в качестве уже «извечных», встречаясь с живописной традицией, созданной Венециановым, в свою очередь бывшим участником формирования «канона «русскости»» Отечественной войны – и тем самым получая дополнительную убедительность, как «объективное совпадение» натуралистической живописи и народной традиции» (из рец. А. А. Тесля).
18. Гаджиев К. С. Вестернизация или особый путь модернизации // Полис. 2008. № 4. С. 148-162. «По-видимому, XXI столетие будет веком тех народов и культур, которые сумеют достичь оптимального синтеза индивидуалистического и солидаристского, западного и восточного начал» (с. 162).
19. Гартман Л. М. Об историческом развитии: Введение в историческую социологию / Пер с нем. 2-е изд. М.: Книжный дом «Либроком», 2011. 128 с. Книга напечатана по дореволюционным правилам орфографии русского языка (репринтное воспроизведение издания 1911 г.). Содержание: 1.Метафизические и психологические предрассудки. 2. О случае. 3. Борьба за существование. 4. Среда и раса. Приспособление и отбор. Разделение труда и классы. 5. Прогрессирующее обобществление. 6. Прогресс и этика. Книга австрийского историка, социолога и политического деятеля Л. М. Гартмана (1865—1924), представляющая собой исследование в области исторического развития общества. В книге изложена концепция автора, в основу которой он положил принципы философии науки своего знаменитого соотечественника Э. Маха, уделяя в то же время известное внимание социально-экономическому фактору в развитии общества. Гартман представляет свой взгляд на ряд вопросов, которые являются важными в изучении общественного развития: закономерное и случайное в исторических процессах; разделение труда и возникновение классов, в том числе с точки зрения теории естественного отбора; роль прогресса и этики в возникновении и развитии государства и т.д.
20. Голиков А. Г. Проблемы источниковедческого изучения политической карикатуры (вторая половина XIX—начало ХХ в.) // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 2011. № 4. С. 51-71.
21. Гранин Ю.Д. Этносы, национальное государство и формирование российской нации: Опыт философско-методологического исследования. М : ИФ РАН, 2007. 167 с. В книге исследуется эволюция понятий «этнос» и «нация» в истории европейской философии XVIII-начала XXI в., выявляются противопоставления их обществу. В силу сложности, историчности объектов исследования и имманентной любому научному знанию «предметности», «этносы» и «нации» выступают для ученых не как некая феноменальная данность, а как теоретические объекты дисциплинарных (этнологиских, социологических, антропологических и др.) «онтологий». Одной из главных причин непрекращающейся теоретической полемики является то, что авторы и адепты заявленных в литературе концепций этносов, наций и национальных государств, подчеркивает Ю.Д. Гранин, неявно придерживаются различных исследовательских парадигм и разных философских воззрений на процесс познания этнической и национальной истории человечества. Философский и методологический плюрализм характерен и для западноевропейского и североамериканского теоретического дискурса. Эти обстоятельства определяют предмет исследования: анализ философских и парадигмальных оснований современных, зачастую альтернативных, теорий формирования и эволюции этносов, наций, национальных государств. В соответствии с этой целью в первой главе «Нация и этнос» проведен сравнительный анализ и типологизация философских и методологических оснований, конкурирующий в социальных науках концепций происхождения и эволюции этносов и наций. В рамках авторской попытки реконструкции теоретического дискурса по этнонациональной проблематике утверждается, что «к середине 1990-х годов в корпусе отечественного обществознания под явным влиянием зарубежных исследований сформировались, как минимум, четыре теоретико-методологических подхода, в рамках которых осуществлялось изучение этносов и наций: натуралистический, социенталъный (атрибутивный), субъективно-символический и инструментально-конструктивистский. Соответственно им можно выделить и четыре вида концепций, которые (с точки зрения их следования научным и философским традициям) можно объединить в две группы: концепции «традиционные» (натуралистические и социентальные) и «модернистские» (с. 60). Ситуация складывается таким образом, отмечает автор, что до настоящего времени все конкурирующие между собой концептуальные подходы по-прежнему сохраняют свои позиции и сторонников. Кроме того, некоторые из современных авторов, например группирующиеся вокруг Ассоциации по комплексному изучению русской нации (АКИРН), возглавляемой Евгением Троицким, воспроизводят идеи и аргументацию, которые еще накануне Первой мировой войны активно отстаивали В.Я. Брюсов, В.В. Розанов, М.О. Меньшиков, рассматривая Россию как «православную сакральную империю». Следует учитывать, пишет автор, что «этносы» и «нации» относятся к числу уникальных исторически развивающихся систем, корректное изучение которых требует от специалистов использования идей и понятий, обладающих междисциплинарным статусом. Каждая из дисциплин в силу имманентной предметности научного знания теоретически вычленяет лишь одну из сторон (аспектов) таких сложных, исторически изменчивых феноменов. Будучи абстрагированы от своей феноменальной данности и структурированы посредством «категориальной сетки» и системы методов, используемых различными науками, они являют себя уже в форме «теоретических объектов» — структурных элементов той или иной (философской, социологической, психологической, политологической и др.) «онтологии, в пределах которой они существуют как особая «научная реальность». Разумеется, содержание этих теоретических объектов (понятий и категорий) отнюдь не произвольно — «нации» и «этносы» референтны объективной социальной действительности в виде совокупности свойств (характеристик), которыми действительно обладают сплоченные в общности исторически конкретные группы людей. Но разумеется и то, что это содержание во многом определяется не только предметом исследования, но и «теоретическим окружением», в составе и контексте которого «живут» названные дефиниции. Попадая в теоретический контекст другой науки, они неизбежно меняют свое содержание, наполняясь новыми смыслами. Так или примерно так осуществляется филиация понятий в науке, за счет которой научное знание получает дополнительный импульс развития, вектор которого, как уже отмечалось, определяется результатами конкурентной борьбы научных школ и базовых нормативных концепций. К сожалению, считает автор, сформулированный почти столетие назад и обретший статус эпистемологического императива принцип дополнительности дисциплинарных и необходимости междисциплинарных исследований и подходов до сих пор плохо осознается теми, кто профессионально изучает этническую и национальную проблематику. Многие из них предпочитают работать в пределах одной избранной ими парадигмы, с порога отвергая в качестве «ненаучных» все другие возможные подходы. Как правило, ученые, придерживающиеся той или иной философии и методологии исследования, указывают на «решающие этно- и нациеобразующие» факторы. Предпочтения в этом выборе и легли в основание типологии отечественных и зарубежных концепций (с. 77). Основоположники и адепты натуралистических концепций (Монтескье, Гобино, Карлейль, Широкогоров, Гумилев, Пригард) ведущим фактором в развитии этносов считают их антропологические характеристики и влияние «природной среды» обитания (климата, ландшафта). В противоположность им «социенталисты» решающими для формирования и эволюции этносов признают либо социоэкономические факторы (марксисты и неомарксисты), либо организующее влияние широко трактуемой (в единстве материальных и духовных компонентов) «культуры». То общее, что философски и методологически объединяет концепции «натуралистов» и «социенталистов», состоит в их очевидном историзме и «материализме» — признании объективности существования, взаимодействия и развития групп людей, интегрируемых в этнические либо национальные «общности» комплексом «естественных» или «общественных» (экономических, политических, языковых, религиозных, моральных и др.) связей, коммуникаций и институтов. В противоположность им концепции субъективно-символического, инструменталистского и конструктивистского толка философски тяготеют к «идеалистическому» пониманию истории и соответственно трактуют этносы и нации не как объективно существующие, а как «воображаемые» группы, интегрируемые в общность индивидуальным «самосознанием» в психологических процедурах «идентификации», посредством которых устанавливается культурная, политическая и иная национальная либо этническая идентичность. Критерий отличия «наций» и «этносов» автор связывает с соотношением этих категорий с государством, хотя и не считает его абсолютным. Учитывая это, полагает автор, теоретически целесообразно рассматривать появление на арене всемирной истории «национальных государств» и сопутствующих им наций как перерыв постепенности этногенеза, как своего рода качественный скачок, суть которого состоит в диалектическом отрицании предшествующей этнической истории (сначала в европейских, а затем и в других странах) историей наций. Как и этносы, современные нации — «это, прежде всего, не «антропо», а политически организованные социокультурные системные образования — сообщества людей, состоящие из разных социальных групп и имеющие общее чувство идентичности, коренящееся в общем историческом опыте (реальном, воображаемом или интерпретируемом), целостность которых поддерживается не только «традицией» (моральными императивами, исторической памятью и др. «механизмами»), а прежде всего — политической властью в лице государства» (с. 90). Реально имеющаяся государственность — атрибутивная характеристика большинства наций, гарантирующая им политический, культурный и языковой «суверенитет». А для тех трех тысяч народов и народностей, которые ее не имеют, стремление к ней выступает как политический принцип идеологии и практики «национализма»: как политический и культурный проект, цель которого — политическое и культурное самоопределение этноса. Пути образования различных европейских наций по своей сути были исторически различно оформленными процессами интеграции антропологически, социально, культурно, конфессионально и лингвистически разных групп людей в некое качественно новое антропосоциокультурное целое, которое, собственно, и представляет собой нацию. Б. Андерсон, Э. Геллнер, М. Шадсон и другие инструменталисты рассматривают национальную интеграцию как результат «воображаемой» культурной самоидентификации индивидов, изменение вектора которой в XVI-XIX вв. было связано с изменениями в области языка, характера информационных связей и образования. Если сознание большинства людей XI-XIV вв. ограничивалось горизонтами мифа, этнических преданий и традиций, в XV-XVI вв. массовое распространение технологии печатания книг радикально изменило осознание и восприятие мира, сделав психологически представимым и приемлемым такой феномен, как нация (с. 119). Э. Геллнер и М. Шадсон обратили внимание на стандартизацию культуры как ведущего способа национальной интеграции, решающая роль в котором в XVIII-XX вв. принадлежит национальным системам образования. Особенно важна активная роль центрального правительства в утверждении общей профессиональной, языковой, гуманитарной и политической культуры. Контроль над общенациональными информационными сетями позволяет режиму определять национальные цели, создавать национальную идентичность, прививать необходимые навыки, усиливать централизацию власти, развивать рыночные связи, повышать статус одних групп за счет других и вообще манипулировать массами, используя развитую технику массового внушения. Однако даже при наличии всех этих инструментов управления, отмечают исследователи, многие, в том числе наиболее устойчивые, западные правительства сталкиваются с нарастающими националистическими вызовами вплоть до появления сепаратизма различного толка (с. 123). Заключительный раздел посвящен федерализму и формированию российской нации. В современной России проблема заключается в интеграции полиэтничного, мультикультурного и поликонфессионального населения в политически и культурно единое целое, не ущемляя при этом суверенное право народов на развитие их собственных языков и культур. Для реализации задачи «политической гражданской нации» в России, как считают специалисты из Института политического и военного анализа, необходимо исключение из всех законодательных актов субъектов Российской Федерации понятий «титульная нация», «коренное население» или «коренной народ», а также создать имеющие общенациональное значение «функциональные округа»: судебные, правоохранительные, управления федеральным имуществом, образовательные. В современной России, несмотря на изъятие из конституций республик в составе РФ положений о политическом суверенитете, этнический национализм не только не ослабел, но и обрел новые -культурные, образовательные и коммуникативные — формы. При сохранении лингвистической и культурной автономии этнонаций неполитического типа необходима высокая степень культурной стандартизации России для достижения уровня политико-культурной идентификации людей разной этнической принадлежности в гражданскую нацию.
22. Гринин Л. Е., Марков А. В., Коротаев А. В. Макроэволюция в живой природе и обществе. М.: Издательство ЛКИ/URSS, 2008.
23. Гринин Л. Е., Коротаев А.В. Некоторые возможные направления дальнейшего развития математических моделей выхода из «мальтузианской ловушки // История и математика: Процессы и модели / С.Ю. Малков, Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев (ред.). М., 2009. С. 228-229. Авторы проанализировали неоднозначное воздействие роста цен на продовольствие. Последнее часто (если не как правило) рассматривается как фактор однозначно неблагоприятный, готовящий социально-демографическую катастрофу, однако это утверждение нельзя принять как полностью безоговорочное. На определенном уровне анализа рост цен можно рассматривать как фактор в определенных отношениях благоприятный для экономики, и даже как фактор способный (в определенных случаях) создать ситуацию, способствующую возможному выходу данной социальной системы из мальтузианской ловушки (т.е. перехода из зоны притяжения аттрактора низкого эквилибриума в зону притяжения аттрактора высокого эквилибриума). Выход из «мальтузианской ловушки» возможен в фазе «сжатия» на фоне роста цен на сельскохозяйственную продукцию. При этом должен выполняться ряд достаточно жестких и противоречивых условий, несоблюдение которых переводит фазу «сжатия» не в фазу выхода из мальтузианской ловушки, а в фазу социально-демографического коллапса. Но при определенных условиях рост цен на сельскохозяйственную продукцию начинает играть роль спускового механизма, способствующего поиску механизмов выхода из мальтузианской ловушки (а не скатывания к демографической катастрофе), однако при этом возникают многочисленные социальные перекосы и напряжения. Эти условия были выполнены в XVI в. Англии, которой впервые удалось начать контрмальтузианскую модернизацию. Вслед за ней пошли другие страны.
24. Гуревич А. Я. История — нескончаемый спор: Медиевистика и скандинавистика:
    Статьи разных лет. М: РГГУ, 2005. 889 с. 1000 экз. В книгу выдающегося российского историка вошло 40 статей, посвященных методологии исторического исследования
    и разным проблемам средневековой истории — от отношений собственности и социального порядка до культуры, религиозности и ментальности. Автор стремится понять смысл средневековой эпохи как противоречивой целостности.
25. Гуревич А.Я. Пророчество о прошлом // Одиссей. Человек в истории.
    / Гл. ред. А.Я. Гуревич. М.: Наука, 2004. С. 398-402.
26. Гурова О. Ю. Социология моды: обзор классических концепций // Социс. 2011. № 8. С. 72-82.
27. ДеБолт Дж. У. Причины и следствия неудач модернизации в России
    // Социс. 2006. № 1 (261). С. 20-30.
28. Деопик Д.В. Количественные методы в изучении исторической информации: (Проверяемая история). М.: Вост. лит., 2011. 551 с. 1000 экз. В книгу вошли как ранее изданные, так и не увидевшие свет работы, написанные автором (самостоятельно или в соавторстве) на протяжении почти 40 лет и посвященные различным странам Востока и разным аспектам их исторического развития, в разные периоды и в разных контекстах. Их объединяет одно: в каждом из них в качестве основных были использованы количественные методы анализа имеющейся информации, что позволяет не только сделать конкретные исторические выводы и заключения, достоверность которых можно оценить математически, но и проследить эволюцию применения новейших методов, их разнообразие и своеобразие. Все это показано через призму эволюции взглядов ученого-востоковеда, одним из первых осознавшего перспективность этих методов и последовательно применявшего их в течение десятилетий, сначала используя перфокарты и спицы, затем ЭВМ с самым современным программным обеспечением.
29. Дудник С.И. Маркс против СССР: Критические интерпретации советского исторического опыта в неомарксизме. СПб.: Наука, 2013. 304 с. 800 экз. Важнейшей проблемой данной книги является вопрос о природе социализма, об успехах и неудачах советского исторического опыта воплощения социалистической идеи. Понимание проблем современного мира, необходимость предвидения его изменений требуют обращения к творческому, критическому марксизму, к марксизму, накопившему значительный методологический опыт исследования социальных процессов, а не к марксизму как к догме и канонизированной идеологии.
30. Дунаева Ю.В. Интернет, цифровые форматы и исторические исследования (сводный реферат) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Реферативный журнал. Серия 5. История. 2010. № 4. С. 20—30.
31. Дьячков В. Л., Канищев В. В. Декабрьские рождения. К вопросу о
    роли религиозного фактора в демографическом поведении традиционного крестьянства
    Тамбовская губерния, XIX-начало XX в. // Круг идей: электронные ресурсы исторической
    информатики // Под ред. Л. И. Бородкина и В. Н. Владимирова. М.; Барнаул:
    ИАУ, 2003. С. 317-342.
32. Дьячков В.Л., Канищев В.В. Послание Б.Н.Миронову о сущности работы
    отдельных провинциальных историков, или Ответ ученому соседу // Круг идей:
    Алгоритмы и технологии исторической информатики. Труды IX конференции Ассоциации
    «История и компьютер» / Под ред. Л.И.Бородкина, В.Н.Владимирова.
    М.: Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2005. С. 544-577.
33. Дройзен И.Г. Историка / Пер с нем. СПб.: Владимир Даль, 2004. 583
    с. Включены две работы «Энциклопедия и методология истории »(с.
    41-450) и «Очерки историки» (с. 451-504) и пять принципиальных
    статей.
34. Дугин А. Г. Этносоциология. М.: Акад проект, Фонд «Мир», 2011. 639 с. 1500 экз. Книга представляет собой учебное пособие, излагающее основные принципы, методы и аналитические приемы этносоциологии, которую автор понимает не как применение социологических принципов к изучению этносов и этнических групп, но как самостоятельную область социологических знаний, основанную на анализе трансформаций обществ и общественных систем – от простейших (этнос) до наиболее комплексных (гражданское общество и постобщество). В первом разделе описываются основные источники и школы, имеющие отношение к этносоциологии (собственно социология, этнография, этнология, культурная, социальная и структурная антропология и т.д.), как зарубежные, так и российские. Излагается основной терминологический аппарат. Дается представление об основных исследовательских парадигмах. Во втором разделе рассматривается этносоциологическая структура типов исторических обществ, взятых как различные порядки усложнения первичной (атомарной) структуры (этнос как койнема). Дается представление о цепочке этнос–лаос–нация (демос) – гражданское общество (идиотес) – постобщество и связанные с ними модели идентификации (коллективной и индивидуальной). Третий раздел посвящен применению этносоциологического концептуального инструментария к анализу современного российского общества и его исторических корней. Для изложения этносоциологических концепций, часть которых вводится автором в научный оборот впервые, привлекается широкий спектр гуманитарных знаний из области философии, истории, экономики, культурологии, религиоведения, лингвистики, антропологии и т.д.
35. Европейская историография сегодня: По страницам «European History Quarterly» (сводный реферат) // Фадеева Т.М. Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Реферативный журнал. Серия 5. История. 2011. № 2. С. 202—211.
36. Ефимова М. Р., Бычкова С. Г. Социальная статистика: Учеб. пособие/М.
    Р. Ефимова, С. Г. Бычкова; Под ред. М. Р. Ефимовой. М.: Финансы и статистика, 2004. 560 с. 3000 экз. Представлены система показателей, источники информации и основные направления анализа социальной сферы. Особое внимание уделяется отраслям, обеспечивающим уровень жизни населения, — жилищно-коммунальному хозяйству, образованию, здравоохранению, а также возможности доступа различных групп населения к комплексу услуг этих и других отраслей, в связи с чем подробно рассматриваются доходы и потребление населения в их дифференциации. Полезна для социальных историков как учебное пособие по методике анализа истории жизненного уровня.
37. Жарий И.А. Российские ученые в немецком университете: академическая карьера // Вестник СПб ун-та. Серия 12. 2011. Вып. 4. С. 473—480.
38. Забегайло О.Н. Духовное понимание истории. 2-е изд., испр. и доп. М.: Серебряные нити, 2009. 847 с. 6000 экз.
39. Заболотный Е. Б., Камынин В. Д., Шишкин И. Г. Очерки современной историографии истории России с древнейших времен до начала ХХ века. Тюмень: ТГУ, 2003. 388 с. 500 экз. Попытка анализа российской историографии со второй половины 1980-х гг. до конца ХХ в. (до 1998 г.).
40. Зарецкий Ю.П. Стратегия понимания прошлого: Теория, история, историография. М.: НЛО, 2011. 384 с. 1500 экз. В представлениях о природе исторического знания в последние десятилетия произошли существенные перемены. Сегодня все больше становится очевидным, что создаваемые историками картины в значительной степени обусловлены его собственной позицией по отношению к предмету изучения и теми исследовательскими стратегиями, которые он вольно или невольно использует. Причем в обоих случаях эти позиции и стратегии оказываются обусловленными конкретными социальными, политическими и культурными контекстами. Мысль о проблематичности исторического познания развивается в различных сюжетах, вошедших в книгу. Большинство их относится к культурной истории европейского Средневековья и раннего Нового времени и связано с темой истории индивида. В книге также рассматриваются важнейшие понятия исторического знания («документ», «источник», «текст», «феодализм», «память», «национальная идентичность»), социально-политические условия формирования советской историографии, новейшие споры англо-американских историков о природе истории, различия в условиях производства исторического знания в современных российских и зарубежных университетах. Автор — проф. Высшей школы экономики.
41. Зарубина Н.Н. Трансформация рациональности в глобализирующемся мире: влияние денег // Социологические исследования. 2009. № 4 (300). С. 38-48.
42. Зубов С. В., А.П. Новиков. Историческая социология: учебное пособие к спецкурсу: для студентов технических и гуманитарных специальностей вузов. Саратов: Саратовский государственный технический университет, 2008. 97,[2] с. Библиогр.: с. 56-59 (62 назв.), 500 экз. В учебном пособии представлен курс лекций с изложением теорий мыслителей — ключевых фигур в создании основных направлений развития исторической социологии. Изучение разнообразных социологических теорий призвано формировать у учащихся объёмное видение, позволит по-новому осмыслять уже известные исторические факты, взглянуть на них под другим углом зрения. Имеется электронный аналог печатного издания.
43. Иванов Д. В. Глэм-капитализм. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2008. 176 с. В книге представлена оригинальная концепция общества начала XXI в., объясняющая тенденции в экономике, политике, науке тем, что гламур, или коротко — глэм (glam), задает универсальную фундаментальную логику деятельности и формирует новую версию капитализма — глэм-капитализм. Автор демонстрирует, что покрытыми блеском для губ устами блондинок глаголет истина, и переводит эту истину на язык, доступный пониманию интеллектуалов. Книга адресована профессионалам в области социологии, маркетинга, экономики, менеджмента, а также всем интеллектуалам, интересующимся тем, как устроено ультрасовременное общество, и блондинкам, интересующимся интеллектуалами.
44. Ионов И. Н. Цивилизационное сознание и историческое знание: Проблемы взаимодействия. М.: Наука, 2007. 499 с.
45. Источниковедение новейшей истории России: теория, методология и практика/ Под общ. ред. А. К. Соколова. М.: РОССПЭН, 2004. 744 с. Тираж 800 экз. Книга сотрудников Института российской истории РАН посвящена теоретическим, методологическим и источниковедческим проблемам изучения новейшей истории России в контексте развития мировой исторической мысли. В центре внимания — изменения, которые произошли в творческой лаборатории исследователей в XX столетии в результате столкновения различных идей и подходов: от позитивизма до постмодернизма; рассматривается, как это отража­лось на обращении с различными группами источников по новейшей истории России: законодательством, архивными документами, прессой, произведениям искусства, мемуарам, как историки переосмысливали их значение и обращались к новым свидетельствам, позволяющим полнее и глубже отобразить роль и место человека в истории ушедшего в прошлое века, плотно насыщенного важнейшими событиями, революциями и войнами, противоречиями и гигантскими общественными катаклизмами. Авторы представляют свое видение того, какой в XXI в. должна быть программа научного изучения истории. Оригинальная и стимулирующая книга дает представление о состоянии отечественной и зарубежной историографии ХХ в.
46. Историческая социология: хрестоматия: учеб. Пособие: В 2 т. / Сост. С. В. Зубов. Саратов: Саратовский государственный технический университет, 2008, 2009. Т. 1. Теория развития общества. Саратов, 2008. 316 с. Библиогр.: с. 312-313 (47 назв.). Представлена классика социологической мысли: приводятся фрагменты из произведений мыслителей, которые являются ключевыми фигурами в создании основных направлений развития исторической социологии. Имеется электронный аналог печатного издания. Т. 2. Саратов, 2009. 332 с. Россия и Запад. Библиогр.: с. 326-327 (43 назв.). В хрестоматии представлены тексты крупнейших мыслителей прошлого и современности, искавших ответ на вопрос: «Является ли Россия частью европейской цивилизации, или нет?». Одни авторы утверждают, что Россия — это неотъемлемая часть Европы, другие доказывают, что Россия — это другая цивилизация. Собранные тексты с такими противоположными точками зрения позволяют по-новому осмыслить уже известные факты, взглянуть на них под другим углом зрения и должны способствовать развитию аналитического мышления учащихся.
47. Исторические исследования в России – III. Пятнадцать лет спустя / Под редакцией Г.А. Бордюгова. М.: АИРО-XXI, 2011. 584 с. В 3-м томе проекта внимание авторов сосредоточено на особенностях историографического процесса 2003–2011 гг., на заявлении властью новой идеологии и её влиянии на условия и проблемы изучения прошлого. Авторы учитывают, что современное историознание не принадлежит только профессиональным историкам, а возникает в Интернете, его поисковых системах и форумах. Дан обобщающий анализ историографии по ключевым проблемам российской-советской истории начиная с Первой мировой войны. Сборник включает кроме Предисловия и Послесловия 22 статьи, сгруппированные в три раздела: условия и среда, старо-новая конъюнктура, методы и модели познания.
    Международная научная конференция на истфаке МГУ «Может ли история быть объективной» // Новая и новейшая история. 2012. № 3. С. 3—40.
48. История и математика: Анализ и моделирование социально-исторических процессов / А. В. Коротаев, С. Ю. Малков, Л. Е. Гринин (ред.). М.: КомКнига, 2007. 360 с. Альманах продолжает серию сборников, освещающих различные аспекты использова-ния математических методов в исторических и обществоведческих исследованиях. Материалы альманаха дают представление о состоянии дел и о перспективах развития этого научного направления, о многообразных возможностях использования математических методов при изучении социально-исторических процессов. Этот выпуск призван показать, что применение таких методов не только облегчает обработку информации, но способно дать историку и обществоведу более глубокое понимание явлений, открыть новые аспекты и горизонты анализа. Тематика статей альманаха охватывает широкий круг вопросов: от обсуждения методологических проблем логико-математического моделирования в гуманитарных науках до описания конкретных моделей и полученных с их помощью результатов. В альманахе собраны статьи, в которых исследуются социально-исторические феномены разных эпох и масштабов: от реконструкции событий древнейших периодов человеческой истории до острых современных проблем России и мира. Материалы альманаха дают представление о состоянии дел и о перспективах развития этого научного направления, о новых возможностях использования математических методов при изучении социально-исторических процессов. Содержание: Л. И. Бородкин. Синергетика и история: моделирование исторических процессов (8); И. М. Гарскова. Историческая информатика и квантитативная история: преемственность и взаимодействие (49); Е. Э. Овчарова. К вопросу об истории математического моделирования в социальных науках (75); Н. А. Полевой. Нейросетевая модель развития теоретической историографии (82); Ю. Я. Вин. Информационная экспертиза аутентичных понятий и терминов исторических источников: матричный принцип (92); В. А. Куликов, Ю. О. Михаль. Классификация и типологизация историческихданных с использованием самоорганизующихся карт Кохонена (на материалах крестьянских подворных переписей Харьковской губернии начала XX в.) (103); Н. В. Митюков. О типологии математических моделей военно-исторических процессов (119); B. Е. Кульчицкий Компьютерное моделирование событий военной истории на примере статистики вооруженных конфликтов Западной и Центральной Европы ХШ-ХIХ вв. (147); К. В. Яблоков. Исторические компьютерные игры как способ моделирования исторической информации (170); Ю. Е. Березкин. Ареальное распределение фольклорно-мифологических мотивов: глобальная база данных и ее статистический анализ как метод глубокой реконструкции эволюции человеческой мифологии (205); C. А. Боринская, А. В. Коротаев. Гены, народы и социокультурная эволюция (232); А. П. Назаретян. Эволюция ненасилия: историческая ретроспектива (243); Л. Е. Гринин. Зависимость между размерами общества и эволюционным типом политии (263); С. Ю. Малков. Устойчивость социальных структур и цивилизационные особенности России (304).
49. История и математика: Концептуальное пространство и направления поиска / П. В. Турчин, Л. Е. Гринин, С. Ю. Малков, А. В. Коротаев (ред.). М.: Издательство ЛКИ, 2008. 272 с. Применение математических методов для моделирования исторических процессов, обработки количественных данных и построения строгих теорий в истории — одно из самых молодых направлений в общественных науках. В течение последних двух-трех лет в России сложилось научное сообщество, активно развивающее это направление. За период чуть больше года вышло в свет три выпуска альманаха «История и Математика» на русском языке и два — на английском; проведены международные конференции и другие научные мероприятия. В результате возникла необходимость более основательно разобраться с некоторыми важными общетеоретическими и методологическими проблемами применения математики в истории и социальных науках. В связи с вышесказанным в альманах включен ряд статей общеметодологической, философской направленности и критические комментарии к ним. Содержание: П. В. Турчин. Перспективы математической истории. Существует ли качественное различие между исторической и естественными науками? (8);Н. С. Розов. Теоретизация истории и роль математики (19); Л. Е. Гринин. О сущностях и законах (комментарий к статье Н. С. Розова «Теоретизация истории и роль математики») (31); С. В. Цирель. Предсказание и прогноз (комментарий к статье Н. С. Розова «Теоретизация истории и роль математики») (42); Н. С. Розов. Сущности, закономерности и законы — философский инструментарий клиодинамики (ответ на замечания Л. Е. Гринина и С. В. Циреля (48); С. А. Нефедов. Перспективы факторного анализа исторического процесса (63); Ю. Е. Березкин. О структуре истории: временные и пространственные составляющие (88); Л. И. Бородкин. Моделирование социальной динамики крестьянства в годы нэпа: альтернативный ретропрогноз (99); С. Ю. Малков. Экономические факторы формирования устойчивых социальных структур (123).
50. История и математика: Макроисторическая динамика общества и государства / С. Ю. Малков и др. (ред.). М.: КомКнига, 2007. 184 с. Альманах содержит исследования макроисторических процессов с использованием разнообразных аналитических и формально-математических методов на конкретных материалах и статьи с обоснованием возможностей моделирования исторических процессов.
51. Кагарлицкий Б. Ю. Периферийная империя: Россия и миросистема. 3-е изд. М.: Либроком, 2012. 456 с. В общественной мысли современной России популярна «теория цивилизаций», вошедшая в моду после издания книги С. Ф. Хантингтона «Столкновение цивилизаций». На нее ссылаются сторонники различных политических взглядов – как те, кто считают Россию частью «европейской цивилизации», из которой она выпала в 1917 г., так и те, кто считают ее особой «русской» или «евразийской» цивилизацией. Антиисторизм «цивилизационной школы» очевиден: само понятие цивилизации рассматривается в ней как застывшее, «фундаментальное» и неизменное. Автор книги, с марксистских позиций, доказывает, что Россия никогда не была страной, изолированной от мира. Россия всегда развивалась в полном соответствии с циклами мировой истории даже тогда, когда в ней провозглашались изоляционисткие идеологемы. Работа охватывает весь период русской истории с древнейших времен до наших дней.
52. Кагарлицкий Б. Периферийная империя: Циклы русской истории. М.: Эксмо, Алгоритм, 2009. 575 с. 4000 экз.
53. Каменский А.Б. Уроки, которые можно было бы извлечь // Одиссей.
    Человек в истории. / Гл. ред. А.Я.Гуревич. М.: Наука, 2004. С. 408-421.
54. Каплуновский А. Описывая империю социально: «приказчицкое»
    многоголосие в социальном регистре языков самоописания Российской империи
    // Ab Imperio. 2005. № 3. С. 175-226. История терминов «купеческий
    приказчик» и «торгово-промышленный служащий» от XVII в.
    до начала ХХ в. на фоне социально-экономического развития страны с целью показать,
    что между языком само(описания) и реальными социальными процессами существовала
    тесная связь — язык отражал появление новой социальной группы и ее развитие.
55. Каравашкин А.В., Юрганов А.Л. Опыт исторической феноменологии.
    Трудный путь к очевидности. М.: Рос. гос. гуманит. у-нт, 2003. 385 с.
    В книге рассматриваются проблемы исторической феноменологии: аксиоматика исторической
    феноменологии, ее отличительные признаки, гносеологический инструментарий,
    основа беспредпосылочной герменевтики и ее практическое применение. Историческая
    феноменология, по мнению авторов, не разрушает, а видоизменяет и перестраивает
    систему известных категорий, понятий, исследовательских приемов и алгоритмов.
    Задача историка-феноменолога состоит не в том, чтобы отрицать то, как было
    «на самом деле», предлагая свое «правильное понимание».
    Для него этот вопрос решается в двух измерениях: факты первого вида существуют
    сами по себе, без учета мифической природы сознания, как факты «чистые»,
    пребывающие вне каких бы то ни было субъективных оценок и суждений. Факты
    второго вида — это идеи, мысли, настроения, которые пронизывают наличное бытие
    и делают его живым для культуры. Межвидовое взаимодействие подобно круговращению:
    от чистых эмпирических данностей — к их идеальным, самодостаточным смыслам,
    и обратно. Историк-феноменолог имеет дело с фактами обоих видов, но изучает
    прежде всего самосознание культурных форм. В идеале историк-позитивист
    и историк-феноменолог помогают друг другу в освоении источниковой реальности,
    если они отчетливо представляют познавательные границы используемых методов.
    Для исторической феноменологии важнейшим видом фактов являются феномены источников,
    функции чужого сознания, пропущенные через него мифы. Историческая феноменология
    реконструирует мифы как подлинную осуществившуюся реальность. Путь к очевидности
    — это путь к самой вещи, которую следует увидеть такой, какая она есть в смысловых
    пределах конкретной культуры. В книгу включены рецензии, исследования и теоретические
    работы. В рецензиях обозначается круг дискуссионных аспектов современной гуманитаристики,
    представлено проблемное поле, в котором действует историческая феноменология.
    В исследованиях демонстрируются отдельные приемы и способы беспредпосылочной
    герменевтики. В теоретических статьях содержатся обобщения, аксиоматические
    принципы метода, делаются предварительные выводы. Книга открывается рецензией
    на монографию А.Г. Тартаковского «Неразгаданный Барклай» (А.Л. Юрганов).
    Здесь обозначена категория мифа как первооснова нового метода исторической
    феноменологии. Выдающийся исследователь русской мемуаристики исчерпал ресурсные
    возможности традиционной науки и близко подошел к переоценке научных критериев,
    методологии изучения духовной жизни и картины мира русского общества. К сожалению,
    смерть оборвала путь историка к новым работам, в которых он намеревался уже
    с иных позиций изучать то, что произошло «на самом деле» в самосознании
    современников А. С. Пушкина и М.Б. Барклая де Толли. Статья об Алексее Лазареве,
    прототипе героя романа Л.Н. Толстого «Война и мир» (А.Л. Юрганов),
    не является прямым продолжением рецензии, но фактически подводит к мысли о
    принципиальной невозможности воссоздать историю как непосредственную
    данность. Своего рода единственной реальностью для ученого выступает текст
    следственного дела, отразивший разные картины действительности, разные аспекты
    живого человеческого мировосприятия. В исследовании «Опричнина и Страшный
    суд» (А.Л. Юрганов) обнаруживается важный для исторической феноменологии
    методологический прием: источник способен говорить сам, если ему предоставить
    право на монолог. Тогда сфера смыслополагания автора не совпадает с нашей,
    является обособленной, но доступной для герменевтического прочтения областью
    исторически конкретной мифологии. В «Мифах Московской Руси» (А.В.
    Каравашкин) речь идет о единых принципах реконструкции индивидуальных мифологических
    систем. В центре внимания оказываются картины мира, историософские принципы,
    эволюция самосознания, идейно-эмоциональных оценок и литературных приемов
    в творчестве крупнейших публицистов 40 — 80-х годов XVI в. Ивана Пересветова,
    Ивана Грозного и Андрея Курбского. В рецензии на книгу известного историка
    Б.А. Успенского «Царь и патриарх» (А.В. Каравашкин) определяется
    отношение исторической феноменологии к кругу гносеологических проблем, актуальных
    для российской семиотической школы (контекстуальная теория смысла, рецепция
    и взаимообмен культур, метаязык современной науки, проблема исследовательской
    «точности»). Проблема реконструкции мифической природы смеха, мифической
    отрешенности в представлениях древнерусского человека рассматривается в статье
    «Нелепое ничто, или Над чем смеялись святые Древней Руси» (А.Л.
    Юрганов). Статья «В поисках утраченной альтернативы» (А.В. Каравашкин)
    посвящена философским и методологическим предпосылкам такого популярного направления
    современной гуманитаристики, как альтернативная история. Вероятностная парадигма,
    предусматривающая отождествление направленных ожиданий (предвидений) ученого
    и непредсказуемого развития событий, построена на отказе от феноменологического
    истолкования источников как самодостаточной реальности. Вместе с тем всякое
    чрезмерное вживание в образ того или иного исторического лица, когда наука
    начинает питаться домыслами, установка на психологизм приводят к неизбежной
    беллетризации истории. Историческая феноменология в этом смысле признает первенство
    источниковедения, требующего достоверного и фактологически корректного знания
    о тексте. Виртуальная игра с прошлым рассматривается как один из типов современной
    относительной мифологии. Саморефлексия историка и проблемы теоретического
    источниковедения, тесно связанного с живой исследовательской практикой, являются
    предметом статьи «Опыт исторической феноменологии» (А.Л. Юрганов).
    Здесь впервые обоснованы важнейшие принципы методологической опосредованности
    и дополнительности, определены объект и предмет, цели и задачи
    исторической феноменологии. Завершает книгу теоретический очерк, который строится
    на истолковании философского труда А.Ф. Лосева «Диалектика мифа»
    (А.В. Каравашкин). В работах Лосева, считает автор статьи, развиты важнейшие
    гносеологические принципы, позволяющие обосновать комплекс приемов беспредпосылочной
    герменевтики. Центральная для исторической феноменологии категория мифа анализируется
    в диалектике реальных самоизменений. Одновременно миф представлен как достоверная
    интерсубъективная данность, запечатленная в источнике. В статье раскрыты важнейшие
    антиномии историко-феноменологического подхода в связи с принципом дополнительности,
    без применения которого новый метод не может реализоваться.
56. Кикешев Н. Метаистория. М.: Никола-пресс, 2009. 590 с. 4000 экз.
57. Кобзева С.В., Халтурина Д.А., Коротаев А.В., Качков Д.М. Имидж России в мире: количественный и качественный анализ // Политические исследования. 2009. № 5. С. 128-140.
58. Концепты хаоса и порядка в естественных и гуманитарных науках / В. Ахамер, Н. Гронская, В. Зусман и др. СПб.: Весь, 2011. 336 с. 1000 экз. Материалы одноименной международной научной конференции, проходившей в Н.- Новгород 24 – 29 октября 2009 г. В качестве теоретической опоры была избрана концепция «хаоса» и «порядка» в теориях российско – бельгийского физика, философа и лауреата Нобелевской премии Ильи Пригожина (1917–2003). Цель симпозиума — установление междисциплинарного диалога о проблемах хаоса и порядка в естественных и гуманитарных науках.
59. Копосов Н. Память старого режима: История и политика России. М.: НЛО, 2011. 320 с. Обзор эволюции коллективных представлений о прошлом и о политике в сфере исторической науки в России 1985-2000 гг. В центре внимания – историческая оценка советского периода и изучение исторической памяти.
60. Коротаев А. В., Комарова Н. Л., Халтурина Д. А. Законы истории: Вековые циклы и тысячелетние тренды. Демография, экономи-ка, войны. Изд. 2-е, испр. и доп. / Отв. ред. Н. Н. Крадин. М.: КомКнига, 2007. 256 с. Второе издание, исправленное и дополненное, второй части монографии «Законы истории. Математическое моделирование исторических макропроцессов. Демография, экономи-ка, войны» (М.: URSS, 2005). Переработаны математические модели социально-демографических, циклов, предложенные в предыдущем издании; кардинальной переработке подверглись модели соотношения между циклическими и поступательными процессами, а также раз-дел о современном российском демографическом кризисе; предлагается принципиально новый раздел о «тонкой структуре» динамики Мир-Системы как структуре аттракторов и фазовых переходов и т.д.; поэтому оно должно представлять интерес и для тех, кто читал первое издание. В книге обсуждаются общие закономерности эволюции Мир-Системы. Показано, что они мо-гут описываться при помощи крайне простых математических моделей. Рассматривается соотношение между микроуровневым хаосом и высоко детерминированной динамикой на макроуровне. Анализируется соотношение между циклическими и поступательными процессами. Проанализированные данные и разработанные модели позволяют предложить ряд конкретных рекомендаций, например, выявить пути решения демографического кризиса в России. В монографии широко используется метод математического моделирования. Вместе с тем книга содержит необходимые пояснения, делающие ее доступной для математически неподготовленного чита-теля. На предельно популярном уровне на конкретных примерах объясняются основные математические методы, применяемые в гуманитарных науках, поэтому книга может быть использована и в качестве учебного пособия для преподавания соответствующих курсов в университетах и других высших учебных заведениях. Содержание: Введение. Тысячелетние тренды (7); Часть I. Вековые циклы. Глава 1. Вековые циклы социально-демографической динамики (48); Глава 2. Историческая макродинамика Китая (68); Глава 3. Математическая модель социально-демографического цикла (совместно с А. С. Малковым) (113). Глава 4. Вековые циклы и тысячелетние тренды (121). Часть П. Социально-демографическая макродинамика. Экскурсы. Экскурс 1. «Тонкая структура» макродинамики и урбанизации Мир-Системы: аттракторы и фазовые переходы (169); Экскурс 2. Демографический рост и гражданские войны в современной Тропической Африке: опыт математического моделирования (178); Экскурс 3. Демографический кризис в современной России и пути его преодоления (201). Литература (235-255).
61. Коротаев А. В., Малков А. С, Халтурина Д. А. Законы истории: Математическое моделирование развития Мир-Системы. Демография, экономика, культура. М.: КомКнига/URSS, 2007. предельно простые математические модели могут описывать до 99,2-99,91% вариаций экономической, демографической, технологической и культурной макродинамики Мир-Системы на протяжении тысяч лет ее истории. Продемонстрировано, что наблюдавшийся вплоть до начала 1970-х гг. квадратично-гиперболический экономический рост в сочетании с гиперболическим демографическим ростом является результатом действия исключительно простого механизма — механизма нелинейной положительной обратной связи второго порядка, которая, как известно, генерируег именно гиперболический рост, известный также как «режим с обострением». В рассматриваемом случае эта нелинейная положительная обратная связь второго порядка выглядит следующим образом: технологический рост — рост потолка несущей способности Земли (емкости среды) — демографический рост — больше людей — больше потенциальных изобретателей — ускорение технологического роста — ускоренный рост несущей способности Земли — еще более быстрый демографический рост — ускоренный рост числа потенциальных изобретателей — еще более быстрый технологический рост — дальнейшее ускорение темпов роста несущей способности Земли. Показано, что в целом, для исторического развития Мир-Системы характерны достаточно строгие, крайне интересные и в высшей степени логичные количественные закономерности, выявление и удовлетворительное объяснение которых оказывается принципиально невозможным без математического моделирования соответствующих исторических макропроцессов.
62. Корытцев М. А. Механизмы перераспределения и мобилизации в контексте господства института власти-собственности в России: исторические параллели и вызовы современности // Историко-экономические исследования. 2007. Т. 8. № 2.
63. Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные
    кооперативы и аграрный вопрос в России 1861-1914 /Авторизованный пер. с англий-ского
    В. Макарова. М.: НЛО, 2006. 320 с. См. аннотацию в разделе «Социальная
    история».
64. Крадин Н. Н. Теории исторического процесса и проблема их синтеза // Социальные трансформации в российской истории: Доклады международной научной конференции. Екатеринбург, 2-3 июля 2004 г. Екатеринбург; М.: Академкнига, 2004. С. 518-530. Четкое и компетентное изложение четырех групп теорий исторического процесса: однолинейные интерпретации истории (марксизм, неоэволюционизм, теория модернизации и т.п.), цивилизационный подход, многолинейные теории и мир-системный анализ. В совокупности эти теории могут объяснить исторический процесс («принцип дополнительности).
65. Крашенинникова В. Россия — Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России. М.: Издательство «Европа», 2007. 392 с. 2000 экз. Автор руководитель российской неправительственной организацией в Нью-Йорке – Совета по торгово-экономическому сотрудничеству США-СНГ с большим знанием дела пытается ответить на актуальные вопросы: Что предопределяет несокрушимую убежденность американцев в том, что если они держат иностранцев в тюрьме без суда и без юридической защиты или щедро субсидируют «цветные» бунты против законной власти, то это действие в интересах Добра, тогда как любая попытка противодействия этому нажиму трактуется ими как воплощенное Зло? Как получается, что и республиканцы, и демократы едины в том, что весь мир состоит из потенци­альных американцев, которым просто не повезло родиться в США? Что да­ет американцам чувство абсолютной правоты в их стремлении повсюду утвердить их собственные представления о разумности и справедливости? Почему все то, что мы расцениваем как применение двойных стандартов, американцы воспринимают как самоочевидную истину, потому что они «всегда правы»? На какое основание опирается стопроцентная уверен­ность президента Буша в том, что развязать войну в Ираке ему повелел сам Бог?
66. Крёбер А.Л. Избранное: Природа культуры / Пер. с англ. М.: РОССПЭН),
    2004. 1008 с. Американский антрополог, культуролог, этнолог, внес огромный
    вклад в становление американской антропологии. Природа культуры — одна из
    ключевых тем в его работах. Проведя доскональный анализ исторического развития
    крупнейших мировых культур (египетской, китайской, японской, индийской, греческой,
    римской, европейских и др.), автор пришел к выводу, что, несмотря на наличие
    определенных общих черт, развитие культуры не подчинено жестким и однозначным
    закономерностям; равно несостоятельной он считал и гипотезу линейного прогресса.
    Результаты исследований во многом опровергли спекулятивные положения теории
    циклического развития Шпенглера. Культура представляет собой гораздо более
    гибкую и подвижную сущность: она может впитывать элементы и целые комплексы
    элементов из других культур, может возобновлять свой рост после периодов,
    казалось бы, неминуемого упадка, трансформировать имеющиеся и продуцировать
    новые культурные модели. В книге уделено место и России, которая рассматривается
    в контексте стран периферийной Европы, вместе со скандинавскими и другими
    славянскими странами.
67. Кублицкая Е.А. Особенности изучения религиозности в современной России // Социологические исследования. 2009. № 4 (300). С.96-107. Доказывается необходимость корректировки принципов определения религиозности населения.
68. Кукарцева М. А. Лингвистический поворот в историописании: эволюция,
    сущность и основные принципы // Вопросы философии. 2006. № 4. С. 44-55.
69. Лебедева Н. М. Этническая и кросс-культурная психология: Учебник для вузов. М.: МАКС Пресс, 2011. 424 с. 500 экз. В книге представлены современные теоретические подходы и результаты эмпирических исследований динамично развивающейся отрасли психологической науки – этнической и кросс-культурной психологии. Прослеживаются и объясняются связи между этнической культурой, сознанием, поведением, межличностным и межгрупповым общением в разных сферах человеческой деятельности. Учебник состоит из 6 разделов: «Психология, культура, этнос», «Познавательные процессы и культура», «Личность и культура», «Психология общения и культура», «Этнические миграции и аккультурация» «Культура и организация».
70. Летов О. В. Проблема научной объективности: от позитивизма к постмодернизму. М.: ИНИОН РАН, 2011. 196 с. Монография Летова О.В. посвящена актуальной проблеме современной философии науки. В рамках так называемого постнеклассического этапа развития науки имеет место синтез фундаментальных и прикладных научных исследований. Возникает такое образование, как «технонаука». В работе прослеживаются общие и особенные черты постпозитивизма и таких направлений современной западной философии, как постмодернизм и социальные исследования науки и техники (STS). Подчеркивается, что все указанные направления объединяет общая черта – релятивистская тенденция в подходе к проблеме объективности научного знания.
71. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб.: Искусство-СПБ,
    2002. Тираж 5000. В восьмую книгу сочинений Ю. М. Лотмана вошли все значительные
    исследования ученого в области истории и типологии русской культуры. Среди
    них — основополагающее для современного специалиста-гуманитария — «К
    семиотической типологии русской культуры XVIII века», ряд небольших,
    но не менее значимых работ: «Культура и текст как генераторы смысла«,
    «Знаковый механизм культуры», а также посмертные публикации: «О
    Бахтине», «Между свободой и волей (Судьба Феди Протасова)».
    Культура рассматривается автором как средство хранения и передачи социальной
    информации, а ее реалии анализируются методами семиотики. Для социального
    историка большое значение имют также: «Поэтика бытового поведения в
    русской культуре», «К вопросу об источниковедческом значении высказываний
    иностранцев о России», «От кухни до гостиной». Методология
72. Мазур Л. Н. Методы исторического исследования. Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2010. 608 с. Рассмотрены основные методы и технологии, используемые для решения информационных задач, которые встают в историческом исследовании на различных этапах его реализации, в том числе методы сбора, систематизации, анализа исторической информации. Значительное внимание уделено характеристике методологических аспектов исторического исследования и его разновидностей, а также вопросам использования историками современных компьютерных технологий и количественных методов. Очень полезное пособие для историка, применяющего междисциплинарный подход, количественные методы и думающего о методологии и методике анализа. Книга дополняет известное пособие (Ковальченко И. Д. Методы исторического исследования. М.: Наука, 1987; 2-е изд. 2003). Мазур рассмотрела некоторые концепции и методы анализа, не освещенные Ковальченко, например синергетический подход, контент-анализ; целый раздел посвящен социологическому инструментарию в исторических исследованиях, методам систематизации и компьютерным моделям данных. Пособие снабжено не только обширным списком рекомендуемой литературы (с. 582—590), но также предметным указателем и указателем имен.
73. С. Ю. Малков. Устойчивость социальных структур и цивилизационные особенности России // История и Математика: Анализ и моделирование социально-исторических процессов / А. В. Коротаев, С. Ю. Малков, Л. Е. Гринин (ред.). М.: КомКнига, 2007. С. 304-357. Автор постулирует модели западной и восточной социально-экономической систем Западная: рыночная экономика либерального типа — адаптивная система управления — первая этическая система (не делай зла). Восточная: распределительная экономика — директивная система управления — вторая этическая система (декларация добра). Аналогично по С. Г. Кирдиной, две институциональные матрицы — устойчивые экономические состояния обществ): (1) рыночная экономика — федеративное политическое устройство — субсидиарная (индивидуалистская) идеологи, (2) распределительная экономика — унитарное политическое устройство — коммунитарная идеология. Каждая модель предлагает оптимальную стратегию выживания в соответствующих условиях. Россия соответствует второй модели, но имеет существенные особенности. Кризис России вызван попыткой сочетать обе модели поведения. Однако выход для России автор видит в сочетании двух элементов двух моделей при доминировании восточной и коллективистских ценностей, с высокой ролью государственного управления (сильного центра) в различных сферах жизни.
74. Малков С.Ю., Маркова А.А. Связь демографической динамики с изменениями климата за последние две тысячи лет // История и математика: Процессы и модели / С.Ю.Малков, Л.Е.Гринин, А.В.Коротаев (ред.). М., 2009. С. 107-133.Статья посвящена исследованию связи глобальной демографической динамики с изменениями климата за последние две тысячи лет. На основе статистической обработки имеющихся данных показана значимость корреляции между отклонениями численности народонаселения от общего степенного тренда, отражающего улучшение технологий землепользования и увеличение демографической емкости территорий в ходе исторического развития, и средней глобальной температурой. При этом значимость корреляции тем выше, чем обширнее территория. Показано, что наиболее высокое значение корреляция имеет для территорий, где средняя температура января близка к нулю (Северо-Западная Европа, Восточная Европа, Китай).
75. Мантена К. Изобретение традиционного общества: империя и истоки социальной теории // Ab Imperio. 2012/4. С. 25—77. «Модернизируясь, т.е. осваивая научный язык самолегитимации, империя переходит от «морального оправданий» своей власти над присоединенными и покоренными народами к «объективным» доказательствам благодетельной миссии модерного имперского государства, культуры и экономики по отношению к «традиционным обществам», к риторике протекционизма и одновременно переопределения несистемного имперского разнообразия на рациональных научных основаниях к «ретроспективным алиби»».
76. Новейший философский словарь: Постмодернизм. Минск, 2007. 816 с.
77. Медушевская О. М. Теория и методология когнитивной истории. М.: РГГУ, 2008. 361 с. 1500 экз.
78. Медушевский А. Н. Аналитическая история: Журнал и приоритетные направления его развития // Отечественная история. 2008. №5. С. 3-17. Доклад главного редактора о его видении нового научного формата журнала «Отечественная история» (с 2009 г. будет называться «Российская история»). Дискуссия по докладу // Там же. С. 18-38.
79. Мельников Ю. Н. Циклическое развитие общественных систем и России.
    Ульяновск: Симбирская книга, 2005. 224 с. Теоретическая модель циклического
    развития общественных систем различных типов. Показывается циклическое развитие
    человечества, стран, этносов, цивилизации. Специально исследуется циклическое
    развитие России и дается прогноз.
80. Миллер А. Империя Романовых и национализм: Эссе по методологии исторического исследования. М.: НЛО, 2008. 241 с. 2000 экз.
81. Миронов Б.Н. Можно ли увидеть всю Россию из Малых Пупков? // Круг
    идей: Алгоритмы и технологии исторической информатики. Труды IX конференции
    Ассоциации «История и компьютер» / Под ред. Л.И.Бородкина, В.Н.Владимирова.
    М.: Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2005. С. 528-543. См. текст
    статьи
82. Миронов Б.Н. Нет, не увидеть всю Россию из Малых Пупков! // Круг
    идей: Алгоритмы и технологии исторической информатики. Труды IX конференции
    Ассоциации «История и компьютер» / Под ред. Л.И.Бородкина, В.Н.Владимирова.
    М.: Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2005. С. 578-592. См. текст
    статьи
83. Могильницкий Б. Г. О новом учебном пособии по теории и методологии истории // Новая и новейшая история. 2008. № 1. С. 215-220. Положительная рецензия книги: Смоленский Н. И. Теория и методология истории: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. М., 2007. Есть библиография проблемы. Методология истории.
84. Мухин О.Н. Абсолютизм vs. самодержавие: еще раз к дефиниции понятий // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2013. Вып. 2 (130). С. 142-149. Рассматривается проблема типологии политических режимов Нового времени. В рамках сравнительно-исторического подхода подчеркивается специфика российского самодержавия в отличие как от абсолютизма, так и от восточной деспотии. «На ранней стадии, с середины XVI до середины XVIII в., оно в значительной мере соответствовало основным параметрам деспотии, в дальнейшем же вступает во все более тесное взаимодействие с дворянством, которое, в отличие от европейского, не теряет, но, напротив, укрепляет свои позиции. В дальнейшем, под воздействием европеизации, при Николае I в России (гораздо позже, чем в западных странах) было провозглашено верховенство законов в государстве, что, казалось бы, приближало самодержавие к абсолютизму, однако важнее то, что вплоть до 1905 г. реальных механизмов общественного контроля за действиями монархии (тех самых «посредствующих корпораций») так и не появилось».
85. Мыглан В. С. Историко-культурные процессы в Сибири в контексте климатических изменений по данным археологии, дендрохронологии и истории (XVII—XIX вв.). Автореф. … докт. Ист. наук. Красноярск, 2012. 37 с. Анализ сопряженности колебаний урожаев, поголовья скота в Алтайском округе и по Иртышской линии крепостей с температурой и осадками в XVIII—XIX вв. привел автора к выводу, что «климатическая составляющая обеспечивает изменчивость до 40—60% урожайности зерновых. Влияние климатических колебаний выступает при прочих равных условиях в качестве главного фактора развития земледельческого хозяйства в рассматриваемых регионах» (с. 29—30).
86. Мышление ученого вчера и сегодня / Л. А. Маркова (ред.). М.: Альфа-М, 2012. 500 экз. 358 с.
87. Мягков А. Ю. Всегда ли респонденты говорят правду? Мета-анализ зарубежных источников // Социс. 2008. № 9 (293). С. 20-30. «Неискренне поведение респондентов – не столь уж и редкое явление в социологических опросах. Смещения в ответах есть результат редактирования респондентами своих подлинных мыслей, мнений, намерений и установок. Неискренность имеет широкий спектр проявлений: от сокрытия, утаивания нежелательной для распространения информации до приписывания себе или другим несовершенных действий, а также фактов и событий, не происходивших в жизни испытуемых. Респонденты систематически завышают и/или занижают свои ответы, касающиеся деликатных тем. Удельный вес искажений возрастает по мере усиления сенситивности задаваемых вопросов. Наиболее высокого уровня он достигает у тех людей, которых есть что скрывать от окружающих. Опрашиваемые намеренно редактируют самоотчеты в надежде избежать самораскрытия, оградить свой внутренний мир от вмешательства извне, защитить от разрушения свое “идеальное Я” (с. 29). СПБИИ V2740.
88. Насилие и социальные порядки: концептуальные рамки для интерпретации письменной истории человечества / Дуглас Норт, Джон Уоллис, Барри Вайнгаст / пер. с англ. М.: Изд-во Инcтитута Гайдара, 2011. 478 с. В книге предлагается новый подход к проблеме насилия и показывается тесная взаимосвязь экономического и политического поведения. Большинство обществ, относящихся к «естественным государствам», ограничивают насилие при помощи политического манипулирования экономикой для создания привилегированных групп интересов. Это позволяет ограничить применение насилия влиятельными индивидами, но одновременно создает препятствия для экономического и политического развития. С другой стороны, современные общества создают открытый доступ к экономическим и политическим организациям, стимулируя политическую и экономическую конкуренцию. Книга помогает понять, почему в политическом и в экономическом отношении общества открытого доступа более развиты, чем «естественные государства», и каким образом примерно двадцати пяти странам удалось совершить переход от одного типа общества к другому.
89. Научное сообщество историков России: 20 лет перемен;под ред. Г.А. Бордюгова. М.: АИРО-XXI, 2011. 520 с. В книге прослеживаются основные тенденции изменений в научном сообществе историков за последние два десятилетия и предшествующее им столетие. Авторы анализируют мировоззренческие и культурные ценности, которые доминируют в сообществе историков современной России, новые модели и формы объединения историков, новые вызовы, волнующие сообщество, нравы современных историков. Особый интерес представляют статьи: социологический портрет сообщества (Г. Бордюгов и С. Щербина), историк и власть в перестроечной и постсоветской России (В. Молодяков), историческое сообщество и творцы сенсаций (Н. Дедков), «грантовый» историк в современной России (И. Нарский, Ю. Хмелевская), Нравы современных российских историков: предпосылки к падению и надежды на возрождение (Б. Соколов).
90. Некоторые проблемы развития исторической науки вчера и сегодня. Материалы
    обсуждения (В. В. Носков, Е. Р. Ольховский , С. Н. Полторак, Д. И. Раскин,
    Г. Л. Соболев, Л. Е. Шепелев) // Английская набережная, 4: Сборник С.-Петербургского
    научн о-ва историков и архивистов. Вып. 4. СПб.: Лики России, 2004. С. 5-40.
91. Нефедов С. А., Турчин П. В. Опыт моделирования демографическо-структурных циклов // История и математика: Макроисторическая динамика общества и государства / С. Ю. Малков и др. (ред.). М.: КомКнига, 2007. С. 153-167.
92. Никовская Л. И. Трансформация в России с точки зрения теории конфликта
    // Социологические исследования. 2006. № 9 (269). С. 79-85.
93. Новый образ исторической науки в век глобализации и информатизации / Под
    ред. Л. П. Репиной. М.: ИВИ РАН, 2005. 288 с. 300 экз. Каковы последствия
    глобализации и информатизации для исторического знания и для будущего исторической
    профессии? Как изменяются теории, методы, концепции, статус истории в системе
    научных дисциплин и сам образ исторической науки в условиях глобального информационного
    общества? Как сказываются процессы глобализации и обеспечивающие их мультимедийные
    технологии на структуре исторического знания и формах его презентации? Каковы
    тенденции <исторического пространства Интернет> и перспективы использования
    мультимедийных технологий в образовательных практиках?
94. Образы времени и исторические представления: Россия – Восток – Запад / Л.П. Репина (ред.). М.: Круг, 2010. 960 с. 800 экз. На материале различных культурных идеалов (Западной Европы, Руси/России, цивилизаций Востока) и эпох (Античности, Средневековья, Нового и Новейшего времени) исследуются образы времени, коллективные представления о связи времен, о прошлом и будущем, которые формируют матрицу восприятия происходящего и выполняют функцию ориентации индивидуального и группового поведения. Комплексное изучение феномена исторической памяти и традиций историописания в специфических социокультурных контекстах позволяет понять, как сохраняется и передается информация о событиях, как складываются и используются исторические мифы, как происходят изменения в историческом сознании.
95. Огурцов А. П. Постмодернизм в контексте новых вызовов науки и образования // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия «Философия. Филология». 2006. № 1 (4) стр. 3—27. Режим доступа: http://www.phil63.ru/postmodernizm-v-kontekste-novykh-vyzovov. Критика постмодернизма.
96. Особенности российского исторического процесса: Сб. ст. памяти акад. Л.В.Милова / Под ред. А.А.Горского и др. М.: РОССПЭН, 2009. 382 с. 800

экз.

97. Пантин В. И. Волны и циклы социального развития: Цивилизационная динамика и процессы модернизации. М.:2004. 246 с. В книге исследуются проблемы колебательного и циклически-волнообразного развития общества. Описаны и проанализированы разнообразные ритмы социально-политического развития стран Запада и Востока, позволяющие не только глубже понять причины крупных исторических сдвигов прошлого, но и определить некоторые перспективы будущего мирового развития. Особое внимание уделено волнам модернизации и циклам реформ — контрреформ в России, которые продолжают оказывать заметное воздействие на ее современное развитие.
98. Пантин В.И., Лапкин В.В. Философия исторического прогнозирования:
    ритмы истории и перспективы мирового развития в первой половине ХХI века.
    Дубна: Феникс+, 2006. 448 с. 1000 экз.
99. Парамонова М.Ю. Модернизация по-русски в категориях и метафорах
    // Одиссей. Человек в истории. / Гл. ред. А.Я.Гуревич. М.: Наука, 2004. С.
    403-407.
100. Пенн М. Дж., Залесн К.Э. Микротенденции: Маленькие изменения, приводящие к большим переменам / Пер с англ. М.: АСТ; Екатеринбург: У-Фактория; СПб.: Terra Fantastica, 2009. 510 с. 2000 экз.
101. Петровская И.Ф. Биографика: Введение в науку и обозрение источников
     биографических сведений о деятелях России 1801-1917 годов. СПб.: Logos, 2003.
     490 с. 1000 экз. Книга состоит из двух частей: (1) теоретические основы биографики
     как специальной исторической науки, (2) систематический аналитический обзор
     источников биографических сведений о россиянах 1801-1917 гг., действовавших
     на всех поприщах. Рассматриваются печатные издания за 200 лет (с 1800-х по
     2002 гг.), от универсальных энциклопедий до узко отраслевых справочников, и архивные материалы — фонды государственных и иных учреждений и личные фонды.
     В Приложении обозреваются библиографические и фактографические пособия по
     истории России 1801-1917 гг.
102. Петухов С.А. Динамика основания монастырей в Европе и России XI-середины XIX века и солнечные циклы // История и математика: Процессы и модели / С.Ю.Малков, Л.Е.Гринин, А.В.Коротаев (ред.). М., 2009. С. 15-32. В статье рассматривается динамика основания монастырей в Европе (на примере Англии, Чехии и епархий Русской Православной церкви), которая сравнивалась с реконструкциями солнечной активности и климата. Был обнаружен ряд достоверных корреляций индексов между собой и с солнечной активностью. Эта закономерность подтверждается близостью частотных спектров основания монастырей РПЦ и солнечной активности. Новые данные развивают аналогичные результаты, которые были получены автором ранее для городов и колоний Древней Греции и европейского Средневековья. Эта взаимосвязь обусловлена, вероятно, тем, что солнечная активность влияет на геофизику Земли и, в частности, связана с климатическими циклами, которые, в свою очередь, влияют на аграрную экономику.
103. Побережников И. В. Диффузионные механизмы как фактор модернизации власти и общества: теоретико-методологические аспекты // Уральский исторический вестник. 2005. № 10-11. Власть и общество в российской провинции. С. 302-314. Автор анализирует сущность и механизм диффузии, а также факторы успешности инноваций — идеи, институты и технологии должны быть приспособлены к культуре социума, который импортирует инновации. Статья содержит хороший обзор современной западной литературы по данному вопросу.
104. Побережников И. В. Интеграция Крайнего Севера Западной Сибири в
     пространство Российского государства (XVII-начала XX в.): методологические
     аспекты // Уральский истор. Вестник. 2005. № 12. Ямальский вып. Екатеринбург,
     2005. С. 47-60.
105. Побережников И. В. Переход от традиционного к индустриальному обществу:
     теоретико-методологические проблемы модернизации. М.: РОССПЭН, 2006. 240 с.
     1000 экз. Проанализированы теоретико-методологические подходы изучения социально-исторических
     изменений, определя-ется место модернизационной перспективы среди прочих теорий
     развития. Рассмотрены теоретико-методологические проблемы модернизационного
     подхода, выделены основные этапы его эволюции. Выявлены познавательные возможности
     инструментов, разра-ботанных в рамках модернизационного анализа, в изучении
     вре-менных и пространственных измерений процесса перехода от традиционного
     к современному обществу.
106. Побережников И. В. Россия в контексте макротеорий исторической динамики // Социальные трансформации в российской истории: Доклады международной научной конференции. Екатеринбург, 2-3 июля 2004 г. Екатеринбург; М.: Академкнига, 2004. С. 558-570. Четкое и ясное изложение трех теоретико-методологических перспектив (концепций, парадигм), используемых при объяснении российского исторического процесса: эволюционистско-прогрессистская, цивилизационная, матричная (теория зависимости, мир-системный анализ).
107. Проскурякова Н.А. К вопросу о концептуализации экономического развития
     России XIX — начала XX вв. // Экономическая история. Обозрение. Вып. 11. М.:
     Изд-во Моск. ун-та, 2005. С. 151-158.
108. Пуанкаре А. Наука и гипотеза / Пер с франц. А.В. Чернявского. 2-е изд. М.: Изд-во «КД Либроком», 2010.
109. Пути России: Историзация социального опыта. Т. 18 / М.Г. Пугачева, В.П. Жаркова (ред.). М.: РОССПЭН, 2013. 632 с. В сборнике представлены статьи участников XVIII международного симпозиума «Пути России. Историзация социального опыта», проходившего 4—5 февраля 2011 года. Авторы — историки, философы, социологи, экономисты, культурологи — осмысливают преобразования в России последних двадцати лет и шире — всего последнего столетия. По словам составителей, «историзация прошлого… заключается в его сохранении как некоего уникального и неповторимого опыта, не столько «преподающего уроки», сколько вызывающего любопытство. Отдельными задачами здесь также могут стать определение социальных рамок памяти и деконструкция исторических мифов». В круг обсуждаемых проблем входят политика, культура, стиль жизни, образование и другие важные сферы российской действительности.
110. Пыхалов И.В. Долг русского историка: Жизненный путь и труды В.С. Брачева. СПб.: Астерион, 2012. 240 с. 400 экз. Книга посвящена научной биографии проф. исторического факультета С.-Петербургского университета Виктора Степановича Брачева.
111. Рассадина Т. А. Трансформация традиционных ценностей россиян в
     постперестроечный период // Социологические исследования. 2006. № 9 (269).
     С. 95-101.
112. Репина Л. П. Историческая наука на рубеже XX—XXI вв.: Социальные теории и историографическая практика. М.: Круг, 2011. 560 с. В книге рассмотрены условия и последствия методологических поворотов в историографии второй половины XX — начала XXI в., породивших новые варианты изучения прошлого, призванные преодолеть противопоставление индивидуального и социального, микро- и макроистории. Показано становление и развитие новейших версий макроистории, современных концепций всеобщей, всемирной, глобальной истории, региональной и локальной истории. Анализ смены парадигм в исторической биографии, социальной, гендерной, культурной и интеллектуальной истории, истории памяти и исторического сознания позволил продемонстрировать эвристический потенциал предложенных моделей междисциплинарного синтеза в историческом исследовании. Рец.: Володихин Д. М. Новая и новейшая история. 2012. № 2. С. 199—201.
113. Репина Л. П., Зверева В. В., Параманова М. Ю. История исторического знания. 2-е изд. М.: Дрофа, 2006. 288 с. 2000 экз. Рассматривается становление и развитие исторической мысли от архаической древности до наших дней, процесс профессионализации исторического знания, формирования истории как научной дисциплины. Характеристика различных школ и направлений (социальная, интеллектуальная, социокультурная и гендерная история, историческая антропология, микроистория), обсуждение изменение изменений в проблематике, методологии, понимании предмета и задач исторического исследования. Показаны различные формы, способы и уровни восприятия прошлого, концепции представителей исторической мысли разных эпох, современные дискуссии о природе, критериях достоверности, научном и общественном статусе исторического знания.
114. Репина, В. В. Зверева, М. Ю. Парамонова. История исторического
     знания : учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся пo специальности 020700
     История. М.: Дрофа, 2004. 288 с. Библиогр. с. 282-285 и в подстроч. прим.
     4000 экз. Впервые в едином комплексе рассматриваются становление исторического
     сознания и эволюция исторической мысли (от архаической древности до наших
     дней), а также процесс профессионализации исторического знания, формирования
     истории как научной дисциплины. Значительное внимание уделено характеристике
     основных историографических школ и направлений. Показаны изменения, которые
     претерпели проблематика, методология, понимание предмета и задач исторического
     исследования. Охарактеризованы различные формы, способы и уровни восприятия
     прошлого, концепции представителей исторической мысли разных эпох, выдающиеся
     произведения отечественных и зарубежных историков, современные дискуссии о
     природе, критериях достоверности, научном и общественном статусе исторического
     знания. Для студентов исторических факультетов университетов, а также аспирантов,
     преподавателей и всех, кто интересуется историей.
115. Российская модернизация: размышления о самобытности / Под ред. Э.А.Паина, О.Д.Волкогоновой. М.: Три квадрата, 2008. 416 с. Лейтмотив в статьях – не-европейскость России. В одной статье дискуссия со мной и А.Б.Каменским, которого объединяют со мной в одну интеллектуальную ориентацию – Россия способна модернизироваться и вестернизироваться.
116. Россия в XVII-начале XX в.: региональные аспекты модернизации / И. В. Побережников (ред.). Екатеринбург: УрО РАН, 2006. 300 экз. Обоснована регионально-ориентированная теоретико-методологическая модель изучения модернизации. Выявлены пространственные закономерности и детерминанты российского варианта перехода от традиционного к современному обществу на страновом и региональном уровнях, определено соотношение модернизации и имперского строительства. Дана характеристика территориальных аспектов и региональной динамики российской модернизации, выявлены пространственные импульсы развития; пространственно-региональные аспекты экономической, административно-политической и социокультурной модернизации; факторы и динамика формирования региональной идентичности.
117. Россия как цивилизация: Устойчивое и изменчивое / Отв. ред. И. Г. Яковенко. М.: Наука, 2007. 685 с. Теоретико-методологические проблемы изучения России: устойчивые цивилизационные и социокультурные и переменные, инновационные и преходящие характеристики, цивилизационный код, гипотетические модели цивилизационных трансформаций.
118. Савицкий С.А. «Перформативный поворот» в историографии – другие версии (комментарий к статье Питера Берка // Одиссей: Человек в истории. 2008. Scrilit/Oralia: взаимодействие устной и письменной традиций в Средние века и раннее Новое время. С. 355-366.
119. Селина Т. И. О методологических проблемах изучения крестьянской
     правовой культуры повседневности // Проблемы методологии и источниковедения.
     Материалы III Научных чтений памяти академика И. Д. Ковальченко. М.: Изд-во
     МГУ; СПб.: Алетейя, 2006. С. 472-482.
120. Сенявский А. С. Российский исторический процесс во второй половине XIX-XX в. // Россия между прошлым и будущим: Исторический опыт национального развития: Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 20-летию Института истории и археологии УрО РАН. Екатеринбург, 4-5 марта 2008. Екатеринбург: Института истории и археологии УрО РАН, 2008. С. 594-602.
121. Синергетическая парадигма. Вып. 7. Синергетика инновационной сложности / В.И. Аршинов (ред.).. М.: Прогресс-Традиция, 2011. 496 с. 1000 экз. Седьмой том серии «Синергетическая парадигма», выпускаемый издательством с 2000 г., посвящен проблемам понимания феномена сложности и процессов инновационного развития. «Сложность» и «инновация» – зонтичные междисциплинарные термины, которые широко используются в современных естественнонаучных и социогуманитарных исследованиях. Авторы демонстрируют разнообразие подходов к проблемам, связанным с «вызовом сложности» в XXI веке, акцентируя внимание на особенностях философского, социогуманитарного измерения сложности, на таких актуальных темах, как управление инновационных сложностно-социальных систем, моделях самоорганизации и механизмах саморегулирования сложностью в рефлексивно-активных средах. Большое место в книге занимает рассмотрение сущностных черт самого сложностного мышления и тех возможностей, которые оно открывает при анализе процессов глобализации, проблем биоэтики, экономики, инженерной науки.
122. Смоленский Н. И. Теория и методология истории: Учебное пособие для вузов. М.: Изд. центр «Академия», 2007. 272 с.
123. Смоленский Н. И. Теория и методология истории: Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. М., 2007. Положительная рецензия книги: Могильницкий Б. Г. О новом учебном пособии по теории и методологии истории // Новая и новейшая история. 2008. № 1. С. 215-220.
124. Смоленский Н.И. Теория и методология истории: Учебное пособие. 3-е изд. М.: Академия, 2010. 1000 экз.
125. Сперанский А. В. Россия и исторический процесс: концептуально-методологические интерпретации // Россия между прошлым и будущим: Исторический опыт национального развития: Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 20-летию Института истории и археологии УрО РАН. Екатеринбург, 4-5 марта 2008. Екатеринбург: Института истории и археологии УрО РАН, 2008. С. 607-614. Постулирование разных схем – калька с И. В. Побережникова.
126. Супоницкая И.М. Социальная история России и проблемы модернизации:
     о книге Б.Н.Миронова // Одиссей. Человек в истории. / Гл. ред. А.Я.Гуревич.
     М.: Наука, 2004. С. 378-389.
127. Терехов О. С. Механизмы динамики межэтнических конфликтов // История и математика: Процессы и модели / С.Ю. Малков, Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев (ред.). М., 2009. С. 232. Представлена модель динамики межэтнических конфликтов, построенную на основе метода теоретической истории, а также данных о насильственных этнических конфликтах в исторических рамках XX в. и пространственных рамках западноевропейского, ближневосточного, кавказского, восточно-европейского регионов. Применялся соединенный метод сходства и различия Бэкона — Милля, а также аппарат Булевой алгебры в версии Ч. Рэгина. В качестве основных причинных факторов, влияющих на динамику межэтнических конфликтов, выделены следующие: высокий уровень сегрегации по этническому признаку, низкий уровень самоуправления этнической группы, ослабление контроля аппарата насилия над территорией компактного проживания этнической группы, высокий уровень сплоченности этнической элиты, лишение ранее доступных возможностей и ресурсов этнической группы, положительная демографическая динамика.
128. Тихомиров Л. А. Религиозно-философские основы истории. 6-е изд. М.: ФИВ, 2012. 808 с. 1500 экз. В книге человеческая история проанализирована в полном объеме и с религиозной точки зрения. Показано возникновение и логическое развитие в человеческих обществах религиозных движений, взаимная связь и преемственность религиозных идей разных времен, которые то исчезают с исторической сцены, то появляются вновь, надевая новые личины. Книга написана в 1913—1918 гг. Выходит с приложением, значительно дополняющим предыдущие издания.
129. Тишков В. А. Новая историческая культура. М.: Изд-во МГОУ, 2011. 60 с. «Я изложу свои соображения по поводу дискуссий вокруг вопросов истории в России, но сделаю это в контексте мировой историографии, включая недавние дискуссии на всемирном конгрессе историков. Мой текст назван с некоторой претензией на определение нынешнего состояния исторического сознания и статуса историописания как новой исторической культуры» // http://rudocs.exdat.com/docs/index-165660.html?page=3
130. Узланер Д. А. Секуляризация как социологическое понятие (по исследованиям западных социологов) // Социс. 2008. № 8 (292). С. 62-67. Секуляризация как социологическое понятие, прежде всего, — нейтральная описательная категория, обозначающая процесс утраты религией своей социальной значимости. При этом речь идет именно о социальной значимости, а не о большей или меньшей религиозности и не о ее качестве (с. 67).
131. Ульянова Н. П. Зависимость от предшествующего развития: конкуренция
     систем общего и гражданского права // Историко-экономические исследования.
     2005. Т. 6. № 1. Январь-апрель. С. 19-28.
132. Фельштинский Ю. Г., Чернявский Г. И. Лев Троцкий. Кн. 1.: Революционер 1879—1917 гг. М.: ЗАО Центрполиграф, 2012. 448 с. 2000 экз.
133. Цирель С. В. Закон Мальтуса, рост ВВП на душу населения и пути выхода из мальтузианской ловушки // История и математика: Процессы и модели / С.Ю. Малков, Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев (ред.). М., 2009. С. 229. По теории Мальтуса население растет в геометрической профессии, а плодородие почв — в арифметической. Соответственно население растет в числе, беднеет, голодает и т.д. ВВП на душу населения надает, и, согласно теории демографических циклов, восстанавливается до более или менее терпимого уровня лишь после бедствий и эпидемий. С другой стороны, все исторические данные говорят об увеличении ВВП на душу населения, достаточно медленном большую часть исторического времени, относительно быстром в античные времена, и просто быстром в Новое время в Европе, когда Мальтус писал свои труды. Для решения этого затруднения построена математическая модель, в основу которой было положено утверждение, дополняющее закон убывающего плодородия почв. Согласно этому предположению, дополнительный труд или сделанные нововведения не только обеспечивают минимальное потребление продовольствия для нового жителя Земли, но и одновременно создают новые блага. Количественные оценки, сделанные с параллельным использованием данных из различных источников, показали, что вторая компонента в 6-10 раз меньше первой, но без нее рост населения Земли не сопровождался бы ростом ВВП на душу населения. В частности в докладе были приведены оценки того, что к 2000 году Земля могла бы прокормить около 20 млрд человек, но при этом средний ВВП на душу населения был бы в 2 с лишним раза меньше, причем «недонаселение» играет особую роль в благосостоянии «золотого миллиарда». Также в докладе рассматривался выход стран Европы из мальтузианской ловушки в XIX веке. Но мнению автора, ораны выходили из нее разными путями, причем в основном не за счет более быстрого роста производства продовольствия, а за счет различных дополнительных обстоятельств — снижения рождаемости, импорта зерна, колонизации новых земель и т.д. При этом в течение достаточно длительного периода во многих странах наблюдался рост ВВП на душу населения, общего уровня жизни, разнообразия питания, но суммарное количество потребляемых калорий оставалось невысоким, и серия неурожаев или война могли превратить недопроизводство пищи в настоящий голод (Ирландия, Россия). Построена математическая модель, которая проверяется с помощью различных независимых оценок роста ВВП и численности населения Земли. Приведены количественные оценки «экологической ниши» человека в разные времена и влияния ее «недозаполненности» на рост ВВП.
134. Цыганков В. В. Военная революция и миросистемная традиция» // История и математика: Процессы и модели / С.Ю. Малков, Л.Е. Гринин, А.В. Коротаев (ред.). М., 2009. С. 230. Сделана попытка построения модели взаимовлияния обществ, затронутых трансформацией способов ведения вооруженной борьбы (XVII-XIX вв.). Для выделения значимых факторов, препятствующих переходу конкретных обществ ко второму этапу «военной революции» (BP), были применены сравнительные методы «единственного сходства» и «единственного отличия» Бэкона — Милля: выделяемые обычно исследовательской традицией факторы военного отставания отдельных субъектов истории (Османской империи, Речи Посполитой, Ганзейского союза) проверяются на значимость при сопоставлении перечня исторических случаев. Центральным необходимым фактором оказывается построение т.н. «сквозного государства», способного преодолеть фискальный кризис первого этапа BP. Предложена модель взаимодействия двух выявленных групп стран (критерий для выделения последних — политическая и «компенсационная» форма их организации), позволяющая объяснить успешность или фиаско для отдельных участников BP. Автохтонные мир-экономические образования, добиваясь монополий обменных операций, позволяют тем самым накапливать окрестным государям собственную «политическую значимость», а с учетом вовлечения последних в границы узла деловой активности — и возможность приобщения к военно-организационным новинкам, что негативно сказывается на возможностях сохранения монополий. Сохранить их удается только тем из «торговых квазиреспублик», чье геополитическое положение — «окраинное» (т.е., есть выход к слабым, еще не вовлеченным в «узел» режимам). Когда такой выход закрыт, успешность в построении СГ демонстрируют абсолютистски организованные сообщества (в Прибалтике Ганза потерпела фиаско, а Швеция, Россия и Пруссия — нет).
135. Хрох, Мирослав. Язык как инструмент гражданского равенства // Ab
     Imperio. 2005. № 3. С. 21-34. Языковые требования в различных национальных
     движениях отражали стремление молодых народов к гражданскому равноправию,
     желание участвовать в общественной жизни и управлении.
136. Цивилизации / Ин-т всеобщей истории. М.: Наука, 1992. Вып. 6: Россия в цивилизационной
     структуре Евразийского континента / Отв. ред. А.О. Чубарьян. 2004. 243 с.
     720 экз.
     Сборник посвящен изучению России как одной из крупнейших цивилизационных общностей
     мира в контексте истории Евразийского континента в целом, с его трансформирующейся
     на протяжении многих тысячелетий структурой и особыми отношениями между различными
     регионами. В книге ставятся проблемы соотношения «центров» и «периферии»
     в исторической динамике; цивилизационного статуса России, ее этнической, конфессиональной,
     культурной гетерогенности и цивилизационной целостности; соотношения европейского
     и азиатского начал в социально-политической и культурно-религиозной жизни;
     выбора в евразийском пространстве — ориентации на Восток или Запад. Значительная
     часть статей посвящена проблеме определения истоков своеобразия российской
     цивилизации. Эта проблема рассматривается с разных теоретико-методологических
     позиций, каждая из которых вносит свой вклад в ее решение. В.В.Лапкин и В.И.Пантин
     анализируют историю России в контексте трансформаций, происходивших на евразийском
     геополитическом и геоэкономическом пространствах, а также в системе мировых
     политических и экономических «центров» и «противоцентров».
     Авторы полагают, что для России сохраняется возможность продолжить модернизацию
     эволюционным путем. В статье Я.Г. Шемякина и О.Д. Шемякиной Россия относится
     к типу «пограничных» цивилизаций, которым присущи: ярко выраженная
     гетерогенность; отсутствие монолитного духовно-ценностного фундамента: преобладание
     не новаторского, а «интерпретационного» вида формотворчества, ориентированного
     на сохранение традиционных форм; постоянное повторение явления инверсии (перехода
     от одной крайности к другой; отсутствие стилистического единства при переходе
     от одной стадии развития к другой. А.С.Ахиезер усматривает основу цивилизационной
     специфики России в постоянно воспроизводящемся «расколе» между традиционными
     и либерально-модернистскими ценностями, в противоборстве «монологизма»
     власти и вечевого начала, сохраняющегося в массовом сознании. И.Г.Яковенко
     рассматривает историю России через призму трансформаций ее этнического состава,
     начиная с раннего средневековья. Особое внимание уделяется процессам, происходящим
     на постсоветском пространстве. В статье Э.С. Кульпина на основе анализа Золотой
     Орды как степной городской цивилизации уточняется представление о цивилизационной
     структуре Евразийского континента в средние века. Статьи И.Н.Ионова, В.М.Хачатурян
     и В.Л.Каганского посвящены евразиской концепции. Л.А.Андреева доказывает,
     что на протяжении двух тысячелетий в Западной Европе, Византии и России доминирующей
     являлась модель лигитимизации власти посредством догмата о вселенском правителе,
     занимающем «божественное» место Иисуса Христа в земной иерархии,
     т.е. власть сакрализировалась посредством догмата о Наместничестве Христа.
137. Чеснов Я.В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание. М.: ИФ РАН. 211 с. В своем исследовании этоса телесности автор представляет топологическое описание телесного опыта в архетипах культуры, рассматривая саму культуру как среду и цель человека. Человек запрятан в повседневность в большей мере, чем в ритуально-нормативных структурах. Корень происходящего сокрыт в витально-личностном пространстве. В этом состоит весь пафос модного ныне антропологического подхода» (с. 24). С точки зрения современных моралистов, которые говорят об изменении базовых качеств человеческой природы, суть изменений в том, подчеркивает автор, что если раньше труд был основной мотивацией жизни, то теперь таким императивом стало наслаждение. Основным видом труда стал труд не ради куска хлеба, а ради сотворения своего собственного образа и представления его другим — обществу. В культуре повседневности смыслы становятся знаками, а формы зрелищны. Отсюда эстетизация повседневности. В стилевое, сценическое поведение включено и человеческое тело. «Самое главное заключение, которое можно сделать, сводится, пожалуй, к антропологическому объяснению той мысли, что в аудиовизуальной современности, где человек сценически находится как бы в ночном театре, постоянно расширяется человеческое «я». Тем самым человек оказывается не тождествен самому себе. Это юношеское, тинейджерское «я», подготовленное к восприятию информации, воспитанию и образованию» (с. 29). Новая форма реализации своей личности заключается в стилевом отношении к культурному ландшафту. Локальная среда расширяется до всемирной. Стремительное развитие визуальных технических средств усложнило задачу философского, социологического и антропологического осмысления зрительной перцепции. Но ее теории отстают от жизни. Большое количество статей и книг по поводу «визуальной антропологии» методологически поверхностно, считает автор. Эти работы не могут вырваться за пределы натуралистического понимания проблемы. Отстает также методологическое осмысление визуальности в воспитательном и образовательном процессе. Визуальная коммуникация шире, чем зрительная перцепция: в символе всегда есть невидимая часть, которая императивно присутствует, побуждая нас к работе с символами. Визуальное мышление организовано топически, т.е. объекты реального мира в нем связаны не причинно-следственно, а распределительно-потически. Обратившись непосредственно к визуальному концепту человека, мы должны отметить, что такой концепт не может быть исключительно визуальным или исключительно витальным. В концепте человека оба семантические ряда находятся не в причинно-следственных отношениях друг к другу, но в символически-знаковом и дополнительном. Постоянное обращение человечества к визуальной информации и даже современный взрыв визуальности все еще не привели к пониманию механизмов визуальной коммуникации. Автор предполагает их сходство со скрытыми механизмами традиционных культур. В них представлено никак не обозначаемое поле, которое надо назвать предпониманием. Это основа человеческой коммуникации и герменевтики. Предпонимание организует полисферность
138. Штомпка П. В фокусе внимания повседневная жизнь: Новый поворот в социологии // Социс. 2009. № 8 (304). С. 3-13.
139. Хайтун С Д. Социум против человека: законы социальной эволюции. М.: КомКнига, 2006. 336 с. Рассмотрение социальной эволюции на фоне неорганической и органической в рамках универсального эволюционизма приводит к выводам, парадоксальным с точки зрения традиционных представлений: 1. Эволюция происходит через каскад точек ветвления (фрактально) в сторону интенсификации метаболизмов и круговоротов. 2. Человек не главная цель и итог эволюции, но ее промежуточный финиш на одной из ветвей мутовки «разумных систем». 3. «Смысл жизни» человека и социума состоит в следовании вектору эволюции («эволю-ция — мера вещей»). 4. В XX веке человечество вышло на кейнсианскую ветвь мутовки социально ориентированных политэкономических систем, разрешившую «неразрешимое» противоречие между хозяином и работником: увеличивая потребительский спрос, большая зарплата работников (в процентах от стоимости продукции) интенсифицирует экономику, повышая прибыли работодателей. 5. Кейнсианская ветвь могла состояться и победить во все увеличивающемся пуле стран «золотого миллиарда» только в конкуренции с двумя дру-гими ветвями мутовки — коммунистической/номенклатурной и фашистской/нацистской. 6. Историческая миссия России видится в отработке тупиковой номенклатурной ветви — коммунистической, затем — посткоммунистической. 7. Создавая стрессовое давление, ка-тастрофы могут способствовать эволюции социума. Для того, чтобы эволюционировать быстрее, социальный мир использует для генерирования такого давления два «домашних средства» — войну и рынок, обеспечивающий постоянное направленное давление на членов социума (эффект «перманентной катастрофы»). Будучи эффективнее войны, рынок поне-многу ее вытесняет. 8. В эволюционный прорыв могут входить социумы, задержавшиеся на «детской» стадии развития (социальная неотения). Таков генезис Ветхого Завета, Древней Греции и Возрождения, и, по-видимому, этот механизм еще не раз сработает в будущем. 9. Популярный сценарий энергетического будущего, связанный с торможением роста энер-гопотребления, направлен против вектора эволюции и потому грозит человечеству гибелью. Более перспективен переход к энергетике, построенной на круговороте тепла и потому находящейся на острие вектора эволюции.
140. Хардт М., Негри А. Империя / Пер. с англ. М.: Праксис, 2004. 440
     с. Тираж 2000 экз. Анализ непреодолимой и необратимой глобализации экономических
     и культурных обменов с неомарксистской точки зрения. Вместе с глобальным рынком
     и глобальным кругооборотом производства возникает и глобальный порядок — новая
     логика и структура управления, короче говоря, новый вид суверенитета. По мнению
     авторов, наилучшим инструментом для его понимания является понятие «Империи»,
     означающее универсальный порядок, не знающий границ и пределов. Империя становится
     политическим субъектом, эффективно регулирующим эти глобальные обмены, суверенной
     властью, которая правит миром. Анализируя механизмы эксплуатации и контроля,
     управляющие сегодняшним миром, авторы стремятся предложить альтернативную
     парадигму политического мышления, которая могла бы стать основой подлинно
     демократического глобального общества. Авторы утверждают, что глобализация
     не разрушает суверенитет, но превращает его в систему разнообразных национальных
     и наднациональных институций, иными словами, в новую «империю»,
     пронизывающую все сферы сегодняшней жизни. Современная империя подорвала последние
     оплоты этничности, нации, расы и народа путем бесконечного умножения смешений
     и гибридизаций. В конечно итоге, по мнению Маркса и Энгельса эпохи Интернета
     (как называют их некоторые критики), это приведет к появлению новых форм транснациональной
     солидарности, которые сокрушат Империю.
141. Хаупт, Хайнц-Герхард. Европейская история как сравнительная история
     // Ab Imperio. 2004. № 1. С.111-126. Переосмысливатся содержание концепта
     «Европа». Критически пересматривается «синтетический»
     метод написания европейской истории как механического объединения историй
     отдельных стран, входивших в достаточно субъективно определяемую «Европу».
     По мнению автора, любые попытки ограничить европейское пространство «римским
     наследием» или «христианским Западом» имеют спекулятивную сторону
     и призваны гомогенизировать историческое разнообразие. Вместо этого он призывает
     изучать контексты, в которых использовали те или иные определения Европы,
     а также их политическую направленность на включение или исключение тех или
     иных регионов. В конечном итоге европейское пространство должно предстать
     как результат и как проблема европейской истории. Ключом к новому типу европейской
     истории автор считает компаративный метод, цель которого — не учет максимально
     большого количества исторических феноменов, но их осмысление в рамках общей
     теоретической модели и определение специфики каждого из анализируемых фактов.
     Сравнительный метод написания европейской истории может реализовываться как
     в области количественных исследований (сравнительная статистика), которые
     позволят определить «европейские» процессы и структуры, так и в
     области структурной компаративистики (выявление структурных особенностей европейского
     варианта развития). Воображаемая география Европы и история ее са-моопределения
     и самоотмежевания может писаться одновременно в жанре интеллектуальной, политической
     истории или истории науки. Транснациональная перспектива (например, изучение
     миграций на европейском континенте и между Европой и другими континентами),
     а также имперская компаративистика рассматриваются в статье как вполне легитимные
     и необходимые аспекты создания новой европейской истории» (с. 126).
142. Чубарьян А. Российский европеизм. М.: Олма-Пресс, 2006. 416 с.
     5000 экз.
143. Щапов Я. Н. Справочный инструментарий историка России. М.: Наука,
     2007. 1000 экз. Обзор справочников (энциклопедий, указателей учреждений, терминологических,
     географических, генеалогических, биографических словарей, путеводителей по архивам,
     библиографий) по отечественной истории, созданных за последние 150 лет в России
     и за рубежом, и методические указания по их использованию.
144. Ядов В.А. Возможности совмещения теоретических парадигм в социологии
     // Социологический журнал. 2003. №3. С. 5-19.
145. Яковлев А. А. Коммунистические убеждения и их влияние на развитие экономики и общества: применение новых подходов Д. Норта к анализу исторического опыта СССР // Мир России. 2010. № 4. С. 154—167. Одним из ключевых факторов успешного развития СССР на протяжении долгого периода были элементы открытого доступа к образованию, здравоохранению, а также возможности социального лифта для представителей неэлитных слоев.
146. Cannadane D. Making History Now and Then: Discoveries, Controversies, Explorations. Houndmills, NY: Palgrave Macmillans, 2008. 390 p. (Каннадейн Д. Создавая историю снова и снова: открытия, споры, исследования). В основу книги профессора истории Великобритании Каннадейна положены лекции, прочитанные им по разным поводам в Институте исторических исследований в Лондоне, а также в университетах и других научных учреждениях Великобритании и США. Круг вопросов, затрагиваемых в книге, весьма широк – от разбора основных тенденций в развитии британской историографии в последние 100 лет до истории движения по охране исторического наследия в Великобритании. Однако различные сюжеты связаны общей темой — исследованием того, «каким образом история создается (т.е. пишется и творится) теперь и каким образом она создавалась (т.е. опять-таки писалась и творилась) в прошлом» (с. X). В центре внимания автора находятся развитие истории как научной дисциплины и одновременно с этим взаимосвязь происходивших в академическом сообществе процессов с изменениями политического климата, социальной и экономической ситуации. Хронологическое и смысловое обрамление книги, ее пролог и эпилог составляют лекции, прочитанные Каннадейном при вступлении в должность директора Института исторических исследований (в 1998 г.) и при уходе с поста в 2007 г. Будучи менее академическими и более практическими по содержанию (в заключительной лекции в частности много внимания уделено вопросам получения грантов и финансирования), они являются в какой-то степени отражением личного авторского кредо в воззрениях на историю. Цитата из «Открытых писем» Вацлава Гавела, поставленная в качестве эпиграфа к книге, гласит: «У любого живого общества есть история». Перефразируя высказывание Э. Х. Карра, который писал, что «изучение истории есть бесконечный диалог прошлого и настоящего», автор добавляет от себя: «в любом обществе, которое претендует на то, чтобы быть живым и благополучным, здоровым И процветающим, открытым и демократическим, этот диалог прошлого и настоящего служит не некоей дополнительной опцией, а жизненно необходимым компонентом индивидуального самосознания и коллективного бытия» (с. X). Помимо пролога и эпилога в книгу входят десять глав. Первая глава озаглавлена «Перспективы: Сто лет истории в Британии». Следует отметить, что, говоря об «истории», Каннадейн имеет в виду не только науку, но и книги, кинофильмы, телепередачи, предназначенные для широкой аудитории, а также деятельность, направленную на охрану и пропаганду «исторического достояния». Во второй половине XX в., как считает Каннадейн, активизация и расширение сферы деятельности наблюдаются на всех этих уровнях. Что касается собственно исторической науки, то она переживает подъем, в первую очередь благодаря резкому увеличению государственных субсидий и поддержке со стороны благотворительных фондов, что позволило учредить множество новых стипендий и привлечь в историческое научное сообщество новые силы из разных социальных слоев. Тем не менее, указывает автор, если историки начала XX в. видели перспективы » своей дисциплины в радужном свете, современные исследователи любят говорить о кризисе и даже о тупике. Каннадейн не разделяет эту точку зрения. По его мнению, она порождена тем, что историки находятся в плену у противопоставлений и крайностей. Характеризуя проблемы, стоящие перед современной исторической наукой, автор называет следующие. Является история наукой или искусством? Должна ли история быть аналитической или же повествовательной? Следует ли историкам изучать новые исторические явления или делать акцент на преемственности? Имеет ли смысл изучение глобальных исторических процессов, или дело историка выискивать по крупицам достоверные факты? Что важнее – история «элиты» или история «народа»? Должен ли историк адресоваться исключительно к своим ученым коллегам или его аудитория должна включать и непрофессионалов? Каннадейн считает, что наиболее перспективным является признание прав на существование обоих полюсов и попытки их синтезировать; он подчеркивает, что именно на этом пути и создаются сейчас лучшие работы.
147. Dе Moor T., Van Zanden J. L. Do ut des (I give so that you give back): Collaboratories as a new method for scholarly communication and cooperation for global history // Historical methods. Washington, 2008. Vol. 41, Nо2. P. 67-80 (Де Моор Т., Ван Занден Я. DO UT DES (Даю, чтобы и ты мне дал): «Совместные лаборатории» как новый метод для научной коммуникации и кооперации при изучении глобальной истории). Collaboratories – букв. коллаборация, [международное научное] сотрудничество, объединенная интернациональная компьютерная научная сеть (система). Общая научная инфраструктура, содержащая коллективно разрабатываемые и используемые базы данных, средства телеконференцсвязи и доступа к объединенным сетевым ресурсам для совместного проведения глобальных научных экспериментов (Цит. по сайту, код доступа: http://www.pcmag.ru/encyclopedia/term.php?ID=2553). Авторы считают, что современная историческая наука нуждается в международных базах данных, пригодных для различных исследований глобальной/мировой истории и «большой» истории (big history). По мнению авторов, «большая» история — это исторические исследования, охватывающие различные разделы истории в масштабах стран и/или континентов; глобальная история — это исторические исследования взаимосвязей и взаимодействий в различных частях света и глобальных системных изменений (с. 77). Глобальный исторический подход требует глобальных баз данных. Авторы предлагают историкам взять на вооружение метод работы, сочетающий достижения естественных наук и компьютерных технологий. Речь идет о так называемых «совместных лабораториях» (collaboratory), возникших в конце 1980-х годов и представляющих собой «лабораторию без стен», виртуальное сообщество ученых, позволяющее проводить исследования, использовать различные инструменты, обмениваться данными, результатами, информацией независимо от времени и местонахождения. С учетом специфики исторического знания и масштабности исторических данных плодотворным и перспективным авторы полагают создание следующей технологической цепочки исследований: компьютерные базы данных, «совместные лаборатории», журналы, объединенные стратегией доступа к данным (data availability policy/DAP). В статье описаны первые примеры подобного рода сотрудничества, это проект Группы истории глобальных цен и доходов (Global price and income history group), выполненный в сотрудничестве с Международным институтом социальной истории и Исторической моделью Нидерландов (Historical sample of the Netherlands). База данных Группы истории глобальных цен и доходов содержит информацию, извлеченную из множества различных источников: показатели почасовой, ежедневной, еженедельной и годовой заработной платы, условия и обстоятельства ее изменения; показатели разницы в оплате труда в зависимости от опыта, образования, пола, возраста и т.п. Подобные метаданные могут использоваться в масштабных сравнительных исследованиях. Во втором случае база данных содержит сведения о всех лицах, рожденных в Нидерландах в период с 1812 по 1922 гг. Информация собирается большой международной командой ученых. Эта база дает возможность университетам и архивам хранить на сайте проекта исходные данные по народонаселению, соответствующую документацию и обеспечивает открытый доступ. Предложенные методы кооперации и сотрудничества, полагают авторы статьи, открывают новые возможности для будущих исследований «большой» истории. На современном этапе развития исторического знания, с учетом возрастающей значимости глобальных исследований, особенно в области экономической истории, одному ученому невозможно собрать все необходимые данные. Сравнительные исследования требуют непременного участия нескольких ученых. Сотрудничество архивов данных, «совместных лабораторий» и разных форм интерактивных публикаций может быть плодотворным для академической науки.
148. Kleinberg E.Haunting history: Deconstruction and the sliirit of revision // History and theory. Middletown, 2007. Vol. 46. No 4. li. 113-143. В статье И. Клейнберга кратко рассматривается ряд методологических приемов изучения истории последних десятилетий. Автор ставит своей целью уяснить, что было полезным и обогатило инструментарий ученых, а что оказалось «охотой за призраками». В конце 1960-х годов начался активный пересмотр теории и методологии истории, некоторые ученые использовали эту возможность, чтобы открыть неизученные аспекты прошлого, другая группа расценила подобные попытки как бессмысленные и шарлатанские, третьи отнеслись к подобным новациям скептически. К 1980-м годам методологические поиски оформились в теории «постмодернизма», «постструктурализма» или «лингвистического поворота», «археологии», «генеалогии», «интерпретации текстов», «объяснений посредством построения сюжета» и под этими терминами объединили разных ученых: Ж. Деррида, М. Фуко, Г. Гадамера, Р. Рорти, X. Уайт. На самом деле, утверждает Клейнберг, лишь небольшое количество историков действительно использовали вышеназванные подходы в исторических исследованиях. Поэтому в конечном счете все эти «измы» оказались «охотой за призраком». Уход из жизни основного теоретика постмодернизма Ж. Деррида неизбежно привел и к концу постмодернизма, о котором поспешили объявить Г. Шпигель, Э. Брейсах и другие ученые. «Основная тенденция историописания и теории истории в двадцать первом веке — это возврат к факторам, приоритет «аутентичного восприятия мира», ценность доказательств, а в последнее время и значимость «присутствия» для проектов истории. Даже стойкие приверженцы пересмотра истории пошли на попятный, так, Доминик Ла Капра вернулся к фрейдистскому психоанализу. Все признаки показывают, что время постмодерна прошло, «лингвистический поворот» остался далеко позади, а предмет вернулся как солидное эмпирическое основание исторических исследований, и все призраки изгнаны из исторической профессии» (с. 114). Далее в небольшом обзоре автор дает краткие характеристики основных концепций: лингвистический поворот и метафизический концепт истории (X. Уайт, Д. Ла Капра, Ж. Деррида); культурный поворот (Ж. Каплан, Д. Хант); «конец истории» (Ф. Фукуяма); «фактор страха» (К. Стидман). Подводя итоги, Клейнберг пишет, что до 1970-х годов доминирующей моделью исторического исследования были различные вариации одного метанарратива — белого мужского европейского нарратива. В 1980-1990-е годы постмодернизм в общем и пересмотр в частности создали возможности для использования множества нарративов и предметных групп. Это ускорило кризис ортодоксальной истории, и ученые стали искать более устойчивый фундамент для своей идентичности. Так в игру вступила политика идентичностей. Но и здесь автор находит определенные сложности. Дело в том, пишет он, что субъектные группы прибегают к помощи истории в том случае, когда нет согласия относительно «истины». В этом и заключается источник культурных войн, в которых каждая группа защищает свой нарратив как более «реальный», чем все остальные. В конструктивном смысле это — тупик, потому что ценность одной точки зрения обесценивает или подавляет другие. В условиях после 11 сентября и «войны с терроризмом» культурные войны и политика идентичности приобретают более зловещий характер. Противостоять этим угрозам история может только возвращением на твердую почву фактов, позволяющих судить об истинном и ложном, правильном и неправильном, добре и зле. Реферат Дунаевой Ю.В.: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 5: История. Реферативный журнал. 2009/1. С. 9-11.
149. Marketing Russian History (Коммерциализация истории России) // Kritika. Bloomington, 2008. Vol. 9. No. 3. P. 497—504. В редакционной статье журнала «Критика» выражается беспокойство по поводу наступления коммерции на науку, которое начало активно проявляться в русских исследованиях за рубежом. Русистику, пишут авторы статьи, преследует призрак больших денег: в качестве аванса за книгу некоторые получают от коммерческих издателей до 500 тыс. долл. Затем следуют авторские гонорары, выплаты при переводе книги на иностранные языки и уж совсем большие суммы — за экранизацию. Само по себе это не плохо и не хорошо. Напротив, продолжают они, насущно необходима хорошая популярная литература, образцом которой продолжает оставаться «Икона и топор» Дж. Биллингтона. Однако сегодняшние блокбастеры в сфере русистики вызывают беспокойство в двух отношениях. Первое — это их сомнительное качество с точки зрения «большой» науки, учитывая тот факт, что многие ориентированные на массовый рынок работы претендуют на статус крупных научных открытий, хотя на самом деле они не выходят за рамки самых традиционных схем. Второе, более важное обстоятельство, заключается в том, что в условиях коммерциализации в последние десять лет происходит переоценка ценностей, в результате которой университеты и чиновники от науки стали отдавать предпочтение изданиям, ориентированным на массового читателя, а не традиционным научным монографиям (с. 497).
150. Miller A. The Romanov empire and rationalism: Essays in the methodology of historical research. Budapest, 2008. 242 p.
151. Olson L. The Early Middle Ages: the Birth of Europe. New York: Paalgarave Macmillan, 2007. 248 p. «Средние века были не “серединой”, а началом Европы. Основы ее культуры сложились уже в раннее Средневековье, до 1000 г., как результат впечатляющего синтеза романо-христианских и исконно европейских (германских, кельтских, славянских) элементов». В этот период на смену размытой идентичности (fluid identity) эпохи романо-варварских королевств, отмеченной определенным противостоянием «римлян» и «варваров», пришла новая европейская идентичность – «христиане». Прямым следствием этого стало формирование специфических базовых политических и социально-экономических институтов в период между 1000 и 1200 гг., «начиная с которого их развитие продолжалось без цивилизационных надломов вплоть до настоящего времени» (с. 198).
152. Sliiegel G.M.Revising the liast / Revisiting the liresent: How change haliliens in historiogralihy (Изменение прошлого / пересмотр настоящего: как изменилась историография) // History and theory. Middletown, 2007. Vol. 46. No 4. li. 1-19. В статье Г. Шпигель рассматриваются истоки и становления постмодернистских теорий, их влияние на характер исторических исследований и намечаются новые направления изучения истории в условиях глобализации. Отправной точкой исследования стало предложенное М. де Сюрто понимание историописания как процесса, состоящего из нестабильного и непрерывного изменения тройственных отношений: места (место в социальном мире, из которого рекрутируются историки, обстановка, профессия), аналитической процедуры (дисциплина профессиональной истории и изменения ее концептуальных ресурсов) и конструирования текста (дискурс). Для Сюрто, пишет Шпигель, пересмотр — это формальная предпосылка написания истории, потому что само расстояние между прошлым и настоящим требует непрерывного производства новых объектов исторического знания, которые не существуют вне пределов их идентификации историком. Сама процедура пересмотра в данный момент определяется спецификой процесса в целом, характеристиками которого выступают место, процедура, текст и их временные взаимосвязи. В качестве примера пересмотра историографии Шпигель взяла «лингвистический поворот». Она полагает, что корни этого подхода к изучению истории уходят в психологические травмы общественного сознания после Второй мировой войны, Холокоста, осознание их последствий, а также экономические и социальные изменения 1960-х годов, когда историческая наука переживала своего рода возрождение. Она обращается к работам Ж. Деррида, Т. Адорно, Ж. Лиотара, чтобы показать принципиально новое значение и роль слов и языка в послевоенном мире. Шпигель пишет: «Для тех, кто выжил, и послевоенных поколений Холокост выглядит как нечто, что выходит за репрезентативные способности языка и поэтому вызывает сомнение способность слов отражать реальность» (с. 11). Здесь же она проводит параллель с философией постструктурализма / постмодернизма: с ее специфическим восприятием человеческой жизни, постоянным чувством неопределенности, ускользающей реальности, подозрительным отношением к знаниям и авторитетам и убеждением в том, что язык утратил способность отражать что-либо кроме себя, а значит, утратил свое значение. Еще одним важным моментом для пересмотра историографии автор считает «изменение рекрутирования в историческую профессию после 1960-х годов» (с. 18). В науку пришло поколение людей, принесших веяния своего времени: борьбу за социальные права человека, антивоенное движение, феминизм, критику американской культуры и «контркультуру». Поколение «шестидесятых» выросло и пришло к осознанию своего места в истории в атмосфере исторического оптимизма (в конечном счете разочаровавшись в ней), веры в идеалы всеобщего равенства и социальной справедливости, но также и глубокой амбивалентности к властям и авторитетам — как политическим, так и культурным. Поэтому они сформировали принципиально иное видение прошлого, рассматривая его с глубоким недоверием к порядку, структуре, власти и патриархату, столь характерным для отношения молодежи к социуму. Наступившая затем эпоха глобализации, изменения социальной структуры и культуры общества привлекли внимание историков к принципиально новым предметам — таким, как диаспоры, миграция и иммиграции. В транснациональной истории быстро стал развиваться раздел, фокусирующийся на «культуре меньшинств», — это подход к истории, раскрывающий глобальные перспективы, вызванные переплетением культур современного мира. Вместе с тем, замечает автор, профессиональные историки из второго поколения иммигрантов могут стимулировать очередную переориентацию и пересмотр исторического знания, поставив целью исследовать проблемы миграции, диаспор, культурной идентичности и т.п. Реферат Дунаевой Ю.В.: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 5: История. Реферативный журнал. 2009/1. С. 7-9.